Поняв наконец, что тревоги напрасны и появились под влиянием сокрушительного провала Баламера и Элдака, Улдин почти успокоился и дал команду на оставление лагеря.
Баламер, пребывая в лихорадочном бреду, бормотал что-то о конных лучниках готов, но это именно, что бред. Все ведь знают, что конных лучников у готов нет, но бывает тяжёлая кавалерия из дружины — их войско уповает на конный удар по врагу с фланга или тыла, а затем на короткую рубку в разрушенном вражеском строю. Гунны так тоже могут, но гораздо надёжнее расстреливать врагов со всех сторон и смотреть, что он будет пробовать ответить на это...
Снявшись, гунны направились по разведанному маршруту, рассчитывая выйти на деревню готов и осуществить налёт ближе к полудню.
Разделив войско на четыре части, Улдин приказал этим частям занять позиции по четыре стороны от деревни, чтобы никто не сумел убежать — рабы очень нужны, поэтому сбежать не должен никто.
— Вперёд! — скомандовал Улдин, когда получил сигнал о готовности.
Жители в деревне запаниковали, когда увидели неожиданно появившихся всадников. Селяне побросали все свои вещи и дела, панически заголосили на своём языке, в основном что-то о гуннах и предупреждении, после чего помчались в деревню, прятаться в домах. Глупо.
Улдин заехал в деревню сразу же, вместе с первым отрядом. Воинам было запрещено поджигать дома, потому что они пришли сюда за добычей, а не ради пепелищ. Сопротивления не оказывается, деревня взята под полный контроль, но предводитель чувствовал, что что-то не так.
— Фра-а-ам!!! — донеслось откуда-то из-за деревни.
Кричал громкий мужской голос. Фрам — это «вперёд» по-готски.
Улдин заозирался, дёрнув поводья коня влево, чтобы развернуть.
И вдруг, словно мало было осознания того, что их как-то обошли, из домов и замаскированных укрытий в кустах, полезли покрытые кольчужной бронёй воины.
Толчок в грудь — болезненно ударившая стрела отлетела в сторону, оставив между чешуйками стальной наконечник.
Растерянность прошла быстро, Улдин вынул из ножен меч и увидел того, кто в него выстрелил — какой-то мальчик, вылезший из кустов, растущих под домом.
Вторая стрела прилетела прямо в глаз коню Улдина, после чего предводителю гуннов пришлось спрыгнуть с уже мёртвой лошади.
Мальчик поместил лук в саадак, после чего поднял с земли копьё и щит.
Улдин поднялся на ноги, извлёк из ножен меч и направился к наглецу, убившему его любимого коня.
/5 мая 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/
Эйрих приблизился к вражескому воину, вероятно, предводителю этого отряда. Такая схватка, пусть и не очень безопасная, но очень нужна Эйриху. Слишком уж в ней много символизма, чтобы упускать такую возможность.
— Не рано ли ты начал путь воина, мелюзга? — на чистом готском спросил гунн.
— Сейчас и выясним, — ответил ему Эйрих, после чего начал атаку.
Если у мечника нет щита, то его бой против копейщика будет похож на особый способ самоубийства. Правда, гунн вытащил длинный кинжал из ножен и взял его в левую руку — сомнительно парирование им уколов копья, но это хоть что-то. Щит гунна, калкан, изготовленный из прутьев и кожи, торчал из-под крупа мёртвого коня, поэтому враг имел в своём распоряжении только меч и кинжал.
— Сдюжишь, Эйрих? — спросил Наус, вышедший из кустов.
Часть воинов была замаскирована в домах, часть в кустах, все самые лучшие воины. А все остальные, с вооружением и экипировкой похуже, были в лесу, там, где их не могли найти разведчики гуннов.
Пришлось попотеть, но грамотную засаду организовать удалось. Прятать готов в оврагах и кустах — это задача нелёгкая задача, потребовавшая от Эйриха недюжинных усилий.
Зато награда за труды была выше всяких похвал: гунны ничего не заметили и почти полностью вошли в деревню, видимо, чтобы быстрее ограбить всё и убраться подальше. Сейчас специальные отряды наступают со всех сторон, беря гуннов в окружение.
Обороны у гуннов сейчас нет никакой, а шанс вырваться из окружения тает на глазах — кольцо всё уже и теснее. В течение нескольких минут локальная схватка, начавшаяся в центре села, обещает перерасти в повальную бойню по всей деревне.
— Сдюжу! — бросил Эйрих за спину. — Не дайте уйти никому!
Ниман Наус отправился управлять теми, кем можно управлять, а Эйрих полностью сфокусировался на поединке.
Гунн, быстро оценив обстановку, едва улыбнулся, после чего решил сократить дистанцию, чтобы нивелировать преимущество копья и перерезать Эйриху глотку.
Эйрих же начал активно атаковать колющими ударами, нацеленными в область головы, а также своевременно отступать.
Попадать не удавалось, потому что противник крутил головой и активно работал ногами. Это опытный воин, но расклад был не в его пользу — будь у него щит, ситуация была бы диаметрально противоположной.
Аккуратно усиливая натиск, Эйрих изматывал противника, понимая, что любое его неловкое движение позволит противнику резко сократить дистанцию и заколоть его как молодого кабанчика.
Броня гунна осложняла дело, но уязвимые места Эйрих определил достаточно быстро: стыки элементов, лицо, ноги, а также предплечья.
Мечом гунн орудовал отлично, но и Эйрих не сегодня кочевать начал.
— Как тебя зовут, воин? — заговорил гунн, отступая.
Но Эйрих не собирался вступать в диалог, поэтому быстро сократил дистанцию и нанёс удар в сочленение между элементами брони, в область правого плеча.
Гунн ожидал чего-то подобного, поэтому парировал удар плоскостью меча, отведя копьё чуть в сторону и попытавшись выйти на дистанцию поражения.
Эйрих рывком ушёл влево, после чего коротко кольнул копьём в бедро противника.
— Хар! — выкрикнул гунн, ощутив всю «прелесть» ранения в бедро.
Кто-то бы бросился развивать успех, но Эйрих не из таких людей, поэтому он отступил на пару шагов, передавая инициативу раненому противнику. Это тактика копейщика — использовать преимущество в дистанции и брать своё на контратаках. Именно поэтому он выбрал копьё для поединка против Альвомира.
Разъярённый гунн поднял меч в атакующую стойку и решительно пошёл на Эйриха.
Но уже было ясно, что победа в поединке за Эйрихом, потому что опираться на повреждённую ногу гунн уже не мог, а это неизбежно сказывалось на качестве атак.
Быстрое схождение, вроде бы для очередной бесплодной атаки...
Гунн замахивается мечом, а затем внезапно бросает кинжал. Эйрих поднимает щит и кинжал вонзается в древесину, но это было лишь частью атаки гунна, потому что небольшую заминку гунн применил для сокращения дистанции. Далее последовал неожиданно сильный удар по копью, едва не выбивший его из рук, а затем Эйрих оказался под градом рубящих ударов — гунн уже не берёг свой меч, осознавая, что на кону его жизнь.
Эйрих сразу понял, что теперь отступить не удастся, поэтому, принимая удары на щит, уронил копьё и выхватил топор.
И всё равно, наличие щита давало Эйриху большое преимущество, поэтому он чувствовал уверенность в своей победе. У гунна, как ни крути, меньше боевого опыта, он ранен и в невыгодном положении, что прекрасно осознаёт, если верить его неуверенному взгляду.
Пока они тут убивают друг друга, сражение готов против гуннов набирает максимальный размах: уже ударили в спину и во фланги спрятанные войска, поэтому ни о какой обороне и даже бегстве у гуннов не идёт и речи. Примитивная ловушка, реализованная с творческим подходом, петлёй наложилась на шеи гуннов и надёжно стянулась, поэтому все их панические метания лишь туже затягивали петлю, лишая их и шанса на выживание.
— Я хочу знать твоё имя, гот! — выкрикнул гунн. — Я хочу знать, кого сейчас убью!
Но Эйрих вновь не стал вступать в беседы с покойником, решив, что надо разобраться с ним побыстрее.
Начать он решил с грубого лобового удара щитом — гунн не повёлся на примитивный приём, а ушёл назад и влево, вновь попробовав ударить по оружию Эйриха.
