было знать, что на их конце есть, зазубрины, не позволяющие вытащить их иначе, как вместе с куском мяса жертвы.
Варм был высок ростом, чуть более двух метров. Две мощные ноги, и четыре руки с литыми мышцами. Равных ему по силе, нашлось бы не много, но поднять и взвалить своего друга на тропа, даже ему было практически невозможно. Шестиног имел торс очень крупного человека, а вот нижняя часть туловища, больше походила на круп травоядного и имела шесть ног.
Тогда охотник свистнул Буцефала и заставил его лечь на землю рядом с поверженным товарищем, а затем осторожно, положил того поперёк спины животного.
Присев на корточки, Варм потрогал рукой лоб Шестинога. Он был горячий и влажный. Пострадавшего бил озноб, и это был ещё один «сюрприз» от иголок дикобраза.
- Держись, друг, сейчас приедем к девочкам, они нежно вытащат иглы, и ты будешь в полном порядке, - старался поддержать приятеля Варм, – подожди немного, я сейчас вернусь.
И со всех ног бросился в чащу искать оборванный конец верёвки. Благодаря острому, тренированному зрению, ему быстро это удалось. Связав оба конца между собой, он вернулся к Буцефалу. Придерживая друга, Варм заставил тропа встать на ноги. Затем, взял его за длинную прядь шерсти, и пошёл вдоль восстановленной верёвки. Скакун Шестинога послушно трусил сзади.
Не успел Варм настроиться на долгое петляние между деревьями, как лес … закончился. Охотник вышел на невысокий обрыв у тихой и чистой как слеза реки. На противоположном песчаном берегу, словно любуясь своим отражением в прозрачной воде, стоял аккуратный, сложенный из бревен, домик. Сзади него, совсем рядом, сплошной стеной начинался лес.
Варм посмотрел в одну сторону, в другую… Река петляла и терялась вдали в обе стороны, о том, чтобы обойти её, не могло быть и речи. Варм не хотел идти вброд. Река была не знакомой, кто знает, какая в этом месте глубина и что за твари здесь водятся. Но додумать он не успел.
Дверь дома открылась, и на порог вышла … Кассандра. Солнце светило женщине в глаза, поэтому она, приставив ладонь ко лбу, наподобие козырька, рассматривала пришельцев. Затем, видимо узнав, бросилась в реку и поплыла к ним. Через несколько минут, женщина, выжимая волосы и улыбаясь, вышла из воды. Платье из тонкой льняной материи, плотно облепило её стройную фигуру. Под мокрой тканью, отчетливо вырисовывались её три большие груди. Как там говорил Шестиног: «Детей прекрасно кормить»…
- Шестиног! Как я мог забыть о нём!
Варм оглянулся на тропа. Кассандра, посмотрев туда же, увидела Шестинога, лежавшего поперек спины животного. Женщина подбежала к бедолаге, быстро пощупала его лоб, посмотрела зрачки и, нахмурившись, уверенно повела тропа к реке. Глубина оказалась небольшая, течение слабое. И скоро они были на противоположном берегу.
Потерявшего сознание Шестинога, совместными усилиями внесли в дом. Обмякшее, бессознательное тело казалось вдвое тяжелее. Осторожно опустив его на пол, оба осмотрелись. Варма интересовала обстановка дома, где жили совершенно одни две женщины. Кассандра же была озабочена, куда положить пострадавшего. В доме стояли две деревянные лежанки, сделанные из относительно прямых палок, и покрытые сначала толстым слоем высушенного на солнце мха, а затем тюфяком, набитым душистым сеном. Но оба эти ложа были рассчитаны на вес хрупких женщин.
Не долго думая, Кассандра стащила на пол оба тюфяка, и, подтащив их ближе к пылающему камину, положила один на другой. Затем, они совместными усилиями водрузили Шестинога на импровизированную лежанку. Прервав затянувшееся молчание, женщина произнесла:
- Мне надо переодеться…
И не успел Варм как-либо отреагировать, резким движением сняла с себя платье. При этом она с вызовом смотрела ему в глаза, будто хотела сказать:
- Видишь, от чего ты отказался?
И он видел, точнее, успел увидеть. Почувствовав, что стремительно краснеет, быстро отвернулся и стал рассматривать убранство дома.
Щели между бревнами были заткнуты пучками сушеного мха. По стенам развешаны связки каких-то неизвестных трав и кореньев. Знакомы были лишь грибы. Представив их вкус, Варм почувствовал, что ужасно голоден. Но тут же, вспомнил про раненого друга, и ему стало стыдно.
- Можешь повернуться, - сказала Кассандра.
Голос у нее был низкий и волнующий.
Он повернулся и увидел, что женщина уже вовсю хлопочет у ложа раненого друга. Попробовав его лоб рукой, она нахмурила брови. Затем, посчитав иглы дикобраза, сказала:
- Доза слишком большая, много яда. Хорошо только, что он такой крупный, был бы хлюпиком, точно бы не выжил.
Дело в том, что иглы гигантского дикобраза содержали в себе некоторое количество яда. Обычно он вызывал только сильную боль и отек в зоне укола. Опасной же для жизни дозой, считалась та, когда игл было пять и больше. Из мягкого места Шестинога торчало аж девять.
- Поставь на огонь воду, я сейчас, - распорядилась Кассандра, и быстро вышла из дома.
Варм налил из большой деревянной бадьи в котелок воды, повесил на крюк над огнём и оглянулся, ища, куда бы присесть. Около окна, выходящего на реку, стоял овальный стол, столешница которого была сделана из поперечного спила какого-то векового дерева. Сотни колец на срезе, могли много рассказать о том, что пришлось повидать на своём веку лесному гиганту. Рядом стояло три стула, а точнее, просто три деревянные чурки.
Варм пододвинул одну из них ближе к ложу друга, и сел, разглядывая стоящие на полке и висевшие на стене, многочисленные чашки, плошки и другую хозяйственную утварь. За
