Нет никаких гастролей, понимаешь? Они запустили слух о том, что Сталин умер, для меня. Чтобы я подумал, что он сдался, и тоже согласился улететь. На Нибиру — под видом гастролей…
— А люди на Луне… Он же ждут вас?
— Да нету там никаких людей! Там только перегрузочные базы аннунаков есть! И всё! АМЕРИКАНЦЫ НИКОГДА НЕ БЫЛИ НА ЛУНЕ, неужели это не ясно?!
Я поёжилась. Спорить не стала. Зачем его злить?..
— А можно еще вас другое спросить? Вы и Сталин… Почему вы не стареете?
— А зачем? — пожал плечами Элвис.
— Ну как… Ведь все стареют… Вот вам уже сорок два года… А выглядите всё ещё на двадцать…
— Плохо, что ли? Кому бы я был нужен в виде потасканного сорокалетнего мужика с круглым пузом и почти негнущимися ногами! Не вижу никакого смысла менять программу, чтобы ухудшить свой внешний вид. Вы же все меня за молодость и любите.
— А Сталин? Ему скоро сто, а ведь он такой бодрый и моложавый…
Элвис взглянул мне в глаза, покачал головой и сказал:
— Что, никак, да?
— Что — никак?
— Не врубаешься, детка? Ну, слушай внимательно! СТАЛИН УМЕР В МАРТЕ ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА!
— Это звучит, если честно, бредово, — ответила я.
Больше в тот вечер про инопланетян мы с Элвисом не говорили. Беседа зашла о том, какой он замечательный и прекрасный. Я сообщила, какие его песни — мои любимые; какие в этих песнях любимые строчки; какие в этих строчках любимые слова; а в словах — звуки. Также я поведала ему о том, какой из его фильмов сколько раз смотрела и какая из пластинок в моём доме была самая заезженная до того, как предки их поразбивали. Благодаря мне Элвис узнал и о том, что лавандовый пиджак идёт ему больше, чем бежевый клетчатый, чёрно-белые туфли из кожи предпочтительнее синих замшевых, ну а если он в фуражке капитана, то я просто вся пищу. Тем, что самый мой любимый момент изо всех его фильмов это тот, где он говорит «Это зверь во мне» в «Тюремном роке» тоже нельзя было не поделиться. Затем мне пришло в голову спросить, почему всё-таки он носил свитер в сцене у бассейна и какого цвета был тот свитер… Но ответа я не получила: оказалось, что мой собеседник уже уснул. Честно говоря, не знаю, в какой момент это произошло и сколько из моих признаний он успел услышать… Но спал он ужасно красиво!
Хотя время было уже далеко за полночь, я ещё около получаса полюбовалась на эту картину. Подумала, повздыхала, понюхала… Прошлась взад-вперед и решилась: потрогала руку. Кстати, в этот раз бородавка на правом запястье была на месте. Стало быть, Элвис был настоящий. Ну, насколько он вообще мог быть таким, учитывая увиденные мною сегодня его превращения…
Потом я легла тут же, рядом. Зелёный пушистый ковёр был достаточно мягким, чтобы устроиться прямо на полу. Сразу уснуть у меня не вышло. Но, впрочем, я и не торопилась. Слушать дыхание принца, испытывать восхищение от того, что я нахожусь у него в гостях, и лениво отгонять мутные мысли про аннунаков и рептилоидов, было даже интереснее, чем спать. А ещё я думала про то, что можно было бы поцеловать его без разрешения, прямо сейчас, пока спит. С одной стороны, мысль о его губах, приоткрытых во сне, словно пара пышных булочек для гамбургера со сладостной котлетой-языком, запрятанной между ними, не давала мне покою… С другой же, я была приличной девушкой. Ну, и всё-таки, вы сами понимаете: первый поцелуй хотелось бы иметь с парнем, который находится в сознании…
Часам к пяти утра я вспомнила сказку про Белоснежку и решила, что поцеловать всё-таки надо. Но не успела: уснула. А когда проснулась, обнаружила, что Элвиса уже нет. Видимо, он проснулся и ушёл в спальню, оставив меня дрыхнуть под диваном. За окном едва брезжил рассвет, и торопиться было некуда, так что я залезла на диван и снова вырубилась.
Снился мне огромный крокодил, пивший кровь из шеи моей матери.
* * *
Проснулась я около полудня. Нашла гостевой санузел, где более-менее привела себя в порядок. Съела один из вчерашних кусочков мясного рулета. Обошла знакомые комнаты первого этажа, никого там не встретила, но на второй идти не решилась. Вместо этого вышла на улицу.
Там, с обратной стороны «нотных» ворот, опять уже стояла и галдела куча девушек. С этой стороны напротив них стоял охранник в форме с рацией и пререкался о чём-то с толпою поклонниц. Я подошла чуть поближе. Услышала:
— Брюнетки-девственницы ростом не более пяти футов! — Крикнул охранник. — Тут есть такие?
— Есть, есть! — зашумели из толпы.
— Таких полно!
— Мы все почти такие!
— Заткнитесь!
— Ой, только меня не забудьте!
Следом двери отворились. Охранник жестом велел толпе расступиться и пропустить вперёд десяток девушек. Четырёх из них он тут же развернул. Остальным шести велел располагаться вокруг бассейна.
— А Элвис скоро выйдет? — спросила, светясь от счастья, одна из гостий.
— Как закончит туалет.
— А долго он там будет наряжаться? — поинтересовалась вторая.
— Не могу знать. Как получится.
— А что мы будем делать с ним? — пролепетала третья, захлопав ресницами.
— Мистер Пресли почитает вам Священное Писание, побеседует о Боге и о вреде английских рок-групп, — отозвался охранник. В этот момент он увидел меня. — Ой, ты, что, еще здесь?
— Ээ… Я вчера прибыла сэр, — сказала я, раздумывая о том, что спросить сначала: где хозяин или почему этот тип разговаривает со мной так, словно давно знаком.
— Знаю, знаю, что вчера, — ответил тот. — За коробку, которую ты привезла мне, ещё раз спасибо. Пошли в дом… ТАК, ДЕВЧОНКИ, К БАССЕЙНУ — И ЖДАТЬ!
* * *
В доме «охранник» пожаловался на то, что теперь ему самому приходится изображать всех своих бывших свитских и слуг. Потом он ушёл и вернулся в привычном мне облике, заявив, что эта внешность ему всё-таки больше по нраву.
— Понятия не имею, как Джо там годами живёт в теле этого нудного старикана, — произнёс он, любуясь на себя в зеркало и укладывая выбившиеся прядки полос в «утиную задницу». — А я ничего такой, да?
— Не то слово!
— Что, нравлюсь тебе?
— Ещё как!
— А знаешь, что? И ты мне тоже нравишься, — сказал Элвис, повернувшись ко мне лицом и метнув свой особенный взгляд.
Я мгновенно покраснела и зависла от счастья и ужаса. Руки-ноги стали словно ватные. Язык смог шевельнуться только для того,
