Да и спешить особо некуда. Я почему говорил, что нас до весны могут перебросить? К установке оборудования мы всё подготовим, но самого оборудования-то ещё нет. Его делают на Земле, потом будут вести к Порталу, потом сюда… В общем, долго это всё, и, как показывает опыт, в запланированные сроки обычно уложиться не удаётся.
— Понятно. Бардак, как всегда, — понимающе кивнул Илья.
— Не без того, — согласился его собеседник. Но в основном дело не в этом. Путь на эту планету имеет ограниченную пропускную способность. Как тебе объяснить?.. В Москве был? Видел, сколько там автомашин? А теперь представь, что им разрешили въезжать в город только по одной дороге. Представил, что будет? Вот так и здесь. Провести к нам весь необходимый грузопоток — всё равно, что протянуть верблюда через игольное ушко. Пропускная способность Портала между мирами очень невелика. Особенно, если учесть, что движение через него возможно только одностороннее. Или туда, или сюда. Вот поэтому, думаю — не успеют «неизвестные отцы» в срок, — поджал губы Михаил Дмитриевич.
— Кто не успеет? — удивлённо поднял брови парень.
— Были такие хорошие писатели — братья Стругацкие. Написали много чего, в том числе хорошую книгу «Обитаемый остров». Я понимаю, что ты её не читал… Но есть ещё такой плохой режиссер — Федор Бондарчук. Он снял по этой хорошей книге плохой фильм. Как тебя-то его угораздило не посмотреть?
— Да мне как-то не до кино было на Земле… — пожал плечами Илья.
— Понимаю… Короче, там, в смысле — в книге и фильме, никто не знал, кто находится у власти. Называли правителей «неизвестные отцы». Вот так и здесь. Кто-то управляет всем, а кто?… Ты не задумывался над этим? Достань тарелки вон там…
— Меньше знаешь — лучше спишь, — пожал плечами будущий инженер, выполняя просьбу.
— Тоже правильно, — Михаил Дмитриевич снял сковородку с буржуйки, переставил на лежащую на столе деревянную дощечку, и, сняв крышку, принялся раскладывать ароматные ломтики по тарелкам. — Но думать всё же полезно. Хотя бы иногда. Так вот, оно конечно здорово, что власть не публичная. В смысле, не любит светиться на людях. Например, нет расходов на портрет властителя в каждом чиновничьем кабинете и каждой школе… Но с другой стороны. Чем хороша так называемая «демократия» — тем, что, во-первых — народ думает, что сам выбирает свою власть, а во-вторых — как бы ни был хорош властитель — рано или поздно он набирает критический груз неудачных и непопулярных решений. И приход к публичной власти новых людей снимает у обывателей-избирателей накопившееся недовольство. Я не слишком сложно говорю?
— Да нет пока, — парень потянулся к своему рюкзаку. — Единственно непонятно, почему народ только думает, что выбирает. Ну не у нас, в смысле, в России, а, допустим, в той же Америке ведь по-настоящему выбирают?
— «По-настоящему…». Смотри. Ты как бы выбираешь… Но исключительно из тех, кого тебе предлагают. Вот смотри: допустим, я предлагаю тебе двух или даже трёх кандидатов… И ты выбираешь из них одного. Пусть даже действительно выбираешь. Никаких махинаций и подтасовок на выборах. Вот только, кого бы ты не выбрал — это будет мой человек, а не твой. И служить он будет мне… А на следующих выборах я тебе предложу новых людей. Но тоже моих. И заботиться они будут в первую очередь о моих интересах, а не о твоих. Доступно?
— Доступно. — Илья достал из рюкзака небольшой бумажный свёрток, и, размотав его, извлёк оттуда небольшой кусок варёной колбасы, грамм на триста.
— Ого! — Михаил Дмитриевич моментально забыл о политике. — Деликатес! Вот только он испортился, наверное, за время поездки…
— Да нет, — парень понюхал колбасу, вроде нормально… Там в обозе рефрижератор был. Я договорился, чтобы подвезли ценный груз.
— Это ты молодец, одобряю! У меня аж слюнки закапали! Знаешь, странные мы люди… Здесь мясо натуральное каждый день едим. А колбасы почему-то хочется… Соскучился по колбасе-варенке. Хотя настоящую варенку из мяса кушал, дай Бог, ещё при СССР. Сейчас в родных пенатах — сплошная соя и химия. А здесь опять попробовал… Вкуснотища! Но только в «столице» ведь есть! В нашу глухомань не завозят!. — Михаил Дмитриевич аккуратно отрезал два тонких кусочка. — Это нам на сейчас. А остальное, если не возражаешь, оставим на попозже. Тут среди местного руководства таких извращенцев-колбасофилов, как я, хватает. И они тебе будут за маленький праздник для желудка очень благодарны. Грех это не использовать.
Илья согласно кивнул. Он сам отлично это знал, потому и тащил вроде бы бесполезный кусок вареного фарша в такую даль. Если со знаниями у него было туговато, но вот практическую сметку можно было оценить на «отлично».
— Ну что ж, приступим к трапезе! — Михаил Дмитриевич вооружился вилкой, парень последовал его примеру, покосился на тумбочку, в которой, когда брал тарелку, заметил слегка запыленную неначатую бутылку водки, и, вздохнув, принялся поглощать долгожданный ужин. От мысли попросить всё же хозяина налить стопочку под колбаску пришлось отказаться. Пока. Сначала надо было проверить, правду ли тот говорил о незавидной судьбе местных алкоголиков и курильщиков. Если нет — бутылка никуда не денется, а если правду… Придётся забыть о горячительных напитках. В новой жизни хотелось бы выбиться в люди, и для этого надо было соблюдать местные правила. Как писаные, так и неписанные.
Говорят, человек привыкает ко всему. Готов поверить. По крайней мере я привык к жизни в не то что закрытом, а ещё и герметичном помещении. Не то, чтобы это было легко и быстро. Но — получилось. Конечно, приступы тоски по открытому пространству, а особенно по открытому пространству вполне определенной территории планеты Земля случались, но не так уж и часто. А вот по просторам Ковчега я как-то особо не тосковал. Может, потому, что планета для меня так и осталась чужой, может — потому что я на этом открытом пространстве ещё толком-то и не был… Или потому что я за этим открытым пространством ежедневно наблюдал через видеокамеры. И не только за открытым.
Вот сейчас я как раз смотрел, как говорится «в прямом эфире», как малолетние воспитанники пока что единственного нашего интерната курят в «укромном месте», и это несмотря на то, что продажа или передача сигарет несовершеннолетним карается в новом мире почти как развращение малолетних в старом, и на то, что здание интерната нашпиговано видеокамерами под самое не хочу.
Малолетние стервецы быстро вычислили (точнее, это им кажется, что вычислили) «мертвые зоны», и теперь вовсю «нарушают».
Ну-ну… Зато теперь ребята папаши Мюллера выявляют как «злостных
