да фамильное Пыжовское упрямство.
— Обмен царских долгов на территории бывшей Российской Империи неправомочен и неравноценен…
— Знаю, — бесцеремонно перебиваю его, и, подвинув стул, ближе к столу премьера, усаживаюсь напротив. Керенский, выдохнув с силой, сдержался, и, вглядевшись в мои глаза, спросил с внезапной опаской:
— Быть может, вызвать врача, Алексей Юрьевич?
— Потом… всё потом! — отметаю предложение, — Выслушайте, хорошо?
— Здесь… — достав толстую тетрадь, протягиваю премьеру, — вначале тезисно, а далее развёрнуто — что, как и почему. Размышления. Предложения и… прочее.
Мысли в голове снова стали путаться, и я стал говорить рублёными фразами, экономя время и силы.
— Обмен долгов на территории — неравномерен и неправомерен, — повторяю его слова, — Всё так! Но это позволит получить помощь союзников здесь и сейчас, да не растянутую во времени, не в виде обещаний! Быстро! Много! Вовремя…
— Далее… — собираюсь с мыслями и продолжаю, — Отпуская национальные окраины, мы отнимаем у большевиков значительную, если не значительнейшую, часть их союзников! Более того, мы раскалываем их лагерь, прежде единый, на фракции. Не секрет, что некоторые большевики и социалисты, примкнувшие к ним, считают этот союз скорее вынужденной мерой.
— Они… — пожимаю плечами и машинально делаю глоток из невесть откуда взявшегося стакана с шустовским коньяком, — Пусть не все, но многие из них вступили в союз с Лениным прежде всего для того, чтобы добиться независимости для своих земель! Союз с большевиками они видят прежде всего средством для этого, не более. Хотя, разумеется, мировоззрения у них вполне социалистические! Различия, по крайней мере, наиболее значимые для нас, кроются в национальном или интернациональном подходе при построении общества.
— Так… — протянул Керенский, откидываясь на спинку стула, — Прибалтика и Кавказ, полагаю… не ново. Да вы продолжайте, Алексей Юрьевич, продолжайте! Это всё вещи вполне очевидные, но полагаю, они являются преамбулой к более весомым резонам.
— Обмен неравноценный, — благодарно кивнув, повторяю я, — но нам нужна помощь союзников! Здесь и сейчас! Нам нужно оторвать от большевиков сильнейшие кавказские землячества, латышские и прочие. Сейчас, Александр Фёдорович! Резко! Разом!
— Хм… — вскочив, премьер заходил по кабинету, — Так, так… Это уже не безынтересно! А почему к Извольскому-то пошли, Алексей Юрьевич?
Он требовательно уставился на меня.
— Репутация, — отвечаю коротко, снова вцепляясь в стакан.
— Простите? А! Переговоры за спиной Николая и заслуженная репутация франкофила! Спорно… хотя понимаю!
— Не принимаю, — поправился он, — но понимаю! Это… это авантюра какая-то!
— С другой стороны… — он пожевал губами, — по нынешним временам… Не вы первый, не вы последний! Удивительно только, что ваша зашла так далеко, что глава страны вынужден… вынужден участвовать в ней, отыгрывая написанную для него роль! Экий вы…
Проглотив явно не слишком лицеприятные слова, премьер прошёлся по кабинету, пытаясь придти в себя.
— Н-да, — усмехнулся Керенский, — снова усаживаясь на стул, — естественные реакции, так? Да-а… полагаю, отыграл я по Станиславскому!
Засмеявшись принуждённо, он стал почти симпатичным. Киваю осторожно, потому как мигрень, она вот… началась. Но надо договорить, потому что иначе выйдет так, что всё сделанное полетит к чёрту!
— Даниэль, несмотря ни на что — мой друг, но он прежде всего — француз, и потому не мог не поделиться полученной информацией, — поясняю его роль в этой пьесе, — Интересы страны, нации, для него — прежде всего.
— А я, — усмехаюсь криво, — русский!
Задумчивый взгляд Керенского и медленный кивок… будто премьер понял что-то важное обо мне.
— Сейчас… — потираю ноющие виски, — будет гонка! Извольский, чем бы он ни руководствовался, торопится — как привык, за спиной руководителя государства. А легитимность его, в глазах руководителей государств…
Не договорив, я развёл руками, и Керенский отчётливо скрипнул зубами. Он полноценный премьер, но…
… есть нюансы. Выборы, если можно их так назвать, проходили с нарушениями, что в общем-то немудрено в разваливающейся на части стране. Да и он, по факту, глава Временного Правительства, то бишь предполагается, что будут уже нормальные, полноценные, демократические выборы!
А пока его положение, равно как и положение Временного Правительства вообще, в глазах глав других государств, местами двусмысленное. Соответственно, господа дипломаты и политики принимают его (а также все предлагаемые им инициативы) ровно в той степени, в какой им выгодно!
Полезно какое-то предложение твоей стране? Господин Керенский — законно избранный глава государства.
Нет? К примеру — вопрос о не поставленном (хотя и уже оплаченном!) вооружении и компенсации за это — не считая, разумеется, возвращения полученных средств, и господин Керенский, в виду сугубо технических причин, не может такие вопросы поднимать.
Хорошей иллюстрацией европейского двоемыслия может послужить история с графом Игнатьевым, на счетах которого лежат 225 миллионов франков (золотом!) Деньги эти принадлежат России, а Игнатьев, руководящий размещением русских военных заказов во Франции, всего лишь «технический» владелец.
Вопросов к Игнатьеву много, и злые языки поговаривают, что на сторону большевиков господин генерал перешёл вовсе не из идеологических соображений. А принимая во внимание, что именно граф размещал и оплачивал во Франции российские военные заказы — те самые, которые французские промышленники не спешили исполнять…
… вопрос коррупционной составляющей представляется мне вполне резонным!
Перейдя на сторону большевиков, он, некоторым образом, выпал из международного законодательства. Законность Временного Правительства и без того… хм, пунктирная, так что военный представитель России во Франции, граф Игнатьев, своим поступком одним махом выбил из-под ног Керенского одну из опор и…
… обезопасил себя от судебного преследования со стороны представителей Временного Правительства. Любые имущественные споры с ним отныне автоматически переходят в политическую плоскость, принимая необыкновенно затяжной характер.
Владелец счетов он, повторюсь, технический, и это достаточно легко доказывается. Но…
… Франции выгодно затягивать этот спор, ибо во-первых, деньги эти так и остаются на счетах французских банков, а Игнатьев, буде он взбрыкнёт, легко объявляется мошенником.
Во-вторых, держа графа за законного (но не вполне!) владельца средства, французское правительство тем самым не даёт поднять вопросы о компенсации за непоставленные снаряды, оружие и промышленное оборудование. А это — вопрос не только и даже не столько экономический, но и, чёрт подери, политический!
Положение Извольского во Франции не тождественно положению графа Игнатьева, но некоторое сходство имеется. Бывший министр иностранных дел Российской Империи, и (что важно!) по-прежнему легитимный посол во Франции, Александр Петрович имеет статус, фактически сравнимый со статусом Керенского…
… который, по мнению французов, вполне легитимный, но только — местами!
Поэтому если им выгодно будет признать договор, подписанный господином Извольским, французы его, чёрт возьми, признают! Да, это будет очень спорно… но всё равно — весомо, всё равно — аргумент.
Александр Фёдорович, как юрист, прекрасно знает эту проблему…
… и проблема в том, что
