— Не в буквальном смысле, ваше величество, — счел нужным внести дополнительные пояснения Леман. — У русских принято посылать в данном направлении, когда они желают не только чтобы собеседник как можно быстрее их покинул, но и дать ему понять всю степень неуважения, к нему испытываемого.
— Надо же, совсем коротенькое слово, а какой глубокий смысл! — удивился король. — Лейтенант, повторите его, пожалуйста, еще раз — у меня в Большом городском дворце тоже много таких, которых не помешает… хм… послать именно туда.
Наследный принц Фридрих, то есть в данный момент лейтенант Манфред фон Рихтгофен, перед аудиенцией у короля Пруссии чувствовал себя странно. Примерно такие же чувства одолевали его совсем недавно в Большом зале Лефортовского дворца, где ему вручали медаль "Бронзовая звезда".
Когда Фридрих зашел в зал, тот был пустым, только посередине стояло устройство, сильно напоминающее обычный канцелярский стол, но несколько длиннее его и с немного раздвинутыми в сторону ногами.
"Механизм власти!" — мелькнула заполошная мысль. И хотя наследный принц почти точно знал, зачем он сюда приглашен, по коже вдруг побежали мурашки, причем даже более интенсивно, чем перед вчерашним полетом.
Открылась дверь в противоположном конце, и в зал вошел император в сопровождении двух семеновцев и мажордома. Тот подбежал к столу, наклонился над его левым краем, а Фридрих чуть ли не в панике пытался вспомнить, что там находится — выдвижной ящик с зеленым сукном или рычаг, освобождающий брусья, похожие на шею и хвост какого-то зверя? И какое же облегчение он испытал, увидев, как мажордом расправляет на столе зеленую тряпку!
Самого процесса награждения Фридрих почти не помнил.
Вот и сейчас, стоя перед дверью королевской приемной, он испытывал схожие чувства, хотя Петр уже беседовал с его отцом и сказал, что тот на него не сердится. И, кроме того, приступ бешенства у короля был совсем недавно, и он запил его керосином, а это означает, что другого сегодня наверняка не будет.
— Рад видеть вас, сын мой! — приветствовал король вошедшего Фридриха. — Вижу, пребывание в России пошло вам на пользу. От прошлой, будь она неладна, французской утонченности не осталось и следа! Надеюсь, вы там изучали что-то более полезное, нежели новейшие философские концепции.
— Так точно, ваше величество! Изучал тактику боя в условиях стесненной застройки, методы подавления бунтов в городских и сельских условиях, прогрессивные способы выращивания кабачков, приемы дрессировки кошек, игру на барабане и теоретические основы полета воздушных шаров, именуемые прикладной астрографией. Однако… его величество император, услышав про обстоятельства, предшествующие моему появлению в России, лично познакомил меня с одной русской философской концепцией.
— Да? — нехорошо прищурился король. — И как же она звучит?
— Не учи отца…!
Последнее слово принц произнес по-русски, а потом перевел как "делать детей".
— Замечательная концепция! — настроение короля на глазах улучшалось. — Он ее чем-нибудь обосновал или преподнес как постулат?
— Обосновал — тем, что хлебало не казенное.
— Правильно, император с первого взгляда показался мне весьма достойным молодым человеком. Так вот, сын мой, исходя из только что сказанного вами, извольте выслушать мою монаршую волю. Сообщаю, что вскорости вам предстоит жениться. Помолвка назначена на послезавтра, свадьба — скорее всего на весну следующего года, но это еще подлежит уточнению. Что же вы не спрашиваете, кто ваша будущая супруга?
— Полностью доверяю вашему выбору, отец.
— Хитрец! Наверняка вы уже что-то знаете. В таком случае, имейте в виду, что сразу после помолвки я надеюсь выслушать ваши соображения о политических выгодах и возможных опасностях грядущего брака для Пруссии. А также о том, как можно будет усилить первые и ослабить вторые.
Принц кивнул. На эту тему можно не волноваться — тезисы у него уже были, ведь Петр еще в Москве предупредил о желательности их наличия. Значит, скоро Елизавета станет его женой…
Во время путешествия она открылась ему с несколько неожиданной стороны, хоть он и раньше знал, что цесаревна — женщина весьма решительная. Однако он не думал, что командовать она может не хуже прусского фельдфебеля. Хотя подобные метаморфозы вполне объяснимы. Если монарх из каких-то своих соображений всегда вежлив и почти всегда доброжелателен, то это может означать всего две вещи.
Или он просто никуда не годный монарх.
Или в государстве есть специальные люди, кои вместо него орут, матерятся и пускают в дело кулаки либо специально для таких случаев предназначенную трость.
В путешествии Елизавета была назначена именно таким человеком и смогла очень быстро освоить соответствующие приемы, вот и все. Тем более что, учитывая ее пол, цесаревну сопровождали два уполномоченных из штата Федора Ершова. Никакие трости им были и даром не нужны, в крайнем случае они могли прекрасно обойтись оглоблей.
Теперь Фридриху предстояло решить — кто в их сначала наследном, а потом, глядишь, и царственном дуэте какую роль будет исполнять. Пока принц склонялся к мысли, что девушка пусть довольствуется той, что играет сейчас. В конце концов, у нее очень неплохо получается.
Великое посольство пробыло в Берлине десять дней. За это время император и король успели не только тихо, без лишнего ажиотажа помолвить Фридриха с Елизаветой, но и договориться по некоторым другим пунктам. В частности, в ответ на прямой вопрос Петр клятвенно заверил собеседника, что прекрасно осознает, сколь ему необходим коридор через польские земли в Восточную Пруссию, и с пониманием отнесется к любым шагам в этом направлении. Действительно, император хорошо помнил из курса истории, что от приобретения польских земель Россия не получит ничего, кроме нешуточной головной боли. И, хотя делить Польшу будут на троих, ее народ начнет видеть основного оккупанта именно в России. Не в последнюю очередь потому, что та в конце концов прибрала к рукам столицу — Варшаву. И Новицкий не собирался наступать на те же грабли. Нет уж, пусть дорогой Фридрих, которого, чем черт не шутит, за это потом назовут Великим, сам завоевывает Варшаву, потом же разбирается с перманентными бунтами. А Россия даже не станет помогать подавлять их — зачем, спрашивается? Немцы прекрасно справятся и сами. Зато если когда-то в отдаленном будущем Пруссия начнет вести себя недружелюбно, всегда можно будет поддержать освободительную борьбу братского польского народа. Раз уж Польше все равно суждено скоро закончить свое существование как независимого государства, то пусть она это делает побыстрее и в когтях прусского, а не русского орла.
