— Для аромата — пояснил он — еще минуток пяток…
Генерал Сергей усмехнулся
— А где твои помощники?
Седой кивнул на пристройку, откуда доносились женские визги и другие многозначительные звуки.
— Развлекаются. Дело молодое…
Генерал прислушался
— Неслабо развлекаются.
— А они и на меня девочек взяли. Но я им свою долю уступил.
— Что так? Али не джигит?
Седой усмехнулся
— Какой к чертям джигит? У меня внук в армии служит, пора уже и о вечном подумать, какие тут девочки…
Седому было за шестьдесят, начинал он в Ливане, в долине Бекаа, охранял зенитно-ракетные комплексы от израильского спецназа. Зацепил и Афганистан в составе специального отряда Каскад-4. У него действительно были и сыновья и внуки.
— Да брось. Видел бы ты, что наши делают. Целые курятники на них только работают. На кладбище прогулы ставят — а все туда же. А ты из себя монаха строишь. Впрочем — твое дело.
— Оно так. Мое.
Седой ловко снял шампуры…
Минут через десять из сауны с бассейном появились еще двое — одному лет под тридцать, другому уже к сорока, тот, что помоложе выделялся аккуратно подстриженной бородкой. Оба были крепкими, подтянутыми, совершенно непохожими на homo sovetikus, выделяющегося, прежде всего пивным брюшком и сетью "пропойных" капилляров на лице — все это наживалось уже к тридцати пяти. Следом сунулась какая-то длинноногая девица, завернутая в простыню — но ее деликатно отправили обратно в сауну, пообещав скоро прийти.
— О! Вот и суверенная демократия пожаловала под роскошным триколором! — прокомментировал бородатый.
Генерала Сергея не любили — скорее даже не за то, что он продолжал служить — а за то, что он начинал еще в девятом управлении КГБ СССР, охранял тела советских государственных и партийных деятелей. Зацепил и ФСО, федеральную службу охраны, потом ушел оттуда — по его собственным словам, сил не было смотреть на происходящее. В управлении по борьбе с терроризмом он отвечал за Дагестан, был тяжело ранен. Потом вступил в движение, стал одним из тех, кто поддерживает его, находясь внутри системы — но работа в девятом управлении оставила на нем несмываемое клеймо. Как бы к нему не относились, что бы генерал Сергей не делал для движения — многие подсознательно помнили — девятич[87], холуй.
— Рот свой закрой, Ванюша… — обманчиво ласково посоветовал Седой — ты не девица безмозглая, которую ты только что пользовал. Можешь и помолчать.
— Помолчать можно — без обиды согласился бородатый — особенно, если пожрать что есть
Он схватил прямо с мангала шампур, вцепился в горячее мясо крепкими, волчьими клыками
— Не готово же. Вон лежит, не видишь?
— А мы с тарелки не едим, тащ генерал — ответил казак — нам бы с углей да с кровушкой.
Ванюша, в миру Иван Владимирович Белый был из новых, злых, молодых да ранних. Несмотря на молодость — казачий есаул, в молодости казнил троих ублюдков, изнасиловавших до полусмерти девчонок и откупленных диаспорой. Приговорен к смерти одним из чеченских тейпов — но приговор так исполнить и не смогли — некому было. На Украину вошел одним из первых, вышел одним из последних, входил урядником, вышел сотником, после выхода избрали есаулом. Потерял восемнадцать человек в сотне — но это было мало, некоторые сотни выбили подчистую. Находился в международном розыске за преступления против человечности — под Киевом сожгли колонну бандеровцев, сожгли в боях три польских танка и даже один американский, вели ожесточенные бои с поляками и бандеровцами в Донецке и Харькове, действовали на коммуникациях. В карточной колоде — десятка бубен[88]. Среди казаков мало кто мог похвастаться сожженным Абрамсом — а вот Белый мог. Несмотря на природную злость и хваткость — опыта Белому пока недоставало.
Второй — тот не стал хватать с огня, взял тарелку, аккуратно полил самодельным кетчупом с хреном — был куда поопытнее. Бекешев Илья Павлович, сорок два года, подполковник внутренних войск в отставке. Проходил службу в составе специального подразделения, хватанул и первую и вторую Чечню и то, что было потом. Ушел в отставку после того, как начали громить спецназ внутренних войск — решили делать Национальную Гвардию, и под этим соусом начали громить реально подготовленные, действующие части спецназа. Будучи заместителем командира спецотряда прорвался в приемную к министру, на прием не попал — ударил кулаком в лицо первого замминистра — командующему Нацгвардией, прямо в приемной, досталось еще нескольким холуям. Сейчас вместе с львиной долей своего отряда, положившего рапорта на стол вместе со своим командиром — боевики боялись их как огня, каждый из них был приговорен исламской шурой к смерти — занимался частной охраной, создал агентство, занимающееся охраной грузоперевозок. Активный участник движения — но чисто военного, общевойскового опыта ему тоже недоставало, хотя опыта локальной войны было в избытке, что у него, что у всех его ребят.
Седой хватанул последние шампуры, аккуратно перенес их на стол
— Хватит пока.
— Э, а девочкам!? — вскинулся казак
— Девочкам сам и жарь. Я не нанимался.
— Да я и так их отжарю — загоготал казак
Генерал покачал головой, но ничего не сказал. Хоть дела и делались — с дисциплиной были проблемы. Хотя… какая нахрен сейчас дисциплина?
— Чем порадуешь, Сережа? — спросил генерал — усаживаясь на пенек, который был здесь вместо стула
Генерал Сергей беспомощно огляделся — ему под седалище предлагался такой же пенек, рядом не было ни газеты, ни чего другого, чтобы постелить — а пенек был грязный. Так ничего и не найдя, генерал Сергей с решительным видом плюхнулся на пенек всеми тридцатью тысячами долларов.
— По делу — рубанул он — у тебя пленный пиндос[89] есть?
— Американец, Сережа, американец. Что ты как балаболка… пиндос. Врага уважать надо.
— Да какая хрен разница?! — взвился генерал — я его по делу спрашиваю, он меня лечит!
— Большая. Американец есть.
— Это хорошо. Целый?
— Вполне. Хоть завтра в строй.
— Вот и хорошо — генерал ФСБ с решительным видом ткнул заостренной палочкой, которая была здесь за вилку в кусок мяса, потянул его в рот, тщательно следя, чтобы не капнуть жиром — его отдать в общем надо.
— Отдать? — хохотнул казак — а ху-ху не хо-хо?
— Ваня, если не умеешь себя вести — вон из-за стола! — сказал седой
— Молчу, молчу… — казак снова принялся грызть мясо с шампура, генерала здесь уважали, и не за слова — за дела.