Конвоиры сменились служивыми, нёсшими караул при Тайной канцелярии. Я почувствовал лёгкий тычок штыком в спину.
- Пошевеливайся.
- Полегче, - вырвалось у меня.
Один из конвоировавших усачей, услышав знакомую речь, хмыкнул.
- Ишь, нежный какой. Топай, знай, пока ребро не зацепил.
Чиновник зашёл в небольшую комнатушку и вернулся со связкой ключей в руках.
- Допрашивать сегодня не будем. Определим голубчиков в камеру, пущай до завтра помучаются.
- Господа, прошу признаться, кто из вас стал убийцей Звонарского? Надеюсь, вы не станете запираться, - обратился к нам дежурный офицер.
Я выступил вперёд.
- Нет, запираться не станем. Это сделал я. Ваш товарищ ранил другого офицера. Мы застали Звонарского за далеко не благородным занятием - вместе со своими людьми он организовал засаду на тракте. Мой кузен предложил ему сложить оружие, однако Звонарский предпочёл напасть на него, при этом его не смутило, что кузен в тот момент был один. Я присоединился позже. Наш поединок был честным - мы сражались один на один.
- Вы лжёте, - яростно воскликнул офицер.
- Это - чистая правда, - подтвердил Карл. - Звонарский не достоин звания дворянина. Его шее повезло избежать верёвки.
- Пётр Васильевич, вы с них за Звонарского спросите по строгости, - офицер, не стесняясь нас, сунул чиновнику деньги.
- Не беспокойтесь, Аркадий Анисимович, в лучшем виде оформим, - чиновник принял взятку как должное. - Исключительно ради вас и торжества Фемиды. А этого верзилу, - он глянул на меня, - определим в холодную. Пущай посидит до завтра. Утречком я обо всём донесу Андрею Ивановичу. Уж он-то допросит их со всем пристрастием. А то и я расстараюсь. Пожалуй, оно так вернее будет. Сам примусь.
- Спасибо, Пётр Васильевич, всецело на вас надеюсь. Я утром сменяюсь, отосплюсь и жду вас к вечеру у себя, выпьём чего-нибудь для согреву, посидим в приятном обществе.
- Всенепременно заскочу, Аркадий Анисимович. Водочка у вас знатная, стол богатый и среди дам знакомства возвышенные и приятственные,- мечтательно закатил глаза чиновник. - Ступайте, отдохните. Вид у вас больно усталый.
- Служба, - развёл руками офицер.
- Тем более, поберегите себя. Прикажу вам чаю сделать. При нашей сырости только в нём и спасение для организму. А я покуда арестантов в книгу впишу. И не переживайте. Займутся ими. Будет в лучшем виде.
Меня завели в караулку и посадили на грубо сколоченную скамейку. Я почувствовал запах табака и пота, исходивший от солдата с бледным, землистым лицом, занявшего место с правого боку. С другой стороны пристроился худощавый и длинный парень, не знавший то ли направить на меня ружьё, то ли поставить его в угол. Он явно был новичком, терявшимся в отсутствии начальства.
В караулку вошёл, вернее, вкатился, похожий на колобка человечек. В руках у него похоже та же связка ключей, что у чиновника.
- Господин подпрапорщик, - солдаты вытянулись во фрунт.
- Вольно. Куда ентого определили? - спросил человечек.
- Господин Фалалеев велели в холодную сунуть до утра.
- За что его?
- Убивец, четырёх человек шпагой порешил, - коротко ответил новобранец.
- Вот мерзавец. Кого порезал-то?
- Капрала пребраженского, слуг евойных, да поручика полку Измайловского.
- М-да, не повезло ему, что сёдни капитан-поручик Огольцов дежурит. Он ведь до перевода в Семёновский полк в Преображенском служил. Поди, знал капрала убитого.
- Так точно, знали. Когда заговорили об убитом, враз в лице переменились.
- А убийца никак из немцев, - осмотрев меня, пришёл к заключению подпрапорщик.
- Так точно-с, барон курляндский Дитрих фон Гофен, - подал голос бледный.
Смотри-ка, успел войти в курс дела.
- Барон, - скривился подпрапорщик.
Похоже, мой титул здесь не котировался.
- Раздевайся, душегуб, - сердито приказал человечек.
- До трусов что-ли, - усмехнулся я, вспомнив визиты в поликлинику из той, прошлой жизни.
Вместо ответа с меня сорвали верхнюю одежду, оставив лишь в нательной рубахе и исподних штанах, стянули сапоги. Каменный пол был сырым и холодным. Пока служивые ретиво срезали пуговицы и выворачивали карманы, я стоял и поёживался. Происходящее вновь казалось каким-то абсурдом.
Что же такое происходит? То, что я каким-то образом угодил в прошлое - факт не вызывающий сомнений, но почему это произошло, причём именно со мной? Чем я лучше или хуже других? И как можно вырваться обратно, в родной двадцать первый век?
Закончив надругательство над вещами, служивые вытолкнули меня в коридор. Я увидел растерянного Карла, которого ждала та же участь, ободряюще подмигнул и двинулся, понукаемый нетерпеливыми конвоирами. Мы прошли по лестнице, спустились в полуподвал. От едкого дыма резало глаза, холод сковал конечности, заставляя зубы отбивать чечётку. Я ступал босыми пятками, чувствуя, как ледяные иголки начинают колоть их всё выше и выше.
Мы добрались до крайней камеры.
- Стой, - приказал человечек.
Он поковырялся ключом в замке, пока один из караульных светил факелом. Дверь со скрипом отворилось. Я удивился, что она такая маленькая, мне бы пришлось согнуться пополам, чтобы пройти.
- Добро пожаловать, господин хороший, - со смешком произнёс подпрапорщик.
- Я так понимаю, что встреча с адвокатом мне не светит.
- Иди уж, не заговаривай зубы, - мощным толчком меня запихнули в камеру.
Из проёма полетели мои вещи, причём сапоги угодили прямо в лоб. Я стал поспешно одеваться, чтобы не потерять остатки тепла. Не хватало ещё заболеть. Вряд ли здешняя медицина практикует что-то иное, кроме пускания крови.
Дверь захлопнулась. Я остался один в абсолютной кромешной темноте. Попробовал распрямиться, но понял, что потолок находится слишком низко, на ощупь нашёл что-то вроде лежака и попытался лечь во весь рост. Увы, в длину комната была ничуть не больше. Ноги упёрлись в стену. Пришлось свернуться калачиком.
Сырой лежак не добавлял комфорта. Одежда мигом промокла, стала противной и липкой. Я сжался в комок и стал греться внутренним теплом. Да, попал ты, Гусаров, как кур в ощуп. Выбор изумительный. Если к утру не окочуришься, сдохнешь от пыток. В справедливый и гуманный суд я перестал верить ещё в детстве.
Внезапно дверь отворилась. Я приподнялся на лежаке и увидел, что в камеру вошёл посетитель, в руках у него была свечка с дрожащим пламенем на конце.
- Игорь Николаевич Гусаров? - осведомился он.
- Да, - машинально кивнул я и тут же замер, поражённый догадкой. Здесь я был бароном фон Гофеном.
- Откуда вы знаете моё настоящее имя?
