— А бабу зачем призывать?
— Да кто ж знает? — пожал плечами Демьян.
— Слушайте… — заметил один из сотников. — А ведь Марфа с Андреем до свадьбы друг друга на дух не переносили. Словно кошка с собакой. А после первой брачной ночи — изменились. Стали прямо не разлей вода. Да и замечали за ними, что болтают на непонятном языке.
— Но она же не воин! На кой бес ее то звать на помощь?
— Так ты пойди и спроси у того ведуна. Если найдешь.
— Девка, к слову, лихая вышла. Побои, говорят, стойко терпела. Да и двух татей, что на нее напали и попытались похитить, сказывают, прибила сама. Их же оружием. Горда. Своевольна. Уж не зазноба ли она того воина, которого позвал ведун?
— Ох и бесовщина!.. ох и мракобесие!.. — покачал головой один из сотников. — Может вязать их и под лед? А? Чего мы с нечестью-то возимся?
— Ты говори да не заговаривайся! — рявкнул воевода. — Царь, по-твоему, нечисти вотчину выдал?
— Прости, оговорился.
— За такие оговоры можно и головы лишится!
— Каюсь… бес попутал! — побледнев воскликнул сотник.
— Бес тебя попутал, а ответ мне держать, ежели в городе о том станут болтать! Услышу хотя бы от собаки дворовой такие слова — сам тебе голову сниму! Понял?
— Понял. Все понял.
— Да и видел я своими глазами как Андрей причастие принимал. Как нечисти в храм войти? Никак. Про таинства святые даже и не говорю. Или ты и нашу святую церковь в заговоре с ведунами да нечистыми силами обвиняешь?
— Ох… — только и выдал из себя сотник.
— В том-то и дело, что «ох…»
Дальше разговор пошел куда как интереснее.
Найдя подходящее для себя объяснение тому, кто или точнее, что такое Андрей. Старшины начали думать да гадать над вопросом как им жить дальше. Воевода старался не встревать. Открывая рот только тогда, когда они увлекались.
Основная их цель заключалась в том, чтобы сохранить свое положение и свое влияние на городовой полк поместный. А власть, по их мнению, утекала у них из рук. Отношение же к Андрею было весьма неоднозначным. Кто-то заинтересовался им. Кто-то откровенно опасался, если не сказать — боялся. Но, в целом, они сошлись в том, что слова Радима нужно проверить. И по весне отправить парня на юг — караулить татар в передовых дозорах. Опасное дело. Очень опасное.
Кто-то из них мыслил, что он там голову сложит.
Кто-то, что наоборот — раскроет себя.
Спиридон же и Данила молчали и с едва заметной ухмылкой за всем этим наблюдали. Младшие старшины. Десятники. И эти выражения лиц не укрылось от внимательного взгляда воеводы. Он ведал о том, что эти двое недавно сопровождали отца Афанасия в его очередной вылазке по удаленным поместьям. Каким именно — не ясно. Но уж то, что они заглянули к Андрею, воевода не сомневался. Поэтому, когда собрание завершилось., воевода произнес:
— Данила, Спиридон, а вас и попрошу остаться.
— Нас?
— Да, — кивнул воевода и выразительно посмотрел на остальных, дескать, всем спасибо, все свободны.
Старшины переглянулись, но перечить не стали. И быстро очистили помещение.
— Подойдите ближе. Ближе. Вот. Вы ведь у Андрея гостили?
— Заезжали к нему. Чай не чужой человек.
— Это я ведаю. Оттого и ухмылялись? Говорите. Я ведь все равно узнаю.
— А что тут говорить? Он этих обалдуев насквозь видит. Ибо к походу, в который они его решили отправить только сейчас, он готовится с осени. Как от Государя вернулся.
— Даже так? — удивленно выгнул брови воевода.
— Он сказал, что помыслы их были у них на лице…
Часть 1. Глава 5
Глава 5
1554 год, 2 марта, Москва
Иоанн свет Васильевич Государь Московский и Всея Руси вышел из Успенского собора и вдохнул свежего морозного воздуха. Несмотря на то, что формально на дворе уже стояла весна, природа о том не ведала и радовала морозом, скрипучим снегом и сухим, чуть обжигающим ветерком.
Минутное ожидание.
И из главных ворот храма, вслед за ним, вышел митрополит. Он вел сегодня службу и ему перед этим сообщили о желании царя с ним пообщаться после нее. Вот и поспешил после ее окончания вслед за своим монархом.
— Государь, — тихо произнес Макарий, поравнявшись с Иоанном и чуть кивнув ему.
— Пойдем, — так же тихо ответил царь и жестом дал понять свите держаться поодаль.
Все всё прекрасно поняли и дали возможность им поговорить.
— Помнишь того татя, что мои люди взяли под Тулой по осени?
— Да Государь. Конечно. Это было славное дело. Я рад, что удалось выявить вшивого пса в моем окружении.
— Он много интересного рассказал.
— Надеюсь, ты не поверил его лжи?
— Почему же сразу лжи? — очень неприятно улыбнулся царь. — Мои люди проверили его слова. И поручения, которые он выполнял по твоему приказу.
— По моему приказу?! — удивился митрополит.
— Не требуется большого ума, чтобы понять — все люди, которых он наказывал, находились с тобой не в ладах.
— Но…
— Я поговорил кое с кем из твоих подчиненных, и они все подтвердили.
— Государь…
— Погоди, — поднял руку Иоанн. — Скажи, зачем тебе нужен Андрей?
— Государь, я…
— Зачем? — куда более жестко повторил вопрос царь.
— Мои люди убеждали меня, будто бы голова у него светлая.
— Поэтому ты хотел поймать моего слугу и посадить до скончания его дней в холодную?
— Я…
— Не отрицай. Я о том уже ведаю. Поначалу не поверил, но…
— Бес попутал.
— Почему у меня не попросил его отдать? Чин по чину.
— А ты уступишь?
— Уже — нет.
— Вот мне о том люди мои и говорили. И предлагали взять Андрея в плен. Да и убедить принять постриг. А потом службу служить во благо Матери Церкви.
— И кто же такой умный у тебя завелся? — очень холодно поинтересовался Иоанн. — Пришли мне его. Будь добр. Очень я хочу поближе познакомиться с советчиками, что нашептывают тебе воровство чинить и супротив своего Государя злодейства всякие творить.
— Пришлю, — поникшим голосом ответил митрополит.
— А что ты такой скисший? Ты разве не рад услужить своему Государю?
— Рад, — подавленно ответил митрополит.
— Не слышу?
— Рад, Государь, — несколько бодрее произнес митрополит и вымученно улыбнулся.
— Радуйся. Радуйся, друг мой. Ибо я не поддался на увещевание злых языков. И остался верен дружбе с тобой. А поверь — врагов у тебя хватает…
— Я… я даже не знаю, что сказать, — произнес поменявшийся в лице митрополит.
— Как узнали, что между нами пробежала кошка, так дня не проходит, чтобы мне ябеду на тебя какую не принесли. Твои же люди и несли. И болтают почем зря. Оттого и веры им нет. Мню — подговорил их кто-то.
— Вот мерзавцы…
— Ничего не говори, друг мой, — по-свойски хлопнул по плечу уже весьма немолодого митрополита царь. — У всех бывают минуты слабости. Но в тебе я уверен. Отбросив мелочную суету, если возникнет беда, ты поддержишь меня так же, как и я не пущу в сердце свое дерзновенного поклепа и ябед пустых. Ибо только на том и стоим.
— Конечно Государь! — бодро заявил Макарий. — Можешь быть во мне уверен.
— Вот и я о том думал, когда слушал навет злоязыкий.
— Государь, я строго-настрого приказал своим людям не трогать Андрея. Но он сам к ним обратился за помощью. И я…
— Ведаю о том, — перебил его царь. — Еще в декабре мне о том все рассказали. Интересная задумка. И мне безумного любопытно узнать, что из всего этого получится.
— И ты не серчаешь на самоуправство моего человека?
— Пока рано об этом говорить, — ответил царь, очень многозначительно подмигнув Макарию.
Они прошли следующие шагов десять в полной тишине. Лишь митрополит тяжело дышал. Сказывался возраст и переживания.
— Светлая говоря, говоришь? — нарушил тишину царь.
— Светлая.
— Чем же?
— Образован славно. Мыслит непривычно. Подмечает то, что иные не замечали. Отец Григорий просил слезно его себе в ученики. Сказывал, будто бы он сможет много пользы принести и церкви нашей православной, и державе твоей.
