Сомохов встретил их на половине дороги. Ученый все еще страдал от ужасной раны – ходил только внутри лагеря и с помощью трости.
– Как же это случилось? Чего еще не хватает?
Улугбек Карлович глубоко вздохнул, развел руками и подтвердил опасения:
– Батареек запасных нет, несколько книг пропало и ящик с патронами. Тот, что в сундуке был. Боюсь, что кому-то из кнехтов пришло в голову дурная мысль.
С возможностями калашей многие из бойцов могли познакомиться. Неудивительно, что некоторым из них, захотелось иметь такое же оружие.
Малышев опомнился первым:
– Но ведь оружие не пропало?
– В том то и дело, что нет. Взять его совсем не просто. Я двух кнехтов держу у повозки и день и ночь.
– А что же патроны не со стволами?
– Убрал в палатку. Чтобы не промокли, если дождь пройдет.
Тоболь сплюнул и выругался.
– Теперь у нас есть стволы, но нет к ним припасов, – резюмировал Костя.
– Ничё – найдем. Не такие тайны Баскервилей вскрывали, – Игорь пыхал злостью. – Зуб даю – кто-то из этих черножопых, что с шейхом тусуются. Извините, Улугбек Карлович, – тут же спохватился Тоболь, заметив, как побелело лицо Улугбека.
– Думаю, в таком предположении есть резон, – подумав, согласился Сомохов. – У нашего друга ибн-Саббаха, помнится, есть один пистолет, но довольно мало боеприпасов к нему.
– А зачем тогда батарейки и книги брали?
– Для отвода глаз.
– Резонно, – согласились и Костя и Захар. Тоболь просто молча щелкнул затвором автомата.
…На их удивление шейх не стал чинить им никаких препятствий в обыске. Все воины исмаилита послушно дали проверить и себя и свои лежанки и седла лошадей. Даже тюки с добычей и те распотрошили. Патронов не было.
Ибн-Саббах внешне даже не выказал обиды за подозрения. Шейх понимал важность доверия в таком непрочном союзе и всячески стремился подчеркнуть свою непричастность к краже.
После арабов пришел черед латинян. Кнехтов и рыцарей оповестили о том, что в лагерь пробрался лазутчик, и что его обнаружение требует осмотра личных вещей. Шуму было! Для особо ретивых предложили самим выкладывать на осмотр вещи. Мытьем и катаньем к полудню все члены отряда прошли проверку.
Следа похищенного так и не нашли.
Когда неудавшимся конкистодорам впору было хвататься за голову и начинать сетовать на небеса, прискакали дозорные. К лагерю приближался всадник. Судя по тому, как он размахивал флагом с крестом, прибывший требовал переговоров.
– Ты все еще хочешь увидеть своих друзей, Тимофеус?
– Да, господин.
Горовой не выказывал удивления при виде переливающейся в руках хозяина замка латунной змейки. Тот черпал из открытого ящика плотные тушки патронов и с улыбкой горстями перекидывал их с руки на руку, "проливая" на стол звенящий дождь.
– Это хорошо, что ты не забываешь друзей. Сильные люди должны оставаться верны себе. Всегда оставаться.
– Да, господин. Я поеду уже сегодня. Вещи давно собраны. Вот только Захар…
– Не спеши, – старик поднял руку. – Они уже здесь.
Он захватил еще горсть патронов:
– Вот… Приготовились тебя силой у меня забрать.
Старик ухмыльнулся и затряс плечами – смеялся.
– Скажи лучше, друг мой, ты умеешь складывать буквы в слова?
– Писать?
– Да, да. Писать.
– А как же.
– Хорошо. Присаживайся.
К удивлению крестоносцев прибывший гонец совсем не походил на сельджукских всадников. Собственно говоря, он мало походил даже на человека. Высокий, поджарый, с лысой неприкрытой головой всадник был одет в длинный балахон с широкими рукавами, из которых торчали две пары рук. Черные глаза по сравнению с этим уже не казались таким заметным отличием от нормы.
При виде мутанта латиняне похватались за мечи. Русичам пришлось немало потрудиться, успокаивая франков. Большинство воинов было готово плюнуть на флаг переговоров и зарубить нелюдя, замершего в отдалении от поставленных в круг повозок лагеря.
Лишь через полчаса новоиспеченный рыцарь Малиньи, ученый человек Улугбек и шейх ибн-Саббах выехали встречать парламентера. Два десятка тяжеловооруженных всадников, готовые вылететь при первой же опасности, замерли внутри импровизированной крепости латинян. Тоболь и Захар с винтовками приникли к окулярам оптических прицелов.
Прибывший был немногословен. Он вычурно поклонился шейху, слегка склонил голову при виде русичей и протянул сверток.
– Письмо, – удивился Улугбек.
Костя рассматривал гостя.
Желтоватая, сухая кожа с глубокими морщинами, ссохшиеся пальцы, казалось, принадлежали уже совсем немолодому существу. Но, возможно, это были все лишь признаки незнакомого рода. Мутант уверенно сидел в седле
Гонец прохрипел что-то. Малышев, благодаря полученным навыкам, распознал лишь окончание: "Один день на восход".
Сомохов читал полученное письмо.
– Похоже, мы все-таки нашли того, кого искали.
Костя подъехал ближе и взглянул на бумагу в руках ученого. Знакомые каракули!
– Тимофей?
– Да, от него. – Сомохов еще раз пересмотрел текст и протянул письмо Малышеву.
"Костя, Улугбек Карлович, рад, что у вас все в порядку. Жду в замке. Тут хорошо. Хозяин замка – наш друг. Тирок вас проводит".
Малышев узнал почерк подъесаула. В происхождении письма сомневаться не приходилось. А вот в добрых намерениях тех, кто держал у себя Горового, даже не смотря на письмо, никто из русичей не был уверен. Костя посмотрел на Сомохова. Тот думал.
– Их не надо, – проскрипел посланник, тыкая в собравшихся у края лагеря франков. – И их тоже.
Последняя фраза уже об арабах шейха. Ибн-Саббах вскинулся, гневно сверкнул глазами, но… смолчал.
– Только вы, – две правые руки синхронно указали на русичей.
Ответил Сомохов:
– Я поеду один, – он повернулся к Малышеву и добавил чуть слышно. – С радиостанцией. Если что…
Костя раздумывал долго, но, в конце концов, кивнул, соглашаясь. Отпускать археолога не хотелось, однако перспектива решить все цели похода мирным путем была слишком заманчива.
– Сколько времени займет путь туда?
Четырехрукий вскинул верхнюю правую конечность и показал два пальца:
– Два дня. Через два дня вы будете здесь обратно.
– Хорошо… Я буду готов через полчаса.
– Их не надо! – Тирок еще раз указал на гудящих бойцов.
– Я понял, – подтвердил Сомохов. – Только я.
– Да.
– Жди!
Они отъехали от застывшего статуей гонца.
