Прошло два месяца, а «амнезия» Михаила Ильича оставалась без изменений. Вечером Аркадий, явно волнуясь, затеял разговор.
— Папа, я не доктор и к медицине не имею никакого отношения. Однако твое состояние никоим образом не подходит под твой диагноз. Ты великолепно соображаешь, координация движений безупречна, и в то же время ты не помнишь вообще ничего, что было до травмы. Мало того, у тебя коренным образом изменились интересы. Но даже не это главное. Ты постоянно трешь переносицу. Так делают люди, постоянно носящие очки. Несколько раз ты проговорился, что увиденное хуже или лучше, чем тогда. Ты не так ходишь, ты стал значительно медленнее, ты абсолютно равнодушен к женщинам, хотя раньше интересовался всем, что шевелится. Ты ни разу не поинтересовался своим арсеналом оружия, ни разу не заикнулся об охоте, отшил всех друзей-собутыльников. Я мог бы продолжить. Да вот хотя бы внезапный интерес ко мне. Честно говоря, я не жду откровенного ответа. Ты – мой отец и я приму тебя, каким ты бы ни был. Опять честно скажу, что твое новое отношение к нам обоим дорогого стоит. И все же, что-то ты можешь сказать по этому поводу?
— Хорошо. Я ждал этого вопроса. Давай проясним ситуацию. После падения на лед сознание покинуло твоего отца и оно куда-то исчезло. Я не знаю, куда. Правда, не знаю. А вот на место его сознания пришло мое. Сознание Баширова Виктора Егоровича – конструктора механического завода из города Карабаново, дата и место рождения которого точь-в-точь совпадают с данными твоего отца. Я носил очки, не курил и не пил, имел красавицу-жену и дочь старше Галочки на три года. Самое главное – у нас был 1989 год.
Аркадий потерял дар речи.
— Что будем делать, — продолжал подмененный отец. — Ждать, когда вернется отец? Я бы тоже этого хотел. Но очень не исключено, что на том конце провода и я получил какую-нибудь травму. Вполне возможно и смертельную. Такие случаи отмечались в истории человечества. Я тут в Инете выцепил аналогии. Ну, не совсем аналогии, но из этой же оперы. Так что решай, Аркадий, как дальше жить будем. Я старше тебя всего на 10 лет и не знаю, как обращаться со взрослыми детьми. Одно скажу, вы мне не чужие.
— Да, Лукасу такое и не снилось, — пробормотал Аркадий. — Слушай, а чем ты занимался?
— В основном проектировал краны. Имею несколько защищенных патентов на изобретения, был заместителем начальника конструкторского отдела. Читал лекции по теории машин и механизмов в местном техникуме. Как сейчас говорят, был профессором Нимнулом. Языков не знаю, о торговле не имею никакого представления.
— Называть тебя Виктором я не могу, да и Галочка нас не поймет.
— Я думаю, что революций мы совершать не будем. Если язык повернется, называй по-прежнему, а лучше Ильичом. Так корректней и удобней для тебя и меня. Хорошо бы, если мы стали товарищами. Несчастья, знаешь ли, объединяют, а его мы как раз и имеем. Без вас я до сих пор, как беспомощный ребенок, да ты и сам видишь, как сложно мне адаптироваться. Не забудь, что там совершенно другой строй, другая национальная идея, совершенно иной менталитет. И без своих мне совсем невмоготу.
— Не парься, Ильич! А тоску-печаль работой надо травить. Ты же внутренности машины лучше рентгена знаешь.
— Пожалуй, что так. Думаю, что даже двигатель смогу не только отремонтировать, но и настроить. Только в электронике придется разобраться. С распределенным впрыском не все мне понятно. Я думал, что ты от новостей будешь крыльями махать. Я бы наверно, точно замахал.
— Маши, не маши, легче не станет. Будем надеяться на лучшее. Только вот что я думаю. Галочка без женской руки растет, не дело это. Правда, твоя Марина всегда косо на нее глядела. Я сначала подумал, что ты из-за этого ее отфутболил, Галочку ты всегда любил. А я на своей обжегся, теперь шарахаюсь от каждого куста. И забыть ее не могу никак. Так что проблема стоит. Ты не думай ничего плохого. Чем смогу – помогу. Да и твои новые заморочки мне все в цвет. Извини, уж очень ты, то есть он жестким был, порой даже жестоким.
На новой работе Михаил Ильич начал с самого простого – регулировки развала-схождения.
Через неделю его шеф, молодой парень признал, что так использовать работника просто нерационально и перебросил его к мотористу. Еще через две недели моторист Федор начал коситься на напарника.
— Куда гонишь? Тебе что, за это лишние деньги платят? И чего с настройками так возюкаться? И так сойдет. Клиент – дурак. Сейчас эти лохи умеют только колеса пинать. Что ему ни ляпнешь – все божественное откровение.
Михаил Ильич в конфронтацию не полез, но еще через неделю попросил шефа перевести его на автоматические трансмиссии.
— Так мы автоматы только для своих делаем и только после сторонней диагностики. А в дебрях разбираться некому, да и в городе специалистов по АКПП по пальцам можно пересчитать. Вот взяли тут сдуру заказ на AL4, так и валяется. Что-то там с гидравликой, уже и перед клиентом неудобно. Месяц его завтраками кормлю. Если есть желание, попробуйте восстановить агрегат. Недели хватит?
Михаил Ильич сдал коробку через два дня. Атмосфера в коллективе накалилась. Во взаимоотношениях с людьми он имел опыт только в рамках своего бывшего небольшого бюро, в котором кучковались такие же одержимые железяками люди, как и он сам.
Вечером он попросил совета у Аркадия.
— С ремонтом у меня нет проблем, проблемы у меня с коллегами. Работать они не хотят и по-моему просто не умеют. Твой дружок еще молодой и привык с плеча рубить. Короче, не ужиться мне там. Сам знаешь, предприниматель из меня никакой, не умею с людьми ладить. Может ты что подскажешь, а то какой-то тупик образовался.
Сын ответил мгновенно.
— Ильич, уходи-ка ты на вольные хлеба. ИП оформим на меня, формальностями займусь сам. Снимем гараж побольше и занимайся ты автоматами. В идеале было бы, если и диагностику коробок и их настройку ты взял на себя. Это дело тянет на немалые деньги и терять их грех. Для начала можно поработать и на яме, только с тельферочком. Как идея? Катит?
— Ничего сложного в техническом плане не вижу. Только, Аркаша, с клиентами торговаться придется опять тебе, плохо у меня с этим. Очень уж я уговаривательный. Опять же, инструмент профессиональный нужен, ноутбук, спецпрограммы для диагностики и перепрошивки. Только пока давай с вариаторами возиться не будем.
— Придется брать кредит. Возьму потребительский на себя. Проценты будут грабительскими, под обеспечение мне выставить нечего.
— Переоформи «Мондео» на себя, все одно простаивает. А почему бы на меня еще не взять кредит?
— Потому что в нашей стране пенсионер считается в банке умершим. 60 лет – это уже небожитель. А про байки про оказание помощи малому бизнесу забудь. Деньги под это дело до уровня городов и районов уже не доходят, растаскиваются бойкими слугами народа.
— Тогда давай продадим дачу. Мне она даром не нужна. Единственное опасение – вдруг настоящий хозяин организма вернется назад.
— Рассмотрим это как резервный вариант. А сколько ты планируешь у Толяна работать?
— Надо разобраться до конца с системами АБС и ЕСП, есть еще вопросы. С помощью интернета по-моему и обезьянка разберется.
— Ну, это ты хватанул, то обезьянка, а это слесарь дядя Вася – почувствуй разницу.
На улице Гаражной в комплексе автомастерских появилась еще одна с гордой вывеской «Автоматические трансмиссии». Рекламой занимался Аркадий, поскольку Михаил Ильич имел о раскрутке бренда весьма отдаленное представление. Посыпались звонки, причем многие – из соседних городов. И понеслась. Без Аркадия система застопорилась бы сразу, потому что батя соглашался на ремонт любого хлама. А хлама хватало. Убитые с помощью неправильной эксплуатации, особенно в холодных условиях, безродных масел и просто ввиду преклонного возраста агрегаты поражали своим многообразием. Первая сложность возникла не с ремонтом, а с запчастями. Их приходилось заказывать в Москве и ждать минимум неделю. Опять же основной парк составляли японские и корейские машины, а приезжали и на «немцах» и на «французах» и на древней экзотике. Унификация запчастей практически отсутствовала. Аркадию срочно пришлось брать отпуск, переселяться в мастерскую, занимаясь орг- и финвопросами. К окончанию отпуска ситуацию удалось несколько устаканить. Михаил Ильич этого не замечал, целиком отдавшись новому и чрезвычайно увлекательному, по его словам, занятию. Через два месяца ремонт делали уже по записи, еще через два месяца Аркадий перестал брать в заказ престарелые агрегаты. Еще через два месяца удалось создать небольшой обменный фонд на самые ходовые машины, при этом на работу пришлось брать дополнительно сразу двух человек – на монтаж-демонтаж и на ревизию обменных аппаратов. Пользуясь мягкостью Михаила Ильича, один из новичков попытался покачать права, однако Аркадий подавил бунт на корабле в зародыше. Больше всего главного спеца напрягали не технические проблемы, а «гнилые базары», как выражался Аркадий, некоторых клиентов. Основными темами были «скока-скока?» и «я сам смотрел в интернете – косяк совсем не в этом». Оставалось поражаться терпимости сына при его общении с распальцованными экземплярами. Михаил Ильич сделал вывод, что за прошедшие двадцать два года народ порядком одичал и деградировал.
