— Сычев? Начальник гарнизона? Он же генерал…
— Сибирская армия именуется еще императорской. Там вернулись к чинопроизводству, существовавшему до марта 1917 года. Министром по делам казачества и туземного населения назначен член последних Государственных дум от Забайкалья Таскин. Пост министра юстиции пока вакантен, но на него назначат кого-то из общественных деятелей Приморья. Генерал Хорват назначен вновь управляющим КВЖД. Мне предложили занять пост министра социального развития с подчинением всех ведомств и служб, связанных с вопросами просвещения, здравоохранения, культуры…
— Так, — медленно протянул Колчак, — и что вы ответили?
— Я сказал, что подумаю над его предложением до прибытия Верховного Правителя и литерных эшелонов в Иркутск.
Колчак резанул взглядом бывшего министра-председателя и задумался, машинально тарабаня пальцами по столу. Пепеляев облегченно вздохнул — гневная вспышка, столь частая в последнее время, не случилась. И он, набрав в грудь воздуха, как можно мягче сказал:
— Александр Васильевич! Сибирское правительство намного лучший вариант развития событий, чем эсеровский Политцентр. Уничтожение последнего и нанесение поражения чехам, которые, как вы знаете, во всем поддерживали эсеров, позволит…
Договорить Пепеляев не успел — вагон сильно толкнуло, и бывший председатель правительства с трудом устоял на ногах, схватившись за дверь. По вагону послышались шаги, и за спиной Виктора Николаевича появился начальник охраны полковник Удинцев.
— Ваше высокопревосходительство! Чехи прицепляют паровозы! Отправление через десять минут, эшелоны следуют без остановок до станции Тулун, а потом до самого Иркутска…
Порт Байкал
— Не думал я, что у атамана Семенова в контрразведке такие монстры, — лицо Смирнова было почерневшим от сдерживаемой ярости. — В Омске знали об этом, но масштаб… Сипайлов же душегуб, каких поискать надо. Думаю, что он не один, там еще барон Унгерн есть…
— Тоже душегуб изрядный, — устало согласился Ермаков. — Только бескорыстный, в отличие от этого подполковника. Просто в условиях вседозволенности гражданской войны многие офицеры распоясываются, не сдерживают в себе страшные инстинкты. Я их прекрасно понимаю, они отвечают на зверства врага. Вся штука только в том, что тем самым мы становимся на одну с ними доску. Я могу сказать одно — большевизм можно победить и большевизмом, но вот останемся ли мы после этого людьми…
— А что же делать? — растерянно промолвил моряк.
— Упорядочить все, узаконить. Пусть будут драконовские суды, но они должны быть. А села не нужно сжигать ни в коем случае — еще римляне говорили «разделяй и властвуй». Всегда будут те, кто предпочитает трудиться, а не партизанить. Причем их намного больше. Вот на них и надо делать ставку, просто купить их лояльность. А упертых нужно всех вырезать. Можно и с семьями, чтоб потом юные неуловимые мстители не выросли…
— Как вырезать?! Всех?! Ведь нельзя солдат на такое пускать! Это же их разложит, это же не солдаты станут, а…
— Успокойтесь, Михаил Иванович. Для таких грязных, но нужных дел, да — нужных, есть китайцы. Из них сейчас Маньчжурский батальон сколачивают, и туда же штрафников определят. Думаю, через дня три-четыре мы всех черемховских шахтеров раздавим, как клопов. Работать они все равно не будут, анархисты поголовно. Их в живых оставлять нельзя!
— А кто уголь добывать станет, Константин Иванович? Солдат на шахты отправите?!
— Там две тысячи китайцев до сих пор уголек рубят, а за труд ни хрена не получают. Потому что всю заработанную денежку кидают в общий котел и на наших лодырей делят. Вы знаете, сколько трудодней отработал каждый русский шахтер в прошлом году?
— Нет…
— Ровно двадцать. А казенные деньги им выделили за триста дней! В чем причина такого числа прогулов — день отработал, две недели прогулял? В пьянстве! Вы же в Омске сами их и спаивали. Только летом сообразили и стали завозить китайцев, но поздно. И как сейчас их заставить работать?
— Не знал, — пожал плечами Смирнов. — Да и никогда над тем не думал, меня флотские дела одолевали.
— Зря! Если мы хотим в Сибири удержаться, то должны всемерно опираться на трудящиеся слои населения, обеспечивать им спокойствие и порядок. Это элементарно — сытому и довольному человеку революции не нужны, если он не идиот и не раб своих безумных идей. Возьмите тех же радикальных интеллигентов. Ну а тех, кто ратует за «новый мир», типа всех ограбить и поделить, таких надо ликвидировать как класс, благо время позволяет. Вот потому в том же Иркутске патрули свирепствуют — и всех пойманных на месте преступления расстреливают. Нам воров, насильников и прочей опасной шушеры не надо. Их истреблять нужно активней, чем большевиков, дабы население увидело во власти защиту и гаранта спокойствия. Тем более вагоны с трофейным добром уже начали на народные нужды передавать.
— Понятно. Но на флоте никогда не интересовались политическим устройством, социальными учениями…
— И получили Кронштадт, броненосец «Потемкин» и нынешнюю матросню, что режет всех подряд без угрызений совести. А потому все морские офицеры должны ежеминутно держать матросов под контролем, заниматься с ними, объяснять, как говорится, политический момент. Кормить и одевать качественно, не скупясь и не воруя. И выявлять потенциальных мятежников. Самим выявлять, на контрразведку не надеясь. Этим вы и должны заняться в первую очередь. На всем флоте в целом!
— Меня опять хотят поставить на должность морского министра? — моряк напрягся, черты лица заострились. Он сейчас напоминал Ермакову гончую, что встала в стойку, обнаружив присутствие дичи.
— Должности морского министра не будет, как и самого министерства. У нас всего населения, включая туземцев, меньше трех миллионов. Потому плодить министров и генералов не только неразумно, но и обременительно для финансов. А потому правительство приняло решение назначить военному министру трех заместителей, в ранге «товарищей», с четко разграниченными полномочиями. Начальником Генерального штаба временно назначен полковник Вагин, бывший начальник окружного штаба. Звезд с неба не хватает, но за неимением гербовой пишут на простой, — Ермаков пожал плечами и улыбнулся, ибо сей полковник не более чем калиф на час. Как только к Иркутску подойдет армия Каппеля, на эту должность будет назначен один из опытных строевых генералов.
— Командующим военно-морскими силами назначены вы, дражайший Михаил Иванович. Со всеми вытекающими из этой должности правами и обязанностями. Скажу сразу — правительство выделяет в следующем году на содержание флота десять миллионов рублей золотом. И еще столько же на ремонт и закупку кораблей, создание флотских запасов. Этого хватит?
— Более чем достаточно! Введем в строй половину амурских мониторов и канонерок, отремонтируем во Владивостоке корабли Сибирской флотилии. Правда, на закупку флотского имущества и топлива уйдут почти все деньги, и закупить удастся только малые бронекатера и, может быть, парочку сторожевых катеров нового типа.
— Наскребете там, ужметесь в другой статье, сэкономите в третьем — и еще на парочку соберете. Только расходы на содержание и довольствие экипажей не сокращайте, такая экономия будет вредна. Офицеров сейчас более чем достаточно, потому производств не будет, а морское училище переводите на программу мирного времени. Вот вам новое положение о военных чинах и службе. — Константин положил на стол небольшую брошюру и добавил: — Это сигнальный экземпляр, отпечатан на машинке. Правительство вечером утвердило, а в типографию только завтра отдадут.
— Немедленно приму к выполнению, ваше превосходительство…
— Оставьте этот чин, с первого января не вы меня, а я вас так называть буду. Ибо правительство, в порядке исключения, постановило произвести вас в контр-адмиралы. Чины генерал-майоров получат Сычев, как военный министр, и атаман Иркутского казачьего войска Оглоблин. Офицеры на строевых должностях в действующей армии и на кораблях производятся на один чин выше, чем у них был в императорской армии, за исключением, понятное дело, генералов, полковников и капитанов первого ранга.
— А вы, Константин Иванович?
— В порядке исключения мне и атаману Семенову присвоены чины полковников. Вернее, Григорий Михайлович стал войсковым старшиной, по новому положению этот чин равен полковнику. Он займет должность походного атамана всех казачьих войск. Я же передаю командование армией генерал-лейтенанту Лохвицкому, а сам становлюсь его заместителем, таким образом, будет совершена рокировка. Да и то на время — я буду командовать авангардом до соединения с войсками генерала Каппеля, а там ухожу с должности…
— Я не буду принимать командование флотом, — после долгой паузы угрюмо произнес Смирнов. И вскинул на Ермакова гневно заблестевшие глаза: — Я считаю, что вы единственный генерал, который смог бы вытащить нас из этого, извините, дерьма. За вами шли только победы, мы все почувствовали свои силы. Я не одобряю решение правительства и не буду принимать должность. Прошу, ваше превосходительство, передать мое мнение и рапорт правительству и военному министру…
