– Позвольте, молодой человек, – трясёт головой Бравин. – вы не успеете и моргнуть, не то что нажать на кнопку, как пуля окажется в отбойнике.
– Вы не поняли, товарищ Бравин, – прихожу на помощь Цукерману. – это сама пуля, попав между шарами разрядника, вдвое сокращает искровой промежуток, что ведёт к его пробою и, вдвое повысив напряжение на входе следующего конденсатора, вызывает эффект домино: мгновенные пробои всех разрядников.
– Вот сюда нужно попасть… – длинный палец завлаба с грязным обломанным ногтем указывает на небольшую тонкую бакелитовую дощечку в пяти метрах от нас, на которой были закреплены два медных шарика, кенотрон и кассета с фотоплёнкой.
По его кивку Авдеенко щёлкает тумблером и над установкой замигало табло с надписью: "Осторожно! Высокое напряжение"!
– Разрешите мне? – Бравин кивает на наган, зажатый в Олиной руке.
– Справлюсь. – Отрезает подруга.
– Отойди подальше, – незаметно подмигиваю ей. – а нам, товарищи, лучше выйти из комнаты… мы ещё не успели установить свинцовую защиту в лаборатории. По последним научным данным рентгеновское излучение вредно для здоровья.
Зина как ослик Иа поникла головой, через минуту в комнате раздался хлёсткий выстрел.
* * *
– Ну что там, Александр Иванович? – Стучит в нетерпении Веня по двери большого платяного шкафа, превращённого в фотолабораторию.
– Есть пуля! – Авдеенко двумя руками крепит влажный снимок на световой экран.
– Поразительная чёткость… – тянет голову к рентгенограмме Бравин. – как стоячая… Скажите, товарищ Цукерман, а можно получить последовательность таких рентгеновских снимков, например чтобы увидеть как развивается быстротекущий процесс? Чтобы составить движущееся изображение.
– Хм, – задумался на минуту завлаб, почёсывая плохо выбритый подбородок. – я думаю принципиальных трудностей быть не должно: если заранее зарядить несколько ГИНов и последовательно включать их через малые промежутки времени. По сути это будут несколько близкорасположенных источников рентгеновских волн, сфокусированных так что будут отбрасывать "тень" от объекта каждый на свою кассету.
– А заглянуть внутрь пулемёта или пушки можно? – Глаза профессора загорелись.
– Рентгеновская волна может проникать вглубь объектов большой плотности, но боюсь что это булет возможно только при многократном увеличении мощности излучения и чувствительности плёнки.
– Обязательно будем над этим работать, – осторожно пожимаю тонкую руку завлаба. – а пока, товарищ Цукерман, вам надлежит немедля оформить полученный материал в виде статьи в "Вестник Академии Наук" чтобы застолбить ваш приоритет, а я буду обращаться в ВАК о присвоении вам научного звания кандидата технических наук.
* * *
– Ну что у нас тут вышло? – Бравин берёт в руки миллиметровку. – диаметр проволоки восемь миллметров, пружины – шестьдесят и шесть… Неожиданно. Посмотрим, что скажет Василий Алексеевич. Могу я взять графики с собой?
– И распечатки берите, Евгений Леонидович, там найдёте точные цифры… Вас подвезти?
– Нет-нет, я пешком, живу здесь неподалёку. – Поднимается Бравин.
– Наум, тебя куда?
– Меня? Я на метро.
* * *
– Чаганов, почему у тебя в машине женскими духами пахнет? – Недовольно морщится Оля плюхаясь на сидение моего персонального автомобиля.
Любопытный глаз водителя в тот же миг появляется в зеркале заднего вида.
– Точно! И коньяком… – подмигиваю ему, включаясь в игру. – Ты бы, товарищ Мальцева, провела беседу с "двойником", пока я, понимаешь, денно и нощно тружусь на ниве… телевизации страны, этот прохвост притворившись, страшно даже подумать, мною… использует харизматичный образ чтобы втереться в доверие к молодым девушкам. А если завтра…
– Шутник, не было его сегодня на работе, у него отгул. – Криво усмехается подруга. – Я в отличии от… знаю чем мои люди заняты, без дела по коридорам не шатаются.
"Укусила… если для научного учреждения такое положение ещё терпимо, не на конвейере же работают, то для серийного завода – нет".
Вчера Шокин вернулся из Воронежа с завода "Электросигнал", который мы планируем в конце года перепрофилировать на выпуск "Подсолнухов", предоставил отчёт о положении дел на предприятии. Завод выпускает два типа бытовых ламповых двухдиапазонных (длинные и средние волны) радиоприёмников: батарейных – для села и сетевых – для города, соответсвенно и накал ламп у них отличается. Схема и комплектация явно устаревшие (разработка начала 30-х годов), так что зарубить их производство будет не жалко, тем более что один цех для бытовых приёмников мы планируем оставить, это будут шестиламповые трёхдиапазонные супергеты совместной разработки с "Радиокорпорэйшн".
Отчёт этот рисовал довольно мрачную картину: во-первых, "Электросигнал" "заедала штурмовщина", то есть неритмичное производство. Первые три шестидневки завод продукцию практически не выпускал (3–5% от плана), зато в последнюю декаду месяца начинался настоящий штурм: цеха переходили на трёхсменную работу чтобы выполнить план. Администрация завода и цеховое производство имели разные точки зрения на причины этого прискорбного явления.
– Кто мешает вам работать с первого числа? – Вопрошали первые.
– В цех не завезли комплектующие, как он начнёт работу? – Отвечали вторые.
– Проблема не в "штурмовщине", а в "цеховщине", то есть в слабой зависимости начальников цехов и отделов от директора завода… – глубокомысленно замечали в парткоме.
Ещё одной проблемой, отмеченной моим ревизором и которая отчасти объясняла причины "штурмовщины", было нежелание рабочих и инженеров работать за зарплату, точнее – за одну зарплату. Работу, которую можно было выполнить в рабочее время делали сверхурочно по повышенному тарифу. Отделы же, которые обеспечивали работу цехов и сидели на окладе старались не напрягаться и подпитывали "цеховщину".
Затем идёт "текучесть кадров", которая обуславливает средний низкий профессиональный уровень работников. Сверхурочные и аккордные наряды распределялись среди "старожилов", новичкам доставалось что похуже. Простои, неорганизованность, нехватка квалифицированных кадров ведёт к снижению дисциплины, прогулам и пьянству на рабочем месте. Дело усугубляется плохим учётом: несмотря на большое количество учётно-контрольного персонала материалы и комплектующие расходуются произвольно и бесконтрольно, что к тому же способствует их хищениям.
"Засада".
– Ладно, чего надулся, – примирительно дёргает меня за рукав Оля. – пошутила я. Работают у тебя люди…
– Да я… – кручу вокруг головой.-…
"Блин, задумался так, что не заметил как в квартире оказался".
– … ты помнишь я тебе вчера докладную Шокина показывал? – Сажусь на стул и начинаю стягивать сапог с ноги. – Что посоветуешь, как исправить положение на воронежском заводе?
Оля косится на телефон, я беспечно машу рукой.
"В конце концов, должны "слухачи" что-то писать в отчёте, кроме "ж-ж-ж" от генератора белого шума".
– Я бы провела на заводе мобилизацию, – сжимает кулачки подруга. – всех военнообязанных перевела на положение состоящих на действительной военной службе. Да-да именно так! Уговорами здесь делу не поможешь. Сам посуди, на заводе работает полтопы тысячи человек, а за последний год уволилось и было принято на работу новых работников – тысяча. На две трети коллектив обновился за двенадцать месяцев. Если ты хочешь обеспечить "Подсолнухами", надо кончать с профсоюзной вольницей: теперь вместо КЗОТа – дисциплинарный устав РККА, а вместо расценочно-конфликтной комиссии, куда лодыри бегают по любому поводу, – военный трибунал. "Тяжкая болезнь требует сильного лекарства".
"Надеюсь последняя фраза не из библии, а из учебника по медицине… Положим, проблемы с "текучестью кадров", "штурмовщиной" и "цеховщиной", не говоря уже о пьянке на рабочем месте, это решить поможет"…
