Часа через три бек наконец решился. Он выдержал взгляд Константина и еле заметно, одними черными бровями, указал на обоих руководителей посольств, что-то оживленно обсуждающих друг с другом. При этом он так сочно зевнул, тут же стыдливо прикрыв рот ладошкой, что князь едва не рассмеялся.
Вид у бека был и впрямь потешный. Уловив же негласное одобрение своему поведению со стороны Константина, он и вовсе разошелся: то рожицу забавную скорчит, то бровями тонкими поиграет, словом, забавлялся как только мог.
Все переговоры, которые проходили на нейтральном Кореневом острове, вел от имени Абдуллы бека глава делегации, некто факих[79] Керим. В его должности Константин так и не смог толком разобраться и понял лишь, что по своему рангу он то ли замминистра, то ли министр внутренних дел.
Начал Керим хитро. Указав, что разграбленный город Великий Устюг принадлежал в то время не Константину, а прежним владимирским князьям, он постепенно дошел до того, что начал доказывать, будто они и без заключения мира почти союзники.
Более того, это Константин должен уплатить великому эмиру могучей Волжской Булгарии некоторую сумму за те издержки, которые тот понес, снаряжая войско, чтобы сковать силы владимирских князей на севере.
Что и говорить, красноречие Керима просто било фонтаном. Боярин Евпатий Коловрат, который, в отсутствие приболевшего Хвоща, возглавлял переговоры с русской стороны – не князь же самолично должен их вести, – был по-военному лаконичен:
– Вот мы и идем с войском, дабы сполна расплатиться с вашим великим эмиром.
Керим нашелся почти мгновенно:
– Сдается мне, что исстари на Руси расплачивались за содеянное добро гривнами. А разве ныне стали платить воями?
Но Коловрата смутить было невозможно.
– Так это смотря какое добро, – тут же возразил он. – За какое гривнами платим, а за какое – воями и мечами.
– Да-да, – сразу оживился Керим. – Как это я сразу не догадался. Мы помогли вам, а теперь вы идете в свою очередь помочь Волжской Булгарии усмирить непокорные племена башкир. Что ж, этим вы отплатите сполна великому Ильгаму ибн Салиму за ту помощь, что он вам оказал.
– Может, мы и на башкир после сходим, – не стал отказываться Евпатий. – Но до того нам надобно вашего эмира отблагодарить за Устюг.
– Здесь сын его сидит. Он наследует Ильгаму ибн Салиму. Благодарите его, – предложил Керим.
– Э-э, нет, только самолично, – заупрямился Коловрат.
– Но великий эмир болен.
– Вот пока до вашего Булгара дойдем, пока стан разложим, глядишь, и выздоровеет, – усмехнулся Евпатий.
– А если нет?
– У нас припасов много. Мы долго стоять сможем, – благодушно заверял Коловрат.
Словесная пикировка длилась до самого вечера. А уже затемно в шатер к князю Константину, который блаженствовал, наслаждаясь травяным отваром с медовыми пряниками, и лениво обсуждал с Коловратом и Вячеславом итоги первого дня переговоров, а также другие вопросы, которые тоже хотелось бы обсудить с булгарами, заглянул дружинник, стоявший на часах у полога:
– Тут, княже, стало быть, гонец от Абдуллы-бека прибыл. Зовет князя Константина потолковать о том о сем.
– Что за гонец? – поинтересовался князь.
– А вот он. – И, потеснившись от входа, дружинник пропустил юношу, почти подростка, который, низко склонившись перед Константином, на ломаном русском передал ему приглашение зайти в гости к беку Абдулле.
– Вообще-то ты, княже, по чину выше его будешь. Негоже так-то. Может быть, мы его к себе пригласим? – осторожно заметил Коловрат.
– Абдулла-бек пришел бы, но он недавно болеть и иметь боязнь очень сильно опять болеть, ибо ваш шатер на холод и тут ветер. У нас деревья и тепло. К тому же бек сказывал, что он ваш князь стеснит беспокойство, а у него ковер-скатерть накрыт и все готов. Князь Константин, как бек слыхать, смелый воин. Ему нечего бояться. Ему будет почет и уважение от Абдуллы-бека.
– Скажи беку, что князь Константин сейчас будет, – последовал решительный ответ.
– А ну-ка, где там шатер ваш? – вышел наружу посмотреть месторасположение временного пристанища ханского сына Коловрат.
– Княже, по-моему, он тебя просто на понт взял. На самое что ни на есть дешевое слабо, на которое даже не каждый мальчишка клюнет, – рассудительно заметил Вячеслав.
– Ты думаешь, я потеряю много лет жизни в случае чего? – улыбнулся Константин.
– Все равно глупо рисковать. Добро бы еще сам хан или кто он там, а то один из наследников. Не все прынцы становятся королями.
– Слава, этот будет эмиром, – заверил князь своего друга. – Так что с ним не только можно, но и нужно дружить. И потом, насколько я помню историю, он лично возглавит оборону своей страны от монголов и будет драться с ними, пока не погибнет. А кроме того, не забудь, что нам позарез нужны их мастера, их, выражаясь языком двадцатого века, технологии, а также полностью свободный доступ к Каме и беспрепятственный транзит по ней от Урала и до Волги.
– Твоя жизнь стоит дороже какого-то дрянного транзита, – заупрямился Вячеслав. – Не говоря уж о мастерах и технологиях. У нас Минька есть, который сам с усам. Без них запросто обойдемся.
– Да кто бы спорил, – покладисто согласился с ним князь. – Но больно уж времени жалко. К тому же моя жизнь осенью этого года, возможно, не будет стоить и одной гривны, а зимой – и медной куны, – и, обрывая дальнейшие возражения, Константин категорично заявил: – Все. Я уже иду.
В шатре у бека Абдуллы действительно было намного теплее. Булгары, прибывшие на остров первыми, успели занять места поуютнее, в его лесной части, а жилище бека к тому же закрывалось с двух сторон большим холмом. Словом, здесь не дуло.
Поначалу, обменявшись приветствиями и любезностями, оба принялись молча пить дорогой напиток, привозимый китайскими купцами. Затем Константин, критически покосившись на свою пиалу, наполненную, как обычно, на один глоток[80], откровенно предложил Абдулле, благо тот очень чисто говорил по-русски:
– Я понимаю, что всемогущий не разрешает вам пить сок виноградной лозы. Но про мед в священной книге ничего не сказано. Если достопочтенный бек и будущий эмир согласится разделить со мной один-два кубка, то я думаю, что мы легче поймем друг друга. К тому же нам есть о чем переговорить.
– Я благодарен тебе, князь Константин Владимирович, за то, что ты назвал меня из вежливости будущим эмиром. Уже из-за одного этого нам стоит опрокинуть кубки, тем более что ты прав: справедливейший и впрямь не запрещает употреблять хмельной сок пчел. Прошу об одном – не называй меня так впредь. У нас в Булгарии с наследниками престолов иной раз случаются очень странные вещи, а судьба не строптивый конь, чтобы ее хлестали плетью.
