— Да ни, це не литак. Я йх багато слышал, — ответил Петька, пропустив мимо ушей очередную обидку. — Да и гуркит зи шляху идет, а не зверху…
Шум нарастал. В дополнение, за оставшимся за спиной поворотом появилось быстро увеличивающееся пылевое облако, смахивающее чуть ли не на грозовое.
— Смерч це! — всполошился Петька. — Немов у пустеле! Нам за таке дыво на географии розказувалы!
Из-за холма выскочила легковая машина размерами в две «эмки» и на огромной скорости пронеслась мимо путников, обдав порывом горячего ветра. Следом, один за другим, нескончаемым потоком неслись огромные грузовики. Каждый — чуть ли не с вагон размером. Блестящие новенькой краской, пышущие жаром двигателей…
Отец с сыном отшатнулись подальше от дороги. Старший мелко крестился, глядя на проносившиеся мимо махины. Младший только ошарашенно лупал глазами.
— Ну, мля, чистый эшелон пролетел! — сказал Петька, когда корма замыкающего скрылась вдалеке. — Батя, дай закурить. Опосля такого перекур завсегда нужный.
— Эт ты, сынку, верно подметил, — задумчиво протянул отец, вытряхивая из пачки папиросы. Из речи странным образом пропал «южнорусский говор». Наверное, подействовала невиданная картина. — И кто это был?
— Как «кто»? — изумился сын. — Ты че, батя, в своем селе вообще озверел? По радио же говорили, что к нам из будущего перенеслись. От, наверное, они самые и поехали. Как раз из Киева, да по Харьковскому до москалей прямым ходом, на Белгород выскакивают, а потом, аж до Москвы.
Петька с удовольствием затянулся и раздумчиво добавил:
— А может, и в самом Харькове станут. Кто тих, «прыбульцив» знае?
— «Прыбульци»… — покачал головой отец. — Нихто не знае. А машины у них… Чистые звери…
— Такой бы в хозяйство, да, бать? Кабину заместо уборной приспособить, а кузов — как летняя кухня. Только окошки прорезать. Или вообще с совхозного поля по ночам буряк воровать?
— Тю на тебя, дурень! Совсем в том райцентре от рук отбился, — неожиданно озлился отец. — Видишь, какие дела творятся? Я тебе шо говорил? Без образования ты теперь никто! И звать тебя никак! Плюнь и разотри! Шоб цей же год до университету поступил!
— Та ты чого, батьку, я ж против й слова не казав?
— Казав не казав! А ну кыдай цигарку, досыть вже! Смолышь, як той эшелон!
г. Лондон. Аэропорт Хитроу.
Первушин Андрей Иванович, предприниматель.
Правильно говорил Мюллер, что верить нельзя никому! На неделю уехал — Родину подменили! Ни на кого нельзя положиться! Андрей пока не мог сказать, хорошо это или плохо, и понравится ли ему сталинский СССР. Еще не определился. По правде говоря, он и брежневского-то особо не помнил. Но первым делом, как только вышел «Указ о гражданстве», съездил в бывшее посольство РФ. Жизнь вне родного Урюпинска Первушин не представлял. Вроде и не держало там ничего, родителей не знал, женой и детьми не обзавелся. Не по детдомовским же стенам скучать или по «друзьям»-собутыльникам? Но вот категорически не тянуло на ПМЖ не только в Берлин или Париж, но даже в Москву и Волгоград, который теперь снова Сталинград.
Сначала хотел отпуск все же отгулять. Еще неделю назад Андрей всем сердцем рвался в Англию. С детства горел желанием прогуляться по Даунинг-стрит, съездить в Вестминстерское аббатство, полюбоваться на Тауэр с одноименного моста, плюнуть в Темзу… Своими глазами увидеть Биг-Бен. И в Стоунхендж сгонять, в конце-то концов! И никуда не уезжать до конца июля! Категорически! Отпуск же! Первый за семь лет. И неизвестно, когда будет следующий.
Но сейчас Первушин стремился как можно быстрее покинуть туманный Альбион. Английская столица разом потеряла свою прелесть. Достопримечательности не вызывали ни малейшего интереса. Все мелочи терялись в сравнении с происходящим на родине, и Андрей сразу по получении документов в посольстве (надо же! Уже бюрократию организовали!) купил билет на ближайший рейс в Варшаву. С СССР прямого сообщения пока не было.
«Матюгальник» под потолком объявил номер рейса. Андрей поднялся, накинул на спину рюкзачок, подхватил кейс с ноутбуком и подошел к стойке паспортного контроля.
Миловидная девушка, затянутая в отлично сидящую форму, при виде симпатичного парня расцвела в улыбке. Однако мимолетный взгляд на паспорт стер любые проявления дружелюбия.
— Эндрю Первусшин? — спросила местная «пограничница» ледяным тоном, с трудом выговорив сложное в произношении имя.
— Да. С утра точно им был.
— Вы гражданин России?
— Я снова гражданин Советского Союза, — твердо сказал Первушин, уже начиная подозревать нехорошее.
— Прошу прощения, но я не могу допустить вашу посадку в самолет.
Это еще что за фокусы? Никакого криминала Андрей за собой не помнил.
— На каком основании?
— Решением Верховного суда и Правительства Ее Величества, поддержанного волей королевы, граждане бывших стран СНГ, СССР и Российской империи не имеют права покидать территорию Великобритании.
Ни хрена себе! Андрей онемел. Даже не на минуту. На несколько секунд. Но их хватило, чтобы девица успела с тем же льдом, даже айсбергом, в голосе заявить:
— Господин, все вопросы решите в представительстве вашей авиакомпании. Следующий!
Щаз! Только шнурки поглажу! Реакция на хамство у Первушина всегда была не совсем адекватной.
— Это с какой радости?
Вопрос звучал гораздо грубее, но русский мат девушка явно не понимала. Или очень старательно делала вид, что не понимает.
— У нас распоряжение руководства!
Видимо, эта сучка нажала на какую-то пимпочку, поскольку к стойке чуть ли не бегом подлетел молодой хлыщ в костюме в сопровождении пары копов с дубинками, Копы Андрея беспокоили мало, но дальнейший разговор пришлось вести с хлыщом. В отличие от разозлившегося Первушина, тот держался вежливо, но стоял на своем, как стена. Запрещено, и все. И не волнует.
— А если кто-то прилетит из СССР? — напирал Андрей. — И полетит обратно?
— Нам не сказано ни о каких исключениях. В представительстве авиакомпании вам вернут стоимость билета. Все деньги, включая комиссионные сборы и компенсацию за такси в гостиницу и обратно. Это все, что я могу сделать.
— Щедрые вы наши! А в Германию я могу вылететь?
— Пока только во Францию и США. В остальные страны вы сможете отправиться, как только они примут аналогичное постановление.
Дальнейший разговор был бесполезен. Будь это не аэропорт, а реальная граница, Первушин хотел бы глянуть, как его останавливали бы эти два дуболома с резиновыми членами! Но прорыв в самолет ничего не даст и ничего не решит. Еще и террористом объявят…
