Ознакомительная версия.
– А как вы об этом узнали?
– От Андрея Сергеевича.
– От кого?!
– От вашего супруга, – вздохнул Шустов.
– Как? Почему я не знаю?
Коменданту стало так любопытно, что, презрев запреты, он снова появился в дверях.
– Да вы живая, потому что он нас поднял. Если бы не он – я бы к вам через час пришел. И отыскал бы три теплых трупа.
– Как?
– Он позвонил вам – хотел узнать, как дела со шкатулкой. И он волновался, потому что понимал, что вы по наивности залезли в самую гущу событий. Он намного старше вас, да?
Шустов словно хотел примирить себя с существованием мужа у Лидочки. Если тот немолод, то ему и Лидочке многое прощается.
– На год старше, – Лидочка разочаровала милиционера. Он вздохнул, но продолжал:
– Он позвонил, а к телефону подошла Соня и плачущим голосом отшила его. Он как почувствовал, что вам грозит опасность. Как будто телепат.
– Он не телепат, – возразила Лидочка, – но мы живем много лет и друг друга понимаем.
– И вот он из города Каира позвонил в Краснопресненский райотдел милиции. И может, они бы не приняли сигнал всерьез, но все-таки из-за рубежа… Послали патрульную, позвонили пару раз… И дежурный догадался мне позвонить, он знал, что я этим делом занимаюсь. Ну я и бросился сюда.
– А они уже уехали, – сказал комендант. – Я на дворе был: бежит Шустов – лица нет. Я – за ним…
«Интересно, – подумала Лидочка, – а мне показалось, что все наше спасение заняло три минуты. Так сдвинулось время».
– И окно можно было не разбивать, – добавил комендант. – На вас стекол не напасешься.
– Я заплачу, – пообещала Лидочка.
– В общем, главного я не успел вычислить, – признался Шустов.
– Осетров тоже знал, сколько денег она получила?
– Любимому человеку такая тайна раскрывается – она же надеялась, что эти деньги изменят его планы.
– А от Сони спрятала, – сказала Лидочка.
– А от Сони спрятала. И даже никому не сказала про двойное дно шкатулки.
– Значит, вы точно знаете, что Соня Алену убила? – спросил комендант.
– А кто еще?
– Осетров? – допустила Лидочка.
– Нет. Осетров только воспользовался ее смертью, обыскал квартиру и, не найдя денег, кинулся на дачу – решил, что она их там спрятала. И если бы вы не проговорились Соне о лыжном костюме, они бы о даче не подумали. Ведь она уже чужая!
– А я бы отнесла вам деньги с утра. И вы бы никакого преступления не раскрыли.
– Вы не правы, Лидия Кирилловна, – сказал лейтенант, надевая шапку и показывая этим, что визит завершен. – Каждое преступление рано или поздно раскрывается. Закон свое возьмет. Так что отдыхайте, а если позволите, я вам завтра нанесу визит.
– Я буду рада, Андрей, – сказала Лидочка.
Шустов шагнул к двери, но ему загородил дорогу комендант Каликин.
– Нет уж, – сказал комендант, – попрошу сказать самое главное.
– А что главное? – удивился Шустов.
– Где деньги-то?
– Деньги?
– Тридцать пять тысяч. Где они?
– И вы не знаете, гражданин Каликин? – спросил лейтенант.
– Знал бы – не стал бы спрашивать.
– Деньги переданы на хранение в соответствующие органы.
– Их нашли? – вырвалось у Лидочки. – Чего же вы молчали?
– Вы не спрашивали, вот я и молчал, – ответил лейтенант.
– Так скажите!
– К сожалению, та группа преступников, которая совершила покушение на Петренко неделю назад у вашего подъезда, узнала, что он улетает и даже каким самолетом. Мы предполагаем, что они выследили его спутницу Ларису.
– Значит, он с самого начала не хотел брать с собой Соню?
– Еще чего ему не хватало! Она же некрасивая, – простодушно ответил Шустов.
– Но она же из-за него на все пошла.
– По крайней мере, пока она так утверждает.
– Почему пока? – спросил комендант.
– Да потому, что, когда она узнает, что Петренко мертв и нет ни одного свидетеля ее преступления, она наверняка откажется от своих показаний, а если не догадается, то адвокат подскажет. И засудить ее будет ох как трудно! Она обольет слезами весь суд, и ее оправдают… Вот посмотрите.
– Андрей, ты не говоришь главного – что случилось с Петренко?
– На шоссе, по дороге в Шереметьево, его машину остановили. Его и Ларису вывели и расстреляли из автоматов. И стали искать деньги.
– Их не было в машине? – спросил комендант, словно собирался тотчас же бежать за деньгами. – Где они?
– Их повез в своей машине сообщник Петренко. Он должен был передать их ему в аэропорту.
– И что же?
– Его там ждали. Наши люди. Куда ж тут денешься?
– И эти деньги, они чьи? – спросил комендант.
– Если бы не показания гражданина Абзианидзе о передаче им денег Алене Флотской, я бы их, честное слово, оставил бы Лидии Кирилловне.
– И правильно. Как компенсацию. Чуть не погибла. Посмотри на физиономию – половина черная, – согласился комендант.
Только тут Лидочка сообразила, что на ее лице должны остаться следы побоев. Она дотронулась до глазницы – ой, как больно!
– Пройдет, – сказал лейтенант, – небольшая гематома, лучше оставить как есть. Ваш молодой организм сам справится.
– Так чьи деньги? – настаивал комендант.
– Я думаю, их получит по суду Татьяна Иосифовна.
– Разумеется, – согласилась Лидочка. – Только, пожалуйста, вы потом мне отдадите шкатулку?
– Не знаю, – честно признался лейтенант. – Она будет фигурировать на суде, и Татьяна Иосифовна может пожелать оставить ее себе.
– Точно пожелает, – сказал комендант.
Лейтенант шагнул в коридор, потом обернулся и сказал:
– Самое главное всегда забываю!
Комендант обернулся – почуял добычу.
Лейтенант невежливо вытолкнул его на кухню и, вынув из «дипломата», положил перед Лидочкой на одеяло плоский пакет в старой газете и мешочек, полотняный, как кисет.
– Желаю скорейшего выздоровления, – сказал он. – До завтра.
Слышно было, как лейтенант что-то говорит на кухне коменданту. Потом хлопнула дверь. Лидочка развернула газету. Газета была хрупкой от старости. В ней лежали две общие тетради столетней давности – дневники Сергея Серафимовича, а в кисете – черепки и черные слитки из Трапезунда. Все-таки лейтенант отыскал их в сарайчике на пепелище – видно, никому они не пригодились.
И Лидочка, спрятав дневники в тумбочку у кровати, поняла, что хочет одного – спать.
– Будете уходить, захлопните за собой дверь! – крикнула она коменданту.
– Будет сделано! – откликнулся тот.
Теперь – спать.
Но зазвонил телефон. Междугородний.
Лидочка подняла трубку.
– Ну, ты жива! – радостно воскликнул Андрей. – А то знаешь, я утром даже испугался. Ты не сердишься, что я поднял на ноги милицию?
– Я не сержусь, – ответила Лидочка. – Когда же ты наконец вылетаешь?
Ознакомительная версия.
