Самое удивительное было то, что гунны ушли сразу же после битвы — лишь собрали боевые трофеи и добили вражеских раненых. Это значило, что у них не было цели грабить римлян. Пока что.
— Иисуса тоже убили люди, — резонно возразила Эрелиева, заставив Эйриха отвлечься от размышлений.
Валамир и Видимир смогли завлечь её на совместные молитвы в часовне, где отец Григорий читает проповеди, сея слово господне среди тех, кто готов слушать. И отец Григорий был хорошим проповедником, поэтому те, кто внял, потом ходят постоянно, становясь частью верной паствы — Эйрих бывал на нескольких проповедях и не мог не признать, что священник знает своё дело и очень доступно объясняет непонятые моменты из Писания. И пусть никто в деревне не умеет читать и писать, псалмы из библии Вульфилы передаются из уст в уста, но не как нечто религиозное и обязательное к знанию, а как что-то интересное и захватывающее. Давид против Голиафа, Ной с ковчегом, народы Гог и Магог, пророчества, так любимые всеми людьми — это мифология, которую интересно узнавать и обсуждать.
Эйриху тоже было интересно, поэтому он собирался купить Писание при следующем визите в Афины или при поездке в Константинополь. Слушать отдельные фрагменты из уст отца Григория — это не то. Известно ведь, что рассказчик неизбежно искажает суть, невольно или целенаправленно.
— Его убили только потому, что не нашлось среди евреев тех, кто встанет за нашего Христа, — вставил реплику Виссарион.
— Почему вы все так недолюбливаете иудеев? — недоуменно спросил Эйрих.
— Они убили Христа, — без раздумий ответил Виссарион. — Это ведь все знают.
— Это точно сделали не те иудеи, которые живут сейчас, — вздохнул Эйрих.
Он этой всеобщей нелюбви не понимал, потому что в прошлой жизни видел иудеев, в Мавераннахре и Хорезме. В отличие от остальных жителей города, самаркандские иудеи были очень покладистыми и сразу согласились платить дань от своей общины. Люди Темучжина сразу выяснили, что иудеи — это отдельный народ, живущий в городе, но, в то же время, не с городом. И брать с них дань надо было отдельно, с чем они легко согласились. И в Самарканде к иудеям относились как-то равнодушно.
«Может, действительно, в людях говорит обида за Христа?» — подумал Эйрих.
— Вина лежит на всём их племени, — уверенно заявил раб. — Они никогда не искупят преступление своих отцов.
— Не хочу спорить о евреях, — вздохнул Эйрих. — Надо готовиться к ночлегу — гунны точно не начнут переправу вечером...
/4 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/
Но утром переправы тоже не было, как и следующим утром.
Разведчики гуннов рыскали по окрестностям вокруг берегов Дуная, словно чувствуя некий подвох, но ничего не находили. Наблюдатели готов были спрятаны слишком хорошо, чтобы их можно было обнаружить так просто, при спешном прочёсывании лесов.
Гуннами управляет умный полководец, не рискующий подставляться на переправе, единственном, как он считает, уязвимом месте войска кочевников.
Эйрих мог бы рассказать ему очень многое о неочевидных уязвимых местах любого воинства кочевников, но едва ли гунн станет его слушать, даже если у мальчика появится желание раскрывать такие ценные секреты.
И вот, на третье утро, в полевой лагерь прибыл гонец от наблюдателей — гунны удостоверились, что на том берегу действительно никого нет и можно смело переправляться.
«Сейчас почти полдень», — поднял взгляд к Солнцу Эйрих. — «Главное, не прийти слишком рано».
— Ещё один гонец, — увидела Эрелиева конного воина, спешащего к их походной колонне.
— Поехали к нему, — подстегнул Инцитата Эйрих.
Гонец от наблюдателей встретил их рядом с головой обоза.
— Гунны уже почти переправились! — сообщил воин Дегамуд.
— Отлично! — почти что обрадовался Эйрих, а затем обернулся на походные колонны. — Воины!!! Ускорить марш!!! Скоро мы вступим в бой против гуннов!
— Да-а-а!!! Да!!! — вразнобой заорали воины готов.
— Давно пора определиться, такие ли уж непобедимые эти гунны!!! — продолжал Эйрих. — Время доказать себе и всем, что мы можем победить кого угодно!!! Вперёд!!!
/5 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/
Улдин беспокоился с самого момента переправы через Дунай.
С ним шесть тысяч воинов, половина из которых — конница. Римлян тут давно нет, а готы настолько разобщены, что не смогут вовремя собрать своих воинов в единый кулак. Маленькие отряды каждой деревни будет нетрудно сначала разбить, а затем и полностью истребить.
Но почему сердце тревожно стучит в груди? Почему у него такое плохое предчувствие?
Для успокоения души Улдин отправил целых шесть отрядов разведчиков, чтобы они проверили всё побережье Дуная, чтобы ни одна сволочь не сумела устроить засаду. Разведчики вернулись, ничего не обнаружили, но беспокойство никуда не делось, пусть и поутихло.
Сегодня, когда воины достаточно отдохнули после напряжённой переправы, они пойдут к ближайшему поселению готов.
Изначально Улдин запланировал атаку на Глину, довольно богатую деревню, но своевольные тупицы, братья Баламер и Элдак, подговорили своих друзей, небольшой отряд верных гуннам визиготов, а также нескольких наёмников из антов, чтобы совершить самостоятельный налёт на Глину.
Дело выглядело надёжным, потому что готы-предатели этого точно не ждали, но всё пошло не по плану и обратно вернулось чуть меньше десятка налётчиков, в том числе Баламер, получивший стрелу в ногу. Улдин хотел его казнить, но это не потребовалось — сам Тенгри наказал Баламера, одарив его лихорадкой и мучительной смертью в бреду. Даже достойные воины плохо кончали после ранений от стрел, а такой подонок, как Баламер, посмевший ослушаться Улдина.
— Тут совсем недалеко остатки дороги римлян, господин! — подъехал к нему Челта, левая рука. — Как и говорил Банра Чёрный!
Специально отправленные купцы излазили тут всё и даже продумали заранее наиболее удобные маршруты, чтобы как можно быстрее пересекать эти земли, молниеносно атакуя беззащитные готские поселения.
Римская дорога — это хорошо. Римляне когда-то строили отличные дороги, по которым удобно доходить до их городов. В прошлом походе, когда Улдин добивал радагастовых предателей, ему пришлось по нраву то, что надо вести коня по ровной дороге, которая обязательно ведёт в какой-нибудь город.
— Выводи голову на эту дорогу, — решил Улдин, оторвавшись от тёплых воспоминаний о состоявшемся возмездии. — Недалеко от этой дороги, точно помню, есть несколько деревень...
Войско гуннов направилось к остаткам римской дороги. Несмотря на возможные риски, всего важнее время. Любой набег — это комбинация из скорости и решительности. Если ворваться в поселение до того, как его обитатели успеют собрать воинов, можно избежать лишних потерь и сэкономить дополнительное время, чтобы приступить к налёту на следующее. Это просто и очевидно, но далеко не все гунны понимают это, поэтому нередки случаи, подобные случаю Баламера и Элдака, когда отряд из соседней деревни прибыл гораздо раньше, чем можно было ожидать.
«Быстро ударил — быстро ушёл», — подумал Улдин, когда его конь ступил на мощёную дорогу.
Дорога эта была построена очень давно, во времена, когда тут были римляне. Сейчас между камнями выросла трава, а кустарник очень близко подступил к дороге.
Воинство передвигалось быстро, но ещё быстрее двигались разведчики, задачей которых было выявление возможных засад — Улдин предпочёл перестраховаться, отвечая беспокоящим предчувствиям недоброго.
К вечеру добраться до целевого поселения они не успели, поэтому разбили лагерь посреди леса. Это было опасно, поэтому предводитель гуннов выставил усиленное охранение. Ночное нападение маловероятно, от готов никто такого не ждал, но бережёного Тенгри бережёт...
Ночь была беспокойной и тревожной, но беспокойство и тревоги не оправдались, потому что рассвет наступил, а никакого подлого нападения, о котором буквально твердило нутро Улдина, не состоялось.
