Ознакомительная версия.
Но мои тяжелые шаги заглушили дамский кокетливый щебет, гортанные возгласы кавалеров и стыдливые покашливания снобов.
Публика окаменела от неожиданности, заметив новое лицо. Дамы уставились на мой нестильный прикид и лужицы, натекшие на зеркальный паркет с резиновых сапог.
Да, великоваты были сапожки, сорокового размера, зато с тремя парами тюремных портянок с ними не страшно в любой мороз.
Мужчины, оторвавшись от фишек, издали пытались угадать мои прелести под набрякшим ватником и такими же мокрыми штанами.
– Лесоповал! – донесся хохоток из дальнего угла.
Там было темно. Но я заметила тебя. Узнала по ярким бликам аметиста на безымянном.
Ты даже не догадался спрятать виновника нашей долгой разлуки.
Еще бы!
Ты был в таком восторге от подарка, что ни разу не появился ни в суде, ни в ассоциации адвокатов. И даже ни разу не прислал хотя бы пачку сигарет.
Я не удивилась, застав тебя в окружении дам.
Одной рукой ты обнимал за талию смешливую блондинку, а другой – декольтированную знойную брюнетку, которая насмерть притерлась к твоему плечу.
Ты тоже сразу меня узнал.
Рука с бокалом дрогнула и остановилась на полпути, фужер упал и кровавые осколки засверкали под ногами.
Я медленно приближалась сквозь матовый опал свеч.
Ты побледнел, сознайся, язык перестал тебе повиноваться.
– Ты? – красивая физиономия исказилась. – Не может быть!
– Не ждал?
– Но ты же…
– Да. Всему свой срок.
– У нас здесь…
– Вижу. Готика, холод мрамора и танец свечей. Анабиоз разума, зато в твоем вкусе.
Ты все еще лениво обнимал блондинку правой рукой.
Ее маленькое красное платьице плотно облегало нетяжелую грудь, ямку пупка и выпяченный навстречу твоей ладони лобок.
Ты что-то шепнул.
Ее глаза мгновенно превратились в плошки, она кивнула и, вынырнув из кольца объятий, рванула вон из зала, на ходу спотыкаясь об темные тени в углах.
Брюнетка слева, медленно убрала длинные пальцы с твоего торса и с достоинством заглянула в мои глаза.
Я выдержала этот напряженный взгляд.
Светская львица многое поставила на последний вариант.
Она тоже ушла, бросив в мою сторону вызывающий пронзительный взгляд.
– Всему свой срок, – повторила я. – В том числе и долгой разлуке.
– Но почему ты в таком виде? И здесь? – залепетал граф.
– Я пришла не для того, чтобы выслушивать лекцию о вреде воздержания для мужчин.
– Что ты хочешь?
– Продолжить праздник. Ты помнишь: какой сегодня день?
– Да. Твой день рождения.
– Ты зря спровадил девчонок. Позови подруг обратно. Хочу музыки, закуски и вина. И обязательно пусть будет полумрак и свечи. Представь, каково было там, где свет всю ночь слепил глаза.
Ты не поскупился.
Мой любимый пино-нуар украсил столик.
– Спасибо, что не забыл, какие закуски я предпочитаю устрицам.
Боже, что значит снова ощутить в горле полузабытый вкус джекфрута в кокосе и едкую горчинку дайико.
Но, пожалуй, достаточно жрать, мое горло совершенно отвыкло от миндальных бокко и синего сгура.
А это что?
Только не сейчас, нет!
Горло свело от желания впиться в аскорбиновую мякоть карамболя.
Как всегда, твоя щедрость не знала границ.
Пока ты разливал вино, по моему лицу сквозили теплые искры аметиста на твоем безымянном.
Вот он, виновник нашей разлуки.
Сколько раз меня пробуждала прохлада радужных бликов, которая нежно касалась то щекотливых лодыжек, то замирающей от восторга внутренней поверхности бедер.
Но не стоит об этом сейчас.
Девчонки уже пришли и встали у столика.
– У тебя хороший вкус.
Дамы были что надо. Одна дополняла другую. Строгость сероглазой брюнетки усмиряла детскую наивность кареглазой блондинки.
Выпили.
Когда я, не морщась, опрокинула полный бокал, инфанта Моржана захохотала. Но ее смех оборвал строгий взгляд леди Би.
По правде говоря, некоторую бестактность пухлым алым губкам и отличному пепельному блонду можно было простить.
– Ты умница, – сказала я. – Сядь ближе.
Я раскурила самодельную папиросу и вставила в ее надутые губки.
Она втянула терпкий жар с такой силой, что я обожгла обмороженные пальцы.
Она закашлялась, дурочка, от едкого дыма, но тут же с хохотом завалилась в россыпь ажурных подушек, запрокинув голову.
– Теперь ты, – протянула я затяжку к носу леди Би.
Надкушенный патрон черканул по бриллианту в ее остром клычке.
Тлеющий фитилек с другой стороны я зажала в зубах, а потом медленно выдохнула остатки огня в темно-вишневую трубочку губ.
Затяг был тонок и осторожен. Я медленно вдувала в ее легкие горячую волну и наблюдала, как чувствительные зрачки пульсируют, расширяясь от восторга.
Молодцом, она не поперхнулась ни разу.
Когда по бледному лицу, наконец, пробежала румяная тень, и щеки зарделись, леди Би наградила меня обворожительной улыбкой и распустила обеими руками узел на затылке. Прибой цвета черной басмы скатился с плеч и засверкал в отблеске света.
Леди грациозно подогнула под себя ноги, выкатив напоказ скульптурные бедра.
Но пламенные взгляды графа доставались в этот вечер только мне.
– Девочки, я ни разу, ни разу, до этого раза, – все еще укатывалась с хохотом в подушках очаровательная крошка.
– Кстати, у нас не девичник, – напомнила я новым подругам, кивнув на вытянутую физиономию одинокого графа.
Он отрешенно разглядывал блик свечей, сквозь пятибалльный шторм в своем полупустом бокале.
– Джорж, вползай к нам, дорогой, присоединяйся!
Он осторожно присел на край обширной постели.
Я затащила его в середину, девчонки помогли.
Джорж едва не задохнулся в подушечках и женских прелестях.
Инфанта беспрестанно хихикала, сморкаясь в край бахромы.
Леди Би преданно ловила мой взгляд.
– Выпьем! – я потребовала еще одну бутылку.
Джорж с бокалом удобно устроился между нами.
Я оказалась справа, инфанта слева, леди Би грациозно изогнула точеный торс в ногах.
Граф поочередно целовал нас с инфантой, а руки леди плавали по красивому телу, исчезая то в подмышках, то где-то за спиной в его судорожном паху.
Я перехватила налету терпкие губы Джорджа, вонзив в них всю многолетнюю тоску.
Гад, подонок, отвратительный тип.
Закрыла глаза, на мгновение провалилась в воспоминания.
Моя высохшая грудь утонула в его ладони.
Малышка инфанта, посверкивая глазами из-под другого плеча, вонзила кровавые губки в его напряженный сосок.
Леди Би завладела сокровищами внизу.
По телу Джоржа побежали мурашки, волосы на груди приподнялись, послышалось учащенное дыхание.
Он перевернулся, намереваясь навалиться сверху, но…
Не нашел меня под своей тушей.
Леди Би, юная инфанта и я уже превратились в один сплошной клокочущий клубок.
Наши губы впивались в нежную кожу друг друга, зрачки погружались в зрачки, пальцы сплетались и расплетались, обнаруживая самые чувствительные точки, артерии бились в едином ритме.
Я встретилась с твоим взглядом…
Он был ужасен…
Милый…
Разве не понял, что здесь ты лишний?
Громко хлопнула дверь.
Не кричи, леди в маленьком алом.
Оно стекает ломкими струйками с плеч, огибая выпуклости груди, вливаясь в воронку пупка и низвергается выжимками стираной кожи с бедер на яблочные колени.
В атласной поверхности купаются язычки свеч, стараясь глубже вылизать декольте, приспуская бретельку на правом плече.
Врешь, не горячо.
Тебе щекотно, кончик тонкой отвертки выворачивает из тебя хохот.
Не верь, что пришла смерть.
Не верь еще две секунды.
Сука, переспавшая с сукой, рождает суккуба.
Если это – правда, наш город кишит исчадьями ада.
Они демоны, ввинченные в мозги ночными инсинуациями, поллюциями, измазавшие потолки детских и скомканные сорочки матерей.
Демоны – эхо девона, ненасытного девианта, странной книги, найденной на чердаке, в которой засушен плевок Савонаролы.
Бессознательное – иссохшая мумия, свернулась на глубине извилин среди почечных колик и насморка мозга.
Молчи, Орфей, не выкликай четырехпалую земноводную из ада!
– Ты видел?
– Она феноменальна!
– Правда, что ее невозможно удовлетворить?
– Я психотерапевт, всего лишь. Но попробую объяснить. Бугорок удовольствия обычной суки c годами врастает нервами в вульву, как саркома, но не более чем на двенадцать дюймов. А суккуб – сплошной разросшийся мицелий клитора, вся поверхность тела чувствительна к прикосновению. Дунешь в лицо – оно вмиг покроется слизью и набрякнет от эрекции. Лучше не смотреть. Жмешь на рубильник, мозги жарятся, дым из ноздрей, белки выкатываются бильярдными шарами.
Ознакомительная версия.
