– Ну, полноте Владимир Иванович, оставьте, – принялся я успокаивать расплакавшегося от радости старика. – Ну же генерал, – я неловко приобнял всхлипывающего Дена, бессвязно пытавшегося мне что-то сказать, но кроме как «верно» и «до гроба…» ничего не разобрал. Только что я, обзавелся, наверно, самым верным из своих будущих подданных.
– Однако позвольте выразить вам свое неудовольствие генерал, – сказал я отодвинувшись от Владимира Ивановича и, убедившись что привлек его внимание, продолжил. – До меня дошли сведения будто бы вы, видя беспорядок при переправе через реку Сейм, приказали утопить виновного в ней станового пристава, верно?
– Да, – генерал густо покраснел, слезы тут же высохли у него прямо на щеках.
– Ну что же, ваша честность и то, что вы вовремя одумались, велели вытащить его и дать несчастному сто рублей характеризует вас с лучшей стороны,– блеснул я своей осведомленностью в тех событиях, почерпнутой из прочитанной биографии в дневнике. – Однако же ваша горячность могла привести к ни кому не нужной жертве и постыдному пятну на вашей репутации. Впредь постарайтесь лучше держать себя в руках, чтобы мне не пришлось в дальнейшем испытывать разочарование и краснеть за своё сегодняшнее решение. И не опекайте своего «крестника"[4] так уж сильно. Однако же, если он того заслуживает, безусловно, оказывайте ему предпочтение по службе. Надеюсь, я в вас не ошибся. Можете быть свободны.
Пришедший в чувство после моей отповеди Владимир Иванович откланялся и оставил меня наедине с моим дневником, чем я незамедлительно воспользовался. «Когда я умер в нашей истории?» «Вопрос некорректен.»
«Когда Николай Александрович Романов, 1843 года рождения умер в нашей истории? «
«12 апреля 1865 года в 12 часов 50 минут ночи.» Получил я исчерпывающий ответ. 'Каково текущее состояние моего здоровья?' 'Информация недоступна.'
'Каково было состояние моего здоровье после внедрения' – зашел я немного с другой стороны.
'Максимально приближенное к идеальному. Сразу после внедрения, были устранены все болезни тела. Иммунитет был повышен на сколько это было возможно опираясь на генетический код реципиента без привлечения ненужного внимания.' Далее шло подробное описание всех моих характеристик, включая рост, вес, давление и даже уровень лейкоцитов в крови. Впрочем, не имея никакого медицинского образования, я вскоре оставил изучение данного вопроса.
Потратив ещё часок на изучение последних событий в Российской империи, я почувствовал легкое недомогание и прилег на диван. Довольно скоро голова окончательно разболелась и читать стало совершенно невозможно. Отложив раскрытый дневник в сторону, я начал искать что-нибудь, что можно было бы использовать как закладку и тут мне стало совсем плохо. Я испытал сильнейшее головокружение и потянулся, было рукой к стоявшему недалеко колокольчику, и тут провалился в забытье. «Ничего себе повышенный иммунитет и идеальное здоровье» мелькнуло у меня в голове, перед тем как сознание окончательно померкло.
Я очнулся, верно, довольно скоро, солнце казалось, находилось все там же где и раньше, поэтому, взглянув на часы, я совсем не удивился, узнав, что прошло лишь пол часа с того момента, когда я лег на кровать. Позвонив в колокольчик – на этот раз дотянуться до него мне не составило никакого труда, вскоре я увидел вошедшего ко мне адъютанта Барятинского. Наверно я выглядел совсем уж плохо, потому что безо всяких мероприятий с моей стороны, взволнованный князь бросился ко мне со словами:
– Ваше Высочество, вам плохо? Может врача позвать?
– Зови, – сказал я и едва узнал свой голос, таким слабым и безжизненным он был. – Зови, – уже громче повторил я в спину убегающему адъютанту.
Спустя несколько минут, верно, Владимир здорово всех напугал, ко мне ворвался сразу добрый десяток человек свиты и не только.
– Извольский, и вы здесь? Наверно прошение уже готово? – слабым голосом успел вставить я, перед тем как мой личный врач Шестов попросил всех освободить помещение.
Доктор, не особо мудрствуя, поставил мне пиявок, думаю, он решил, что у меня поднялось давление после разговора с Деном и Извольским, заставил выпить какой-то гадости. Затем, строго настрого прописав мне исключительно постельный режим на несколько дней, снял пиявок и оставил меня спать. Хорошо хоть, теперь не надо будет присутствовать на очередном скучнейшем и натянутом балу в честь моего приезда, мелькнула где-то вдали слабая мысль и, я снова провалился в тяжелое забытье.
Казалось, только сомкнул глаза, как меня разбудило сильное чувство тревоги. Что случилось? Мое внимание привлекли какие-то звуки за дверью, пробивающиеся сквозь рокот далеких раскатов грома: громкий шепот, позвякивание оружием и какие-то неясные шорохи прямо под дверью. Я не на шутку встревожился, наверное, болезнь породила у меня частые приступы страха, и немедленно позвонил в колокольчик. Мгновенье спустя, в комнату вошли мои адъютанты. Только с ними, на этот раз, вошли мой воспитатель вместе с Деном и епископом. Я видел, что они не на шутку взволнованы и встревожены.
– Пошли вон! – срывающимся на дребезжащий фальцет голосом рявкнул Строганов, с силой захлопывая дверь перед толпой снаружи моей опочивальни. Я только сейчас заметил, как же он на самом деле стар.
– Граф, извольте объясниться, – насколько мог твердо заговорил я, приподнимаясь на локте. – Что всё это значит?
– Ваше… Ваше Императорское Величество, император Александр Второй скоропостижно скончался сегодня утром, – мне показалось, граф всхлипнул, а на его глазах, совершенно точно, выступили слезы. Я ощутил очередную волну боли и горя.
– Господи! Что произошло?
– У Его Императорского Величества Александра Второго случился сердечный приступ, – граф подошел к моей кровати и тяжело опустился на колено. – Позвольте мне присягнуть первым.
Я, оглушенный новостью, пусть и ожидаемой, но не так скоро, и подкошенный плохим самочувствием, конечно, ничего против не имел. В голове лишь глупо мелькнуло Le roi est mort! Vive le roi![5] Вслед за графом мне присягнул снова губернатор Курской губернии генерал-лейтенант Ден, затем один за другим, и все присутствующие в комнате. Но когда в комнату начали тихо просачиваться все новые и новые люди, я не выдержал и попросил их всех покинуть комнату. Осталась лишь свита и Ден с епископом. Мне хотелось немедленно одеться и выйти к собравшимся за дверью. Волненье и неуверенность присягающих мне, прикованному к постели, давали ясно понять, что лучше бы мне сейчас быть на ногах.
– Выше Величество, – обратился ко мне горячим, хриплым шепотом Владимир Иванович, – разрешите разогнать негодяев шумящих у вас под окнами. Солдаты и полицейские вокруг дома готовы по первому слову…
