– Секретность? – спрашиваю, нахмурившись. Знаю я этих ученых, увлекутся и любые секреты выложат своему оппоненту.
– Все эти обсуждения рассматриваются всеми остальными моими сотрудниками как разработка гипотезы, позволяющей дать непротиворечивое объяснение указанным мною противоречиям квантовой физики. И не более того. Естественно, никаких намеков на то, что существует документально зафиксированное практическое подтверждение этой гипотезы, я не давал.
– Это правильно, товарищ Капица. Значит, теория у нас в первом приближении есть. Практических результатов мы от вас, естественно, не ждем, но попробуйте описать в первом приближении возможные последствия появления способа проникать в такие, назовем их параллельными, миры.
– Это вопрос скорее к фантастам, вроде Беляева или Уэллса. Но попробую…
3 мая 1944 г. Первый Белорусский фронт. Район г. Берлин. 18-й гвардейский иап ПВО.
Николай Козлов
Над Берлином барражируют, сменяя друг друга, четверки и восьмерки краснозвездных истребителей. Среди них и «иваны» восемнадцатого гвардейского. Командующий третьей воздушной армией и особенно его заместитель, Василий Сталин, пробили перевод результативной и успешной части для прикрытия Берлина с воздуха. Так что теперь Козлов служил под началом своего бывшего заместителя, выросшего до заместителя командарма.
Впрочем, кроме рутинных полетов и иногда стрельбы по наземным целям, истребителям над Берлином заняться нечем. Немецкие самолеты в этом районе не появляются уже несколько дней. Как часто повторяет Василий Сталин: «Лучшая ПВО – это наши танки на аэродромах противника». А эта своеобразная противовоздушная оборона действует во всю силу – передовые отряды механизированных армий уже подходят к западным границам Германии. Разрезанные на части, окруженные в котлах, остатки немецких армий еще сопротивляются, но уже всем ясно, что это агония.
Сегодня Николай Козлов тоже патрулирует в воздухе. В воздухе – только наши самолеты, внизу горит столица Германии. Дым временами поднимается почти до летящих на пяти тысячах самолетов. Окруженное «логово» обрабатывают всеми имеющимися средствами, от авиации до артиллерии. Теперь немцы на своей шкуре испытывают то, что раньше несли жителям других городов от Герники и Варшавы до Ленинграда и Сталинграда.
Осматривая небо, Николай замечает эскадрилью тяжелых бомбардировщиков, летящую в направлении к парку, в котором стоит одна из зенитных башен. Эти малоуязвимые, огрызающиеся огнем зениток сооружения давно находятся под особым вниманием авиаторов и артиллеристов. Но утыканные стволами от двадцати до ста двадцати восьми миллиметров бетонные сооружения не поддаются обычным бомбам и снарядам. Поэтому их сейчас и бомбят тяжелые «пешки», несущие двух– и пятитонные бомбы. Несколько раз немцы пытались перехватывать такие колонны взлетающими из подземных укрытий истребителями, поэтому Николай решает попробовать перекрыть этот район. Сообщив о смене зоны патрулирования, Николай вместе с ведомым летят параллельно курсу бомбардировщиков, стараясь не спугнуть немцев заранее.
Если немцы и атакуют наши бомбардировщики, то именно после бомбежки, потерявшие строй и получившие повреждения от зенитного огня. Хотя сейчас немцы стреляют из зениток в крайнем случае, обнаруженные позиции вовсю обрабатывает дальнобойная артиллерия и бомбардировщики. Артиллерии под Берлин подтянуто много, после Кенигсберга привезли всю артиллерию резерва Главного командования и даже железнодорожные установки. Вот и сейчас внизу несколько раз полыхнуло рыжим. Это рвутся снаряды. Пара Козлова уходит на запад, заодно набирая высоту. Получается своеобразная засада в воздухе.
Рассчитав время до конца бомбежки, Николай дает команду на разворот. Энергичным маневром пара выходит на курс возврата бомбардировщиков. Вот и они. Один точно поврежден – парит и отстает. Мишень – лучше не надо. Осматривая переднюю полусферу, Козлов замечает какой-то неясный отблеск на земле, совершенно непохожий на взрыв. Ведомый сообщает, что заметил то же самое, и тут же громким голосом, буквально крича, добавляет, что это ракетный самолет.
– Понял, – отвечает Николай. – Атакую! – и сваливает самолет в пике, стараясь угадать ту самую точку пересечения траекторий взлетающего перехватчика и собственного истребителя. Перегрузка вдавливает в кресло, самолет, кажется, сейчас затрещит и развалится в воздухе. Секунды тянутся, словно время вдруг замедлило свой бег. Успев заметить растущий в воздухе странный, похожий скорее на бабочку, силуэт с непривычно-ярким пламенеющим хвостом пламени сзади, Николай жмет на гашетку. Мимо проносятся трассеры, ведомый тоже решил поддержать атаку. Выходя из пике, Козлов тянет ручку на себя, и в этот миг самолет ощутимо вздрагивает в воздухе. Темнеет в глазах, но даже сквозь подступающую тьму он видит расплывающийся в задней полусфере шар огня. Немец сбит.
Набрав высоту, истребители переходят в горизонтальный полет и разворачиваются курсом на аэродром. Николай, связавшись с КП, передает замеченные координаты точки старта. Пусть обработают этот квадрат бомбами, мало ли какие сюрпризы могут там таиться.
4 мая 1944 г. Москва. Кремль.
Кабинет т. Сталина.
Тов. Сталин
– Товарищ Сталин, я считаю, что дальше откладывать штурм Берлина смысла не имеет. Мы уже уничтожили все, что можно уничтожить дальнобойным оружием. Население, которое смогло выйти из города, уже вышло. Остальное и не пытается, а чаще всего не выпускается немецкими властями. Отдельные попытки восстания среди армейских частей подавляются эсэсовцами. Пока Берлин держится, немецкие войска в котлах продолжают сопротивление, сковывая наши части и угрожая прорывами на запад. Очень им хочется от нас на западе спрятаться. Против нас действуют значительные силы, но я сомневаюсь, что немцам удастся сдержать наш удар. Только взятие Берлина решит все…
Каждый из присутствующих словно пробует это слово на вкус… «Берлин»… Слово имеет солоноватый привкус человеческой крови. Один из самых мощных фронтов – Первый Белорусский – стоит вокруг Берлина, словно охотник из анекдота, поймавший медведя. Дав два дня на выход гражданского населения из города, советские войска начали артиллерийский обстрел и воздушные бомбардировки города, готовясь к штурму. Прошло всего четверо суток, и Жуков уже требует начать наступление. Не обернется ли нетерпение товарища Жукова дополнительными потерями? Или наоборот, уменьшит потери за счет более быстрой капитуляции немецких котлов? Жуков, недавно назначенный командующим вместо Василевского, отозванного в Москву и назначенного первым заместителем Наркома Обороны, говорит в своей обычной манере, напористо и агрессивно. И, следует признать, весьма убедительно. Я подхожу к карте и внимательно рассматриваю нанесенную на нее обстановку. Размышляю вслух:
