что она тут же вылетела в Явь. Вот точно не одна!
Её притянула Уземонка. Самый нехороший её кусок. Тут от домов мало что осталось — завалы разбирали мужики, редкие пожарные, еще более редкие городовые, которых почти было не узнать из-за кирпичного крошева, с головы до ног усыпавшего их. И военные, прибывшие в город. Теперь станет легче. Теперь появилась надежда. Она попыталась уйти кромеж — ей еще с лешим договариваться, но заметила Матвея и… Сашку. Саша, усталый, грязный, предавший мир, но при этом все еще до боли родной, устроил прямо на площади импровизированный штаб, который выдавал только вытащенный откуда-то стол с потрепанной картой с непонятными отметками. Он отдавал околоточным и каким-то простым мужикам приказы. Заметив идущего к нему Матвея, он, как сокол, рванул к нему:
— Стоять, холер-р-ра! Только не пророчь!
Матвея выгнуло дугой, он заорал в небеса, падая навзничь:
— Если он выгорел, то переболеет, сгорит в благости и… И⁈
Светлана вздрогнула, узнавая голос Кошки. И… Свой голос. Ничьим иным он быть не мог.
Сашка упал на колени перед Матвеем, подставляя руку под его бьющуюся в припадке голову. Юродивый орал в небеса, выдавая секреты кромешников:
— И кем, по-твоему, может стать тот, в ком сгорело все нечистое? Сашка идиотина! Он станет человеком!
Ноги Светланы обмякли — такое ей даже в голову не приходило. Сашка станет человеком… Болью полоснуло сердце — сможет ли он тогда смириться с собственным выбором? Сможет он пережить меньшее зло, которое выбрали кромешники?
Сашка побелел. Он затряс Матвея, снова удивляя Светлану тем, как по-разному у них устроены головы. Она думала о пламени и его будущей совести, он думал о ней самой.
— Она вернется из Нави⁈ Отвечай! Она вернется из Нави⁈
— Отпусти… — пробормотал Матвей, еле садясь.
Сашка не отставал от него:
— Она вернется из Нави?
— Она в неё не войдет. Кошка не позволит.
Матвей внезапно обнял сгорбившегося Сашку за плечи и хлопнул по спине:
— Все будет хорошо. Слово чести. Верь.
— Матвей…
Тот скривился:
— Но крови она нам попортит много.
— Портят нервы, — упрямо поправил Сашка. — Кровь пьют.
— Значит, все будет еще хуже. Кстати, почему ты ей не сказал, что все еще находишься под обетами кромешников?
— Ни к чему это, — отрезал Сашка.
Матвей снова хлопнул его по спине, заставляя кривиться от боли:
— Идиотина ты. Она тебя чудовищем из-за этого посчитала. Она же все думает, что одна. Она все еще верит, что вы чудовища, которые за десять лет не разработали план, как остановить пламя, ветер и воду.
— Я под обетами! Я не могу об этом говорить! Тебе ли не знать⁈
Светлана рассмеялась легко и просто. Обеты! Как она сама не догадалась? Он же во время беседы с ней ни разу не назвал себя кромешником. Он говорил уклончиво, так что понять можно, но только зная, что он кромешник. Он… У них! У опричников, у кромешников есть план, как остановить пламя. И ветер. И воду. И, значит, что она может быть спокойна, она может отсидеться под их защитой… Но все же с её планом будет надежнее. Главное, что с Сашкой все будет хорошо. Это же надо… Он станет человеком. Теперь все предстоящее ей самой было нестрашно. Главное она знала — после Рождества будет потрясающий Новый год. Первый год настоящей жизни Александра Еремеевича Громова. Самое забавное, что никто и не заметит, что он стал человеком, потому что он им был всегда. Он не изменится, даже когда у него появится душа.
Она шагнула кромеж и тут же вывалилась на опушке леса.
— Дедушка! Выйди, пожалуйста! — она буквально рухнула в мокрую после дождя траву — ноги не держали, а на лице все так и бродила глупая улыбка. Она так нелепо сомневалась в Сашке. Все из-за её привычного недоверия. Все из-за её привычки жить одной. Она не одна. За ней сотня кромешников, готовых прийти на помощь.
— Дедушка!!!
— Да не кричи ты так, свиристелка. Чего хотела?
Леший опустился на траву рядом с ней.
— Мне помощь нужна, дедушка. Только отплатить мне нечем, — честно призналась Светлана.
— Нужна мне твоя оплата… Глупая ты, свиристелка. Так тебе помогу. Нечисть издалека видит другую нечисть. И помогает. Если нам не держаться вместе, то и не выжить.
Светлана снова улыбнулась: вот и причина, почему Баюша так ластилась к Сашке, и почему волковский домовой пришел на помощь и ответил на все вопросы.
— Свиристелка, ты чего лыбишься? Влюбилась, что ль?
Она посмотрела в серые от туч небеса и честно сказала:
— Не знаю, дедушка.
— Не знает она… Че хотела-то?
— Вдовий мыс знаешь?
— А то ж.
— Мне надо, чтобы к полуночи туда вышел один проклятый или зачарованный медведь. Ой, бер.
— И где я тебе его возьму?
— Он сам найдется. Мне нужно, чтобы ты проложил для него путь от моего дома и до Вдовьего мыса. — Она протянула ему свою перчатку: — это для запаха.
Леший вздохнул, беря её:
— Сделаю, но чет мне подсказывает, что глупая ты, свиристелка.
— Уж какая есть, дедушка.
Глава пятнадцатая
Светлане предстоит стать убийцей
Каждое пророчество — сделка со временем. Никто не знает, когда оно рождается: когда произносится или когда воплощается, и что будет, если получивший пророчество, сбежит. С одной стороны, у всех на слуху «Песнь о вещем Олеге», с другой — сколько неизвестных Олегов все же избежали воплощения пророчества? Никто не знает. Пророчество — змея, кусающая себя за хвост, временная петля, которая может разрушиться, если связь произнесенного и воплощенного нарушится, и что произойдет в результате — тоже никто не знает. Избежавшие пророчества о таком не докладывали в магические управы. По кому ударит невоплощенный хвост пророчества? По прошлому или по будущему? Светлана не собиралась рисковать Сашиной судьбой. Она пришла в кромеж — она поговорит с Кошкой, даже если времени будет не хватать. Только сперва все же — отец или мать. Разговор с ними важнее.
Кошка её уже ждал — мгновенно оказался рядом, суровой статуей возмездия замирая перед Светланой:
— Ты не войдешь в Навь. Не сейчас, когда так ослаблена.
Одна его половина растворялась в тьме, вторая плавилась в свете. Наверное, это больно. Впрочем, неважно. Все