– Ты что, Сашку Литвинова не знаешь? – раздраженно ответил Саблин. – Это же полковой старожил, я потом на его «МиГе» довоевывал. Теперь у нас в эскадрилье замполитом будет.
– А он симпати-ичный, – протянула она.
– Да на здоровье, – буркнул Виктор. Спать хотелось неимоверно. Сон обволакивал, уносил куда-то вдаль.
Майя фыркнула, потом немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и спросила:
– Девки болтали, что у него нога деревянная. Или брешут?
– Ступни нет. – Саблин обреченно выдохнул и вновь открыл глаза. – На протезе ходит. А вообще парень хороший – фашистов бил крепко. Этот не будет лозунгами вещать.
Майя хихикнула. Потом пару минут она тихо лежала и, когда Виктор уже практически уснул, громко зевнула и спросила:
– Когда там подъем будет? Еще часок можно поспать?
– Четыре утра, – тихо сатанея, ответил он.
– Тут, в БАО, сапожник есть, – вновь зашептала она, – вчера рассказывали. Шикарные сапоги шьет, я уже договорилась. Осталось кожу достать, но это тут, в городке, купить можно. Я узнавала. Быков такие Таньке своей заказал, все надеется, что она ему чаще давать будет. Фифа, – Майя фыркнула. – Дашь четыреста рублей, а то эти кирзачи уже ноги стерли?
Виктор сердито засопел. Нечастые визиты за удовольствием уже обошлись ему в изрядное количество материальных благ, и Майя не собиралась останавливаться на достигнутом.
– Подождут сапоги, – буркнул он. – Я жене вчера денег отослал, осталось немного, на пропой.
Девушка обиженно замолчала, потом засопела и демонстративно повернулась к нему спиной. Он усмехнулся про себя и в очередной раз попытался уснуть…
Через час Саблин в окружении летчиков стоял у КП, ожидая Шубина. Над краем горизонта показался ослепительный диск солнца, и верхушки тополей позолотились, встречая новый летний день. На доброй трети аэродрома, закрытой от солнечных лучей деревьями, все еще царил полумрак, но работа кипела уже вовсю. Воздух дрожал от рева прогреваемых моторов, деловито сновали механики и красноармейцы из БАО, полки готовились работать.
– Козлов, что за внешний вид? – Видимо, командир уже с утра был не в духе. – Возьми тута у моего механика самую грязную паклю и пришей вместо подворотничка. Будет белее. Товарищ Быков, а вы чего это зеваете во всю ширь аэродрома? Ночью тута спать надо, решительно копить силы на разгром ненавистного врага. Вы же, товарищ капитан, слишком сильно увлеклись своей половой жизнью и не следите за жизнью эскадрильи. А это тута в корне неправильно. Вы должны пекать не нашу машинистку, отвлекая личный состав штаба от выполнения своих обязанностей, а своих летчиков, каждого по очереди. Или это не они, подлецы, позавчера сменяли на водку четыре комплекта казенного белья и устроили пьянку? Раздолбаи! Как что, так сразу тута вторая эскадрилья… Саблин, а ты чего лыбишься? Я что-то смешное сказал тута? Или ты желаешь недельку подежурить на аэродроме?
Он обвел строй красными воспаленными глазами и продолжил уже спокойнее:
– Вторая эскадрилья пока в резерве. Остальным… заявок сегодня много, так что будем тута работать ударно, по-стахановски. Через десять минут вылет, прикроем работу «Илов» по переднему краю. Поведу сам. Пойдут Саблин, Ильин, Ковтун и, – Шубин задумчиво пожевал губами, – и Ларин с Остряковым. Надо молодежь натаскивать, ставить на крылья. А то они как кресты видят, так сразу прыгнуть норовят тута, – подкинул он булыжник в Славкин огород.
Полет чем-то напоминал прогулку. Взлетели, собрались, дождались пятерку «Илов» и пошли по маршруту. На месте «Илы» принялись сталью и огнем обрабатывать вражескую артбатарею, а истребители накручивать в небе восьмерки. После, по завершении штурмовки, проводили подопечных до родного аэродрома. Все просто и привычно, вот только у Виктора немного ныла натруженная шея и побаливали глаза. За этой простотой стояла напряженная воздушная работа.
– Ну что, Колька, – спросил он Острякова, – как тебе второй боевой?
– Да как-то получше, – молодой летчик ошалело потряс головой, – только шея болит…
– Узнаю себя в молодости, – развеселился Виктор, – так держать!
Рев моторов заглушил его слова, по полосе разбегалась для взлета пара «Яков», следом со стоянки выруливали штурмовики. Дивизия продолжала работу.
– Чего вы тута? – Шубин подошел незаметно. – Не расслабляйтесь, через час снова лететь. Ты чего думаешь? – спросил он Виктора. – Про вылет.
– А чего тут думать? – удивился Саблин странному вопросу. – Слетали – как будто за хлебом сходили. Даже странно. Но если мы продолжим по тому же району работать, то можно и нарваться. Я бы усилил вторую и третью группы.
– Не, вторую тута не надо. Это если только случайно наткнутся. А вот третью обязательно, – подтвердил комполка, – могут за такое хамство наказать. Эскадрильей надо идти.
Шубинский план работать двумя эскадрильями рухнул быстро, едва шестерка «Яков» из первой скрылась за горизонтом. Сначала из дивизии затребовали пару истребителей, чтобы отогнать особо нахального фашистского разведчика, затем запросили уже четверку, чтобы сопровождать разведчика нашего. В итоге для сопровождения третьей группы «Илов» пришлось привлекать шестерку из второй эскадрильи. Вел их сам Шубин, снова взяв Саблина в ведомые.
Немцы появились неожиданно. Сначала заорал благим матом ведущий штурмовиков, потом к нему присоединились крики Быкова и Гаджиева. Они орали, словно пытаясь перекричать друг друга, и Виктор с трудом успел разобрать в этой какофонии короткое шубинское: «Снижаемся». Командир мог бы этого не говорить, он и так шел за ним, как привязанный, туда, где на три километра ниже вели бой летчики второй эскадрильи.
Дела были плохи. «Илы» убегали на свою территорию, и их было только четверо. Пятый расцвел на земле красно-оранжевым цветком и щедро пачкал небо жирным черным столбом копоти. Надо всем этим безобразием крутились «Яки» с дюжиной немцев. Причем немцы были явно не на «мессерах», а на тех самых самолетах, что бомбили аэродром. «Фокке-Вульфы», вспомнил вдруг Виктор читанное давным-давно, «Фоккеры». Новые немецкие истребители одолевали. Один «Як» тоже потянул вслед за «Илами», и за ним виднелся белесый след вытекающего бензина, еще один советский истребитель был в стороне от схватки, и его гоняла пара немцев. Четверка наших машин все еще сохраняла взаимодействие, но атаки на них следовали одна за другой.
– Атакуем!
Они нацелились на выходящую вверх пару немцев, и вновь Шубин показал себя во всей красе, чуть ли не в упор расстреляв самолет вражеского ведомого. «Фоккер» вспыхнул и, перевернувшись, устремился к земле, а Виктор подумал, что горят они не хуже, чем «мессера». Ему, как обычно при таких атаках, не повезло, его противник резким маневром уклонился. Разогнанные на пикировании «Яки» вновь полезли вверх.
– Седьмой, одиночку своего цепляйте и отходите к «Илам», мы прикроем, – Шубин говорил сухо и деловито. – Витька, сейчас при атаке оттягивайся и бей моего.
– Двенадцатый, тяни к нам, – раздался в наушниках голос Быкова, – сейчас я твоих почищу.
Пара «Яков» бросилась наперерез «Фоккерам», что гоняли нашего одиночку. Те бросили свое занятие, повернули на них, и Виктор стал свидетелем страшного зрелища. Ведущие «Як» и «Фоккер» пошли друг на друга прямо в лоб, замелькали, переплетаясь, пушечно-пулеметные трассы, и «Як» вдруг вспыхнул. В мгновение ока истребитель превратился в комок огня и, кувыркаясь и разваливаясь на куски, устремился к земле.
– Командир! – услышал Виктор голос Гаджиева. – Командир?!
Ведомый сбитого «Яка» шарахнулся от своего противника в сторону, ускользнув от смертельных очередей, и «Фокке-Вульфы» принялись набирать высоту.
– Сука, – Шубин резко довернул, заходя на эту пару, – сука, сука.
Виктора от такого маневра чуть не размазало перегрузкой, истребитель едва не застонал, но выдержал. Атакуемые «Фоккеры» оказались с очень неудобного ракурса, вдобавок пара, на которую они заходили изначально, сразу же развернулась, заходя в хвост, но выхода не было. Сейчас он был ведомым и должен был следовать за своим командиром.
От Шубина вражеские истребители уклонились легко, просто уйдя к земле, но Виктор чего-то такого от них и ожидал. При атаке он отстал от своего командира метров на двести, поэтому сумел довернуть и теперь, едва не сбривая винтом траву, загнал толстенький фюзеляж немца в прицел. Стрелять пришлось метров с пятидесяти, но за эту долгую секунду, что враг был в его прицеле, он увидел, как его снаряды отрубили ему левый руль высоты, их разрывы покрыли левую плоскость, и как рванул боезапас крыльевой пушки. На крыле у «Фоккера» словно родилось маленькое солнце, как будто вулкан пробудился от вековой спячки, разбрасывая в стороны обломки и огонь. Левая плоскость вражеского истребителя перестала существовать за какой-то миг. Он крутнулся через уцелевшее крыло и исчез под капотом. «Як» тряхнуло, и Виктор даже не сразу понял, что он только что снова сбил.
