Паруса появились как–то неожиданно. Чистый горизонт, нет низких облаков или дождевых зарядов, и вдруг к берегу подходит полсотни знакомых шхун. Вова вприпрыжку побежал встречать, следом за ним бросился отряд «дворцовой гвардии». А с первой шхуны навстречу с ослепительной улыбкой спешил Мопти.
— Привет! Ты будто вынырнул из–под воды! — пожимая руку, сказал Вова.
— Сам учил меня маскироваться! — засмеялся вождь.
— Зачем маскироваться? Или хотел взять меня на испуг?
— Тебя, хозяин, испугаешь! Сам кого угодно до нервной дрожи доведешь!
— Брось выдумывать! Мы с Сашей смирные и послушные люди.
— А то! Кто научил моих воинов по ночам белым горло резать?
— Можно подумать, что до этого они ножичком резали только хлеб.
— Да ладно! Сейчас начнешь попрекать дикой жизнью на пальме, где мы боролись с обезьянами за вкусный банан.
— Не говори, посмотрел я на вашу Африку. Жуть! Как вы там жили?
— Хорошо жили. — Мопти пожал плечами.
— А почему не вернулся вместе с Мгикассо?
— Разве он тебе ничего не говорил?
— Да нет, я и не спрашивал.
— Мы из разных племен, он вождь всего племени, а я вождь своего рода.
— Ну и что?
— Тебе не понять, со мной люди различных племен, нам нет места рядом с Мгикассо.
— Погоди, я жду брата. Высадим поселенцев и отвезем твоих людей в Африку.
— Не будь наивным, кто нас там ждет? Придется начинать войну за скот, за землю. Оно нам надо?
— Тебе виднее, здесь я не советчик. Ты зачем сюда привел столько кораблей?
— Ищем для себя землю, да белые уже везде.
— Селись здесь, мы тебе поможем со скотом.
— Хочешь посадить меня данником или рабом?
— Скажешь тоже! — Вову передернуло от таких слов. — Предлагаю тебе воинскую службу. Будешь охранять устье реки.
— Ты хоть знаешь наши традиции?
— Ходил же с вами в набеги, видел в бою.
— Э, нет! Ты ходил с людьми Мгикассо да с небольшой группой из других племен. Моих воинов с тобой было очень мало.
— Это предупреждение? Твои воины в пылу боя режут всех подряд? — засмеялся Вова.
— Наши воины не делятся на мужчин и женщин!
— И что? Я видел у Мгикассо женский батальон.
— Батальон? Это отряд? Нет, если у нас деревня воинов, то с оружием все.
— Зачем ты это говоришь?
— Белые будут смеяться над женщинами с оружием.
— Зарежут с десяток юмористов, и всё встанет на свои места, — усмехнулся Вова.
— В том–то и дело, что зарежут, не спросят твоего или моего разрешения.
— Вот что, Мопти, у белых есть древняя легенда о женщинах–воительницах, которых называли амазонками.
— Да? — искренне удивился водолазный старшина. — Я думал, что белые женщины только прислуживают мужчинам.
— Суть в том, что река Амазонка находится севернее этого места.
— Если ты о большой реке, то мы туда не пойдем. Там лес, а мы привыкли к саванне.
— Да не спеши ты! Я же сказал, что можешь взять земли здесь.
— Зачем говоришь о другой реке?
— Она называется Амазонка, и ты своих воительниц назовешь амазонками.
— Я тебя не понимаю, зачем мне это надо?
— Белые тебя будут бояться. — Вова вспомнил умышленно зловещее поведение амазонок Мгикассо.
— Сколько земли дашь?
— Да сколько хочешь, здесь вообще ни людей, ни животных.
— И скот, говоришь, дашь?
— Дам. Мне нужны воины, особенно здесь, у океана.
— Ты говорил, что ждешь Александра. Я был на этой вашей Амазонке, там столпотворение белых переселенцев.
— Можешь не волноваться, крестьяне поедут на границу их земель. — Вова кивнул на инков.
— Это далеко?
— Два месяца пешком по пампасам.
— И в саванне нет ни людей, ни скота?
— Мне надоело кружить вокруг да около! Сегодня отдыхаешь, а завтра отправишься смотреть пампасы.
— А можно с этого холма?
— Что с этого холма?
— Начать осмотр земель.
— Да с любого! Только не напугай отряд белых, они серебро ищут.
— Дашь землю с серебром?
— Бери, о чем разговор, будет чем расплачиваться за покупки.
Новый вождь ушел к своим людям, где о чем–то долго говорил. Затем основная флотилия подняла паруса и ушла в сторону устья реки. Мопти с сотней своих людей долго бродил по окрестностям холма, затем о чем–то поспорили и воткнули в землю шест. Вскоре Саша привел эскадру кораблей и речных галер. Паруса закрыли океанские просторы от берега до самого горизонта.
Бояре Андрей Александрович Скопин–Шуйский и Борис Андреевич Бельский были назначены ближниками к своим родственникам. Оно и понятно, братья выросли беспризорниками, не знавшими отчего дома, материнской ласки да отцовского наказа. Вот и порешила родня отправить к ним родственников, помочь, подсказать да присмотреть за хозяйством. В дорогу собрались обстоятельно, так что и Андрей, и Борис заняли по целому кораблю. Здесь и слуги, и воины, и стряпчие, и прочий служивый люд, да все с женами и детьми. Людей набилось — пропасть! И беглые крестьяне, и свободный люд, что неизвестно как прознал о богатых землях. Даже казаки прибились, перед дорогой поклялись нести службу и не своевольничать. С подбором дворян получилась накладка, считай в каждой семье на коленях стоял десяток да просил разрешения помочь дальним родственникам в охране границ да сторожевой службе в крепостицах. Лукавили подлые. Кто в Москве не знал о богатстве Скопиных–Шуйских? И в церквях показывали богатые дары, да и родственники хвалились, выставляли напоказ сундуки со златом–серебром да блескучими каменьями.
Перед самым ледоходом прискакали татары. Две сотни с князьями Юмашевым, Едигером и Устрялом. Да не одни, с ними прискакали три имама со своими служками. Пришлось тесниться, по этому поводу бояре получили строгий наказ — татар взять. Вышли из Холмогор вместе со льдом, а у входа в Кольский залив их поджидала вторая половина кораблей, что снаряжалась новгородскими купцами. Так и пошли, сначала вдоль мурманского берега. Народ толпился на палубе, рассматривая красивые гранитные горы, покрытые снежными шапками. На четвертый день все корабли зашли просторную гавань между замшелых скал. Капитаны долго совещались, позвали даже местных рыбаков, а наутро дружно вышли и пошли прямо в океан. Когда за горизонтом скрылись горы, у всех защемило сердце. Не радовали солнечные блики, люди ходили смурые, напряженные. Когда несмышленая детвора радостно визжала, показывая на игры морского зверя, взрослые их подбадривали с какой–то вымученной улыбкой.
Утро пятого дня порадовало сверкающими шапками снега на далеких горах. Все кричали ура, а девки с бабами на радостях начали помогать мужчинам в ловле жирной и вкусной рыбы. В Рейкьявике простояли почти неделю, сначала дружно сходили в баню, что натопили гостеприимные рыбаки. Затем прознали про чудо–чудное: из–под земли били горячие ключи, да, говорят, целебные. Позабыв про стыд и срам, переселенцы полезли в воду, а некоторым не повезло, отведали бьющей из–под земли кипящей водицы. Ничего, намазали рыбьим жиром — за неделю пройдет. Но вот капитаны приказали собираться, паруса наполнились ветром так, что снасти потрескивали, рыбу стало невозможно ловить, крючок быстро сносило за корму. Не прошло и пяти дней, как океан окутало пеленой непроглядного тумана, резко похолодало, а моряки начали колотить в колокола, чтоб никто не потерялся. Но вот появилось яркое солнце, и переселенцы увидели гигантские ледяные глыбы — айсберги. Еще одно чудо вызвало горячие споры. Ну скажите на милость, откуда такой лед мог взяться? Однако споры быстро закончились, все увидели холмистый берег, поросший привычным еловым лесом. Америка? Да она ничем не отличается от вятских земель! По мере продвижения вдоль берегов настроение переселенцев все время улучшалось. Растаяли страхи неведомого будущего. Вот она, земля, перед глазами. Порой между деревьями промелькнет лось или олень. А сколько морского зверя! Люди успокоились: их увезли из родных краёв, да новые земли ничуть не хуже.
