Ознакомительная версия.
На почтительном расстоянии покачивался катер, на флагштоке которого развевался черный флаг с большим желтым кругом посередине, в центре этого золотого диска был черный квадрат. Символ напоминал старую китайскую монету. Вот, значит, какая эмблема у Лобаня.
На палубе стояли давешние автоматчики и незнакомый молодой парень, который, улыбаясь, помахал мне рукой и показал большим пальцем вниз: мол, смотри туда.
Я нырнул и увидел трех аквалангистов, двое в полном снаряжении, с ножами на икрах, с диковинными автоматами в руках. На плечах и спинах «ихтиандров» красовались эмблемы Лобаня. Третий пловец – девушка в бикини, что меня здорово смутило, но я взял себя в руки, не красна девица, в конце концов. К правому запястью нимфы был привязан черный мешок. Девушка жестом попросила приблизиться, я призывно махнул рукой и всплыл на поверхность отдышаться. Из воды вынырнула симпатичная женская головка в маске.
– Господин, наденьте маску и аппарат, если пожелаете, я покажу вам местные красоты, – на чистом русском промолвила чернявая красавица с оливковым телом, явно местная уроженка, двусмысленно указывая пальцем вниз.
Она помогла мне приладить оборудование, и мы отправились на прогулку, в царство Тритона. Кругом сновали разноцветные рыбы, повсюду причудливо изгибались диковинные кусты кораллов. Мы еще поплавали немного, но я свернул приятное путешествие, все-таки трудно наслаждаться видами, когда друг в опасности, да и размахивание мошонкой в присутствии малознакомой девушки не позволяет до конца расслабиться.
Я показал красавице наверх. Когда мы всплыли, подошел катер. На борту меня одели в белые шорты и футболку с неизменной эмблемой Лобаня. На берегу меня ожидал Беппе, со мной на пляж высадились только автоматчики, нимфа сотоварищи унеслась в синеву, оставляя пенный шлейф.
Беппе выглядел усталым, но довольным. Я спросил:
– Как он?
Доктор немедленно ответил:
– Лучше, чем был! Плечо зафиксировали, яички, надеюсь, удастся оба спасти. При более детальном осмотре установлено, что повреждения правого яичка следующие: семявыводящий проток оборван, придаток яичка деформирован, но не критично. А чтобы понять, что же, собственно, с яичком, необходимо знать общее строение этой парной железы внешней и внутренней секреции, а именно: интересующий нас орган представляет собой комплекс долек, заключенных в прочную общую капсулу и отделенных друг от друга промежуточными перегородками. Каждая долька – это несколько семенных канальцев длиной 30–40 см, плотно уложенных в общий комок. Из клеток, выстилающих их стенки, начинают развиваться сперматозоиды…
– Доктор, избавьте меня от этой лабуды, а то у меня сейчас произойдет непроизвольное выбрасывание содержимого желудка через рот из-за спазматического сокращения мышц диафрагмы[129], – не выдержал я. – Что с этим комком?!
– Уцелел, – не смущаясь продолжил доктор, – несмотря на чудовищное давление, почти без повреждений: в самый последний момент, перед тем как бедра Чирчу сомкнулись, общая капсула проскользнула чудесным образом наверх. Виктора скоро увезут в мою клинику, ему нужны особые условия для содержания. Он по-прежнему в искусственной коме, поэтому прощание не имеет смысла. Я пришел вас встретить не поэтому. Вам пора, причем срочно, изучить некоторые навыки, без которых ваше выживание будет зависеть от других… э, существ. А любая зависимость – это щель в броне. Милости прошу.
– Когда начнем? – с нетерпением спросил я: мне очень хотелось чем-нибудь заняться, любые действия отвлекают от бесконечных пугающих дум.
Доктор удовлетворенно кивнул и указал на небольшой электромобиль, припаркованный неподалеку. Через несколько минут поездки по извилистой асфальтовой дороге мы остановились у белого павильона, уютно спрятанного в зелени. Когда я вышел из экологически безвредного транспорта, то увидел, что стоящий на горе дом стал выше: его крыша раскрылась подобно картонной коробке. Оттуда вылетел вертолет и взял курс на запад. Одна загадка разгадана: в параллелепипеде сверху жилых помещений – взлетная площадка.
Внутри павильона стояли два белых кожаных кресла, по стенам висели большие зеркала и картины. Другой мебели не было. Пол и низ стен были оббиты жестью.
На картинах был изображен один и тот же сюжет: монах в оранжевых одеждах уходил прочь по заснеженному полю. Причем на каждой картине он был все дальше, а на последней монаха уже не было видно, осталась только цепочка следов.
Беппе проследил за моим взглядом и пояснил:
– Эти полотна принадлежат кисти китайского художника Тай Ху. Согласно легенде, хунвэйбины[130] осадили дом художника зимним вечером 13 декабря 1966 года. Утром следующего дня они собирались устроить свои любимые вакханалии: заставить, на их взгляд, зарвавшегося деятеля искусства извиняться перед великим народом Китая, стоя на коленях, а после избить его и отправить в тюрьму. Но на этот раз спектаклю не суждено было состояться: Тай Ху не нашли в его доме. Осталась только картина: снег и цепочка уходящих вдаль следов. До сих пор считается, что художник сбежал от врагов в собственную картину. Даже материалисты-хунвэйбины так решили, и картину сожгли. Но огонь уничтожил всего лишь вещественного сомбрэна, а здесь представлен подлинник, не имеющий цены. Саппо приказал художника и его картины спасти. Тай Ху творит и сейчас, на соседнем острове. Но, как ни приятно говорить о живописи, мы здесь для изучения другого искусства: вы должны срочно научиться противостоять Койсанат[131] и как всякий сотрудник Саппо определенного ранга – создавать сомбрэнов. Итак, главное в том и другом случае: проекция интеллектуального образа, способного воздействовать на объекты материального мира. Вы идеалист?
Я на секунду задумался. Вопрос не вызвал у меня сомнений. Мне просто вспомнился Гайдар[132]. На встрече с избирателями его спросили: «Вы верите в бога?», а он ответил: «Вообще-то я гностик[133]!» Вот это ответ, так ответ, чтобы понять надо философский словарь проштудировать. Неудивительно, что электорат отреагировал правильно – ушел за Жириновского голосовать. Но я твердо сказал:
– Да!
– Отлично, в обоих случаях это вам поможет, – продолжил наставление Беппе, – мы не успеваем углубиться в нюансы древнего искусства, поэтому попытаемся освоить азы. Даже мастеру Койсанат необходимо коснуться противника хотя бы слегка. Малейшее расстояние может исключить или исказить воздействие на организм. Самое простое средство защиты от Койсанат: нейтрализовать руки оппонента, например, ударом тяжелым предметом по пальцам или кистям. В старые времена инквизиция эффективно применяла перчатки святой Женевьевы. Но, согласитесь, в настоящее время будет крайне неполиткорректным надевать стальные предметы на любое лицо, а точнее, на конечности лица, показавшегося нам подозрительным. Поэтому вы должны следовать правилу дайме[134]. Абсолютно любой человек, который находится рядом с вами на расстоянии вытянутой руки, – реальный враг. В момент его приближения вы должны отрешиться и представить, что ваша кожа из стали, полностью, во всех точках собственного тела. Идеально, если вы создадите образ зеркальных доспехов. Лучше всего, если вы будете надевать такую одежду во всех случаях, когда вокруг вас люди. Причем, как вы совсем недавно могли убедиться, неважно, доверяете вы им или нет. Теперь перейдем к практике. Я сейчас воздействую на точку Тензо, или, по-русски, Посиди.
Ознакомительная версия.
