— А если немецкие войска переметнутся на сторону Японии?
— Ярых фашистов на свободу никто не выпустит, ведь кто–то же должен ответить за преступления нацистского режима. Ну а кадровому офицерскому составу вновь совать голову в петлю вряд ли захочется. После вступления СССР и Великобритании в войну с Японией её участь будет предопределена — лишь вопрос времени, когда самураи поднимут белый флаг.
— Да, против всего мира одним япошкам, с их ограниченной промышленной базой и отсутствием сырья, не устоять, — кивнул Сталин. — Однако, уже зная о кознях англичан, мне не хотелось бы подставлять спину капиталистам.
— А как на счёт того, чтобы показать им задницу, издали? — усмехнулся казачий атаман.
— Не хотелось бы и нарушать слово, данное американцам, когда договаривались об открытии ими Второго фронта, — скривился от грубой казацкой шутки генералиссимус.
— Расчётливые союзнички выжидали в сторонке, больше года тянув с открытием Второго фронта, — напомнил козни западных дружков Ронин. — Думаю, англичане и сейчас не очень–то поторопятся перебрасывать свой флот на другой край света. Наверняка, сошлются на финансовые трудности и послевоенную разруху в стране. Так ведь и у Советского Союза проблем не меньше. И пока британцы не вступят в боевые действия с Японией, нам тоже не следует торопиться. Кстати, мы япошкам отплатим той же монетой, ведь самураи, угрожая с тыла, заставили нас держать полумиллионную армию на Дальнем Востоке.
— Да уж, англичане придут только для делёжки пирога, — согласился Сталин. — И занести над головой самурая карающий меч — идея тоже правильная. Пока капиталисты будут бодаться с самураями, мы сумеем чуток оклематься от последствий войны. Но вот только нам придётся кормить миллионную армию немецких дармоедов, и ещё их нужно чем–то вооружить.
— Пленных для хозработ у вас останется тоже в достатке, — отмахнулся Ронин. — А вооружить армии добровольцев можно трофейным оружием и американской техникой, которую по условиям ленд-лиза вас обязывают американцы вернуть. Если чего будет недоставать, так пусть заокеанские союзники сами добавляют — у них главный интерес в этой военной компании.
— Но нам придётся нарушить мирное соглашение с Японией, — с прищуром глянул на ушлого атамана Сталин, ожидая, как он посоветует вывернуться из неудобной ситуации.
— Вы нарушите его только тогда, когда советские войска перейдут границу. А отправка в западные провинции Китая рабочих команд из немцев и передача американцам трофейной техники и вооружения в счёт погашения долгов по ленд-лизу — это всего лишь коммерческая, а не военная операция. То, что товарищ Мао Цзэдун вооружит немецких рабочих и направит их на фронт, он будет вынужден сделать в противовес росту гоминьдановских армий Чан Кайши, которые получат подкрепление из Западной Европы. Ведь всем очевидно, что после изгнания японских оккупантов в Китае разгорится война между бывшими союзниками. И эдак уравновесив силы, китайские коммунисты не позволят капиталистам использовать немцев в борьбе против революционных войск, ибо заставить немцев воевать против своих соотечественников будет чрезвычайно трудно.
— Ох, и хитёр же ты, владыка, — с уважением глянул на парагвайского деятеля Сталин. — Далеко за политический горизонт зришь.
— Будем учиться у западных союзников, как с пользой и вовремя надо Второй фронт открывать, — усмехнулся Ронин. — У парагвайских казаков в Китае тоже свой коммерческий интерес имеется.
Последнее замечание развеяло сомнения Сталина в удивительном альтруизме парагвайского владыки — всё встало на свои места. Однако, уже давно зная Ронина, Иосиф Виссарионович подозревал, что в оплату за посреднические услуги по организации с союзниками договора о переброске немецких армий и флота в Юго–Восточную Азию парагвайский атаман попросит ещё дополнительные уступки от всех заинтересованных сторон.
— Думаю, товарищ Ронин, что американцы поддержат вашу идею об участии в разгроме милитаристской Японии объединёнными усилиями всех стран Европы. Кстати, как вы сами будете участвовать в военной компании и что потребуете за услуги?
— Парагвайские казаки перебросят в Индокитай свой африканский пехотный корпус, а флот — в район индонезийских островов. Пусть порезвятся казачки и корсары, заодно и поднимут национально–освободительное движение в регионе. В оплату же за посредничество между союзниками казаки попросят не препятствовать вывозу сокровищ с территории поверженного Третьего Рейха, конечно, тех, до которых у американцев и русских руки не дотянутся.
— Так мы же всё там загребём, — погладив пальцами усы, усмехнулся Сталин.
— Вот то, чего вы не найдёте, то казацкая разведка и вывезет в Парагвай. Вы даже не заметите, что утечёт сквозь пальцы. Только не отнимайте на границе добытые нами сокровища.
— И почему парагвайцы так уверены, будто они найдут то, что не далось в руки союзникам? — подозрительно прищурил глаз Сталин.
— У нас самая лучшая в мире разведсеть и технические средства магнитного сканирования почвы.
— Сдаётся мне, что вы, владыка, опять за старое возьмётесь — нужных людишек в свою эмигрантскую вотчину переманивать, — погрозив пальцем, разгадал Сталин главный секрет работы парагвайских старателей.
— Носители информации — ключ к сокровищам, — невинно улыбнулся похититель секретов. — Многие специалисты ведь постараются затаиться, чтобы не попасть в советские лагеря или американскую кабалу, а в Парагвае у нас рай для эмигрантов, потому нам гоняться за ключниками не придётся — сами к нам прибегут.
— Ну, если американцы позволят вам пошустрить в западной оккупационной зоне, то и в восточной вам чинить препонов не станем, только уж прямо из наших рук добычу не вырывайте.
— Уверяю вас, вы с американцами даже не заметите никакого урона, — рассмеялся парагвайский атаман.
— Конечно, понятно, что золотишко у казаков не выпросить, но хотя бы частью добытых секретов поделитесь с соотечественниками? — с прищуром посмотрел на странного союзника Сталин.
— Мы хоть и живём на разных краях мира, но судьба у нас одна — стоять спина к спине против общего врага, — твёрдо встретил взгляд Ронин и протянул руку для пожатия.
— Да уж, капиталисты тоже казаков не жалуют, — крепко пожал протянутую ладонь Сталин, глядя в чёрные зрачки Ронина. — Нам поодиночке туго придётся, а вместе не страшен и сам дьявол.
Сталин со злорадством подумал, что парагвайские черти украдут в американском оккупационном секторе гораздо больше секретов и золота, чем в советском, поэтому и не противился. Да и бесполезно отгонять казаков от добычи, ведь в хаосе, царящем в послевоенной Германии, парагвайские шпионы чувствуют себя как стервятники на месте кровавого побоища. Конечно, американцам не понравится такая активность чужих хищников, но они не в силах её пресечь, потому как делиться частью трофеев с парагвайцами придётся, ибо иначе в одиночку самим бодаться с самураями сильно накладно выйдет.
После успешных переговоров в Лондоне, Ронин с сыном сразу отправились в Берлин. Они хотели не только найти скрытые клады и секретные материалы, но и исполнить мечту Матвея — оставить памятную надпись на стенах немецкого Рейхстага. И вот, пока молодой дьяволёнок расписывал куском угля стену, Сын Ведьмы сидел на гранитных ступенях, вспоминая прошлое.
— Готово, батя! — резво перепрыгивая ступеньки, подскочил радостно улыбающийся герой войны: грудь молодого полковника авиации украшала позвякивающая россыпь звёзд и медалей. — Осуществил мечту своего боевого товарища, который после победы желал начертать на стене главного фашистского шалмана: «Руинами Рейхстага удовлетворён!» — Матвей вскинул руку, указывая на выведенную крупными буквами надпись, выше всех остальных, и, запрокинув голову, заорал во всё молодецкое горло: — Победа!!!
Алексей Ронин, подняв глаза, скупо улыбнулся, но тут же нахмурился, зацепившись взглядом за чёрное грибовидное облако дыма, маячившее над крышами квартала в центре Берлина. Считалось, что война в Европе окончена, но кое–где ещё рокотали громовыми раскатами звуки взрывов, кое–где в подземелье ещё шевелились недобитые упыри. Небесную синь пачкали дымные шлейфы, и поднятый порывами ветра пепел разносил по воздуху запах гари.
