250
Род одеколона.
Популярные в то время духи, созданные итальянским парфюмером Меркурио Франжипани.
По преданию, дедом братьев Орловых был необычайно храбрый, богатырского роста стрелец, коего товарищи за силу и отвагу окрестили, в самую точку, Орлом. Будучи за участие в восстании осужден на смерть и с невозмутимым видом шествуя к плахе, он толкнул ногой в сторону чье-то мертвое тело и с циничной усмешечкой произнес: «Посторонись-ка, братец, я здесь лягу». Государь Петр Алексеевич, с тщанием следивший за процессом, сам большой любитель меткого словца, шутку оценил, богатыря помиловал и даже дал ему офицерский чин. А заодно и подходящую фамилию – Орлов.
В 1766–1881 годах в Гатчинском парке по проекту А. Ринальди велось строительство замка-дворца, облицованного пудожским камнем, тогда же на берегах Большого и Серебряного озер – планировка обширного дворцового парка. В нем Ринальди установил два мемориальных памятника, связанных с семейством Орловых, – обелиски Орел и Чесменский.
Кожаные рукавицы.
Мешки, набитые тряпьем. Употреблялись как тренировочный снаряд.
Дубинки.
Палка, в один конец которой для смещения баланса залит свинец. Употребляется как тренировочный снаряд.
Род городков.
Виды рапир.
Если кто не знает, то всевозможные протекторы, накладки, боксерские перчатки имеют своей целью одно: смягчить последствие удара. Голой натренированной рукой можно запросто искалечить. Впрочем, и в протекторе тоже.
Речь идет о так называемой «сгрудке». Кстати, именно так боксировал феномен бокса многократный чемпион мира Моххамед Али.
По свидетельству современников, Григорий Орлов легко рвал колоду карт, останавливал за заднее колесо карету, одним ударом палаша отрубал голову быку. Однако самым могучим из братьев был Алексей. Превосходил его в Питере силой лишь армейский капитан Шванвич, речь о котором впереди.
Легендарный античный кулачный боец.
Лигдамит из Сиракуз был первым победителем в состязаниях по панкратиону (бою без правил) в 624 году до н. э. Современники говорили, что он силой равнялся Геркулесу.
Гениальный философ и математик был еще и прославленным бойцом-панкратионистом, двукратным олимпиоником.
Также легендарный спец по панкратиону. Не так давно в Олимпии была откопана каменная гантель для одной руки, вроде бы принадлежавшая ему. Весу в ней 150 килограммов.
Опасней всего удары, пропускаемые на вдохе.
Все, кто знал Орлова, отмечали его прямоту, бесхитростность и неумение скрывать свои чувства. Это не говоря о доброте, великодушии и широте натуры.
То есть губами.
Так за глаза звали Потемкина в связи с дефектом зрения.
Здесь Григорий Григорьевич не совсем прав – все махатели Екатерины были мужчинами видными, полнокровными и цветущими.
Нос у Григория Александровича был несколько висловат.
Так называли Екатерину II близкие.
В бытность свою фаворитом и в подпитии Григорий частенько поколачивал императрицу.
Из Индии, забегая вперед, Орлов привез фантастический алмаз голубой воды стоимостью 460 000 рублей золотом. Считается, что это Кохинор – алмазный глаз гигантской, в три человеческих роста, золотой фигуры бога Шивы, поставленной в XIV веке владыкой Индии Хизер-Ханом. Однако на эту же роль может претендовать и другое око статуи, называемое Дориануром.
Вообще-то отношения полковника Шванвича с семейством Орловых были сложны и противоречивы. В бытность свою лихим поручиком он бил морду в кровь любому из Орловых – даже Алехану, однако, будучи застигнут парой братцев, сам уползал домой не в лучшей форме, на карачках. А пересекались молодцы в основном в притонах, вертепах да в трактирах немца Юберкампфа и саксонца Неймана. Конфронтация сия продолжалась очень долго и наконец обеим сторонам зело прискучила. Был заключен пакт, скрепленный выпивкой, о том, что ежели Шванвич встретит кого из братцев в одиночку, то имеет право на все его финансовые и амурные ресурсы. Ну, а уж если Орловых двое – то все рубли и грации достаются им. И вот однажды Алехан вместе с братцем Федей застигли Шванвича в борделе у Калинкина моста и страшно этому обрадовались. «Ага, привет. Теперь все бабы и деньги наши. Как уговаривались». – «Хрен вам», – ответил пьяный Шванвич, за что был зверски избит, финансово облегчен и выкинут на улицу под проливной дождь. Это ему, естественно, очень не понравилось, а потому он высморкал сопли, вытащил палаш и принялся ждать. И вот когда датый Алехан вышел из трактира справить малую нужду, Шванвич размахнулся да и рубанул его с молодецким криком. Слава Богу, что был пьян до изумления, не убил, промазал, не взял греха на душу. Просто располовинил щеку от уха до губы, срезав при этом еще и кончик носа. Алехан выжил. Иноземный хирург Каав-Буэргаве с тщанием зашил ему щеку, даже мастерски подправил нос, однако страшный, через все лицо, рубец навсегда обезобразил красавца. Шрамы, конечно, красят лицо мужчины, но все же лучше без них. Так что Алехана с той поры стали за глаза звать «la balafre» – рубцованный (фр.). А Шванвич между тем устроил все дела, отдал долги, составил завещание и стал ждать Алехана. И тот заявился вскоре, едва оклемавшись, – нагрянул на ночь глядя вместе с братцем. «Никак убивать пришли? – осведомился Шванвич, обнажил клинок и выругался матерно. – Что ж вы, падлы, так вас растак? Все на одного?» – «Ну вот еще, – оскорбился Алехан, тоже выругался, и лицо его обезобразилось ухмылкой. – Ты, мать твою, уговор нарушил, и с тебя причитается. Шампанского давай, граций зови, а после на бильярде сыграем. По нашим правилам. Ха-ха-ха». На том дело и закончилось: должок со штрафника был получен, договор восстановлен, и снова воцарилось шаткое перемирие – Орловы, как и все мужественные люди, никогда не мстили. Однако вскоре перемирие сие снова было нарушено неугомонным Шванвичем – он в кровь, под настроение, избил Григория Орлова. «Гришенька, родной, кровинушка моя, – пустила слезу Екатерина при виде своего любимца. – Кто ж это тебя так?» – «Да это я, зоренька, опять со Шванвичем схлестнулся, – без всякой задней мысли ответствовал Орлов и горько шмыгнул вспухшим, повернутым набок носом. – Ух и здоров же, гад, драться. Никак мне его не одолеть». – «Да я ему, каналье, дам звону! („Дать звону“ – любимое выражение императрицы) – утерла слезу Екатерина, и ее алый пухлогубый рот превратился в маленькую вишенку. – К поморцам отправлю рядовым, к черкесцам, Сибирию поедет воевать… Лишу дворянства, сукиного сына!» – «Да что ты, матушка, такое говоришь! – ужасно удивился Орлов, и скорбные подбитые глаза его недоуменно округлились. – Да такие люди, как Шванвич, редкость. Это же кремень, исполин, надежда и опора. Зачем такого к черкесцам-то? Определи-ка ты его, матушка, в Кроншлот, комендантом. Прежний-то, граф Рысич, отдал намедни Богу душу. Ботвиньи переел, с хреном и с бабами. Вот и пусть вместо Рысича будет Шванвич. Опять-таки, Кроншлот хоть и не Сибирия, а все же таки не ближний свет. И потому особо часто он бить нам морды не сможет…» Так Шванвич сделался комендантом Кроншлота и если не лучшим другом Орлова, то по крайней мере благодарным собутыльником. Что-что, а уж гульнуть и выпить он умел…
