Как я понял, генерал-лейтенанту Якобсону – председателю вновь созданной комиссии по патронному снабжению армии, и подполковнику Карлу Ивановича Гунниусу – главному конструктору новой винтовки, не только меня озадачить поручено. Но, признаюсь, новое дело здорово меня обрадовало. Заела уже суета и обыденность.
Так что еще до их приезда я уже и подготовиться успел. С Поповым переговорил, Александром Степановичем. С тем самым, с кем я как-то однажды в покер игрывал. У него и меднорудных шахт хватало, и конкурс на цинковое месторождение он же выиграл. Так-то, кроме него никто больше в Сибири гильзовый заводик сырьем снабдить и не смог бы. Он это понимал, но, к моему удивлению, руки мне не выворачивал, и не капризничал. Цену себе не набивал. Понимал, что хотя технологию и чертежи станков он мог бы и без моего участия заполучить, но с властью ссориться нет смысла. Тем более что я не за просто так долю в будущем предприятии хотел. Готов был деньги серьезные вложить.
И, что самое интересное – и у него и у меня были большие сомнения в платежеспособности Военного министерства. Но и отказаться от участия ни он, ни я даже не подумали. Дело для Отечества нужное и важное. А заработать можно и на чем-то еще. Никто, например, нам с ним не помешает наладить изготовление так сказать – бытовой версии ружья. Для охотников и первооткрывателей. А эти господа тоже в патронах нуждаться будут.
Короче говоря – легко договорились. Со всеми бы так. А то, приехали, понимаешь, два брата – акробата из Барнаула – Егор и Иван Богдановичи Пранг – владельцы единственного в Сибири содового завода, а по совместительству – горные инженеры. Подполковник и полковник соответственно. Старший – Иван даже управляющим Павловского сереброплавильного завода числился, младший тоже не бедствовал. Оба были женаты на отпрысках известных горных династий, и могли себе позволить заниматься на Алтае чем угодно. Даже паровой машиной свое предприятие оборудовать. Как говориться – если нельзя, но очень хочется – то можно.
Так вот. Я этим горным предложил оптовый склад в Томске открыть. Сода и для мыловарения требуется, и для стекольщиков. Кожи когда выделывают, тоже немного добавляют, кажется. С рекламой нынче тяжело. Если на глаза товар не попал, считай, и нет его. Это в своем Барнауле они знамениты. Там всякий об их товаре знает, а у нас уже – нет. Я Ядринцова к ним на завод посылал, помочь хотел. Думал, люди статейку в газетке прочтут, и у братанов сбыт помаленьку образуется. Подразумевал конечно же и свой корыстный интерес. Там у них, если верить столичному химику Зинину, отходы от производства какие-то образуются, из которых какую-то кислоту удобно делать. Я на химпроизводстве давно облизываюсь, а оно без всяких кислот жить не может.
Так не вышло у моего Коли правильную статью написать. Братья с корреспондентом через губу изволили общаться. Пренебрегли, едрешкин корень. А Ядринцов, хоть и женат уже, и дите скоро появится, а все равно – парень молодой, либерал и вообще – идеалист. С такими разве через губу можно?! Такие ведь свое возмущение и в печатное слово выплеснуть могут. У Николая язык здорово подвешен – он такие эпитеты подобрал, что мне братьев как злодеев казнить нужно было бы. Пришлось вовсе статью не печатать. Пусть Пранги эти, как люди и так себе, но дело то нужное делают. Производство развивают.
И жизнь этих господ, похоже, так ничему и не научила. Вот, спрашивается, если такие все из себя замечательные, так чего приехали? Сидели бы на мешках со своей содой, мечтали разбогатеть. Так нет. Собрались, дела бросили. Но вместо делового разговора одни фырканья. Сил не нашел на эти надменные рожи смотреть. Пупы Земли, блин. Можно подумать, кроме них никто точно так же соду из глауберовой соли выделывать не сможет. Чай не только в Мармышанских озерах, в Кулундинской степи, это добро есть. Да и те озера братики же у империи не выкупили. А три тысячи пудов, что они за год производят – это смех один. Я узнавал. Люди эту самую соду из Европы возят, о Прангах ничего не ведая, десятками тысяч пудов.
Толи дело другие два брата – Функи, Михаил и Дмитрий Егоровичи. Тоже из столицы АГО, только старший – Михаил в почтовом управлении до недавнего времени трудился, а младший – Дмитрий, соль на озерах выделывал. Теперь же вознамерились они дробь и пули для охотников катать. Машины в Гамбурге заказали, и с Поповым о поставках свинца договорились. Функов мне именно Александр Степанович и представил. Сами они что-то заробели. Михаил Егорович до коллежского асессора выслужился, и чинопочитание накрепко в кровь въелось. С тайным советником запросто не то что заговорить не смеет, смотреть-то прямо опасается.
Но это пока они о деле своем не заговорили. Тут уж и глаза загорелись, и щеки зарумянились. Все-то у них подсчитано, все учтено. Им и нужен-то лишь пустяк – дозволение наместника на "огненное" производство в АГО. Свинец ведь как-то плавить нужно…
Как вот не помочь таким людям? Тем более что Николай меня правом давать такие разрешения еще в конце весны наделил. Поставил на прошении автограф, и отправил в канцелярию – выправлять остальные документы. На прощанье порекомендовал только – поискать себе рабочих где-нибудь с той стороны Урала. Наши вон Галицию захватили, а там почти что русские живут, и поляки с австрияками их вроде как обижают. Вдруг кто из тех русинов… или русин… в Сибирь согласится переехать? Вольно и сытно жить среди своих. Подальше от ненадежных границ.
Весь август в Томск съезжались виднейшие люди края. Тобольские короли меха, Тюменские кораблестроители, купцы Омские, Каинские, Барнаульские, Колыванские, Бийские и Кузнецкие. Торговые люди из Тары и Ишима. Скотоводы Акмолинска, промышленники из Усть-Каменогорска и хлебные спекулянты из Семипалатинска. Владыки виноводочного бизнеса, и повелители соледобычи. Поставщики многих и многих сотен тысяч пудов рыбы из Нарыма, и золотопромышленники из Мариинска. Большая группа иудеев, непостижимым простым смертным образом отыскавшие друг друга, по каким-то, мне неведомым приметам, и усевшиеся поближе друг к другу в душном зале Томского театра. Было даже несколько гостей из соседних регионов. Из Красноярска и Екатеринбурга. Англичанин этот еще, какого-то дьявола, заявился. Я о нем уже и думать забыл. Думал, уже давным-давно домой в свой Петербург вернулся. А он взял, и пришел. И на первый ряд с видом, будто бы так и надо, уселся.
На сцене, за длинным, накрытым зеленым, гуляевским сукном столом, разместились главные начальники губерний и областей моего края. Деспот-Зенович из Тобольска, томский Родзянко. Полковник Майдель из степной Акмолы – там, так же как и в Семипалатинской области, только начался процесс формирования гражданской власти, и администрацию временно возглавляли военные. Колпаковский прислал своего офицера – председателя областного правления и заместителя по гражданским делам, полковника Олимпия Алексеевича Ивкова. Фрезе приглашали поприсутствовать лично, но он отговорился потребностью лично контролировать работу контрольного управления в Барнауле и прислал заместителя – Богданова. Петр Иванович, кстати – единственный из трех присутствовавших полковников, никакой неловкости от общения с высшими чинами не испытывал. Больше того! Вел себя иногда так, словно бы сделал нам всем одолжение своим присутствием.
