разбил войска армян и грузин, бил персов и турок-сельджуков. Однако, имевщихся у него сил было недостаточно для установления полного контроля над этими землями.
В июле от Бату прискакали гонцы, сообщившие о вторжении русских войск в половецкие степи к западу от реки Итиль. Подвластные Бату половецкие племена бежали или сдавались на милость русским. Эти известия добавили масла в огонь разгорающегося конфликта. Начались стычки между воинами чагатидов с воинами джучидов и толуидов.
Совершенно неожиданно, в августе в Каракорум прибыло посольство от царя всея Руси Юрия. Яса категорически запрещала чинить насилие над послами, тем более, что царь в свое время отпустил монгольских послов, отказав им, но и одарив. Впрочем, о продвижении посольства по землям империи Угэдэй узнал за полтора месяца до его прибытия в стольный град. Посольство, двигаясь одвуконь, проходило за день только 60 верст, а отправленные Бату гонцы по почтовому тракту со сменой лошадей на ямских станциях проезжали за сутки вдвое больше.
Возглавлял посольство подъячий Посольского Приказа по восточным делам Опанас. Кроме него, в посольство входили подъячий разведки Тайного Приказа Вышата, подъячий Воинского приказа Симеон, подъячий Приказа Заграничной торговли Богдан и статиг конницы Истома, награжденный за Рязанскую битву Большим Крестом Архангела Гавриила. А также четыре десятка приказных столоначальников и писарчуков. А также конвой из двух сотен воинов личного царского полка, полусотни царских телохранителей и сотни слуг.
Столь представительный состав посольства свидетельствовал, что царь Юрий совершенно не опасался за жизнь послов. Ему был известен текст Ясы, к тому же, он имел в заложниках двух ценных для монголов пленных.
Устроенные монголами ямские станции произвели на послов огромное впечатление. Устроенные через каждые 60 верст на размеченных столбами и турами трактах станции могли разместить в юртах до полутысячи путников, а содержащиеся на них табуны могли обеспечить одновременную замену не менее тысячи лошадей. Так что, посольство полностью обеспечивалось продовольствием и фуражом на станциях. На Руси ямские станции были раз в двадцать меньше.
Везти с собой большие припасы необходимости не было. Ехали налегке. Выдохшихся, заболевших и поранившихся лошадей на станциях меняли. Сначала заехали на Яик в новый город хана Бату Сарай. Несмотря на понесенное жестокое поражение, хан принял послов вежественно. После получения представления и получения богатых даров, поинтересовался целью посольства. На что посол ответил обтекаемо: дескать, основная цель — заключить с Великим ханом мирный и торговые договора. А также мирно договориться о разделе сфер влияния.
Хан пожелал отдельно поговорить с Истомой, как только узнал, что стратиг командовал под Рязанью конным фемом. Обудили ход сражений под Рязанью. В беседе Истома высоко оценил боевые качества монгольского войска. Однако, попытался убедить хана, что устоять против русского огнестрельного оружия у монголов нет никакой возможности. Конечно, завысил поражающую способность пушек, заявив, что одним выстрелом полевая гауфница может убить сотню одоспешенных воинов. Видевший все это своими глазами, Бату поверил.
Стратиг постарался донести до Бату, что секрет этого оружия охраняется на Руси пуще царского ока, и никакой возможности его вызнать у противников Руси нет. Прознатчиков от западных королей ежемесячно ловят и казнят десятками. Заявил, что русские уважают доблесть монголов и воевать с ними не хотят. Но, в случае нового нападения дадут жесткий ответ. Незачем двум сильным государям воевать меж собой. Непокоренных народов и стран в мире еще много. Хватит и хану Угэдэю и царю Юрию.
Бату выдал послам пайцзу — серебряную табличку, разрешавшую проезд по землям империи и обеспечивающую первоочередное безвозмездное обслуживание на почтовых трактах. Это произвело на послов большое впечатление. Все же, проезд четырех сотен человек и почти тысячи лошадей через пять тысяч верст стоил недешево. Монгольская империя была сказочно богата.
Угэдей не стал устраивать послам обычной многодневной выдержки, приличествующей Великому хану великой империи, и принял их незамедлительно. Прием произошел в большом ханском, крытом циньским шелком шатре. В пяти верстах от все еще строящейся столицы — Каракорума. Хотя, ханский дворец был уже построен, хан предпочитал летом юрту. Во дворце из-за строящихся вокруг него домов ханских приближенных и чингизидов было шумно и пыльно, что мешало течению ханских мыслей.
На встрече присутствовали ближайшие соратники хана: киданец Елюй Чуцай, создатель административной системы империи, хорезмиец Махмуд Ялавач, наместник Мавенахра, и уйгур Чинкай, канцлер империи. А также, младший сын Чингис хана Кюлькан, участник похода на Русь.
Пройдя сквозь строй стражи у входа в шатер Великого хана, послы сдали оружие. Конвой и телохранители остались за строем стражи. Несмотря на заверения царя, что послам ничего не угрожает, некоторые из них чувствовали себя не уверенно. Но виду не подавали. Не подобало представителям царя, разгромившего сильнейшую армию монголов, демонстрировать хану свою неуверенность.
Придворный глашатай представил послов хану. Цереймонийместер заранее объявил послам, что при входе в шатер следует вставать на колени и ползти дальше на коленях. Однако, послы отвесили хану поясной поклон, и остановились у входа, ожидая дальнейшего развития событий.
Восседавший на высоком золоченом троне, инкрустированном слоновой костью и самоцветными камнями, в шитом золотом синем халате и таком же малахае, хан выдержал длинную паузу, затем через переводчика дозволил послам приблизиться. Подойдя на три шага к стоящим перед троном шеренгой телохранителям в сверкающих доспехах, послы еще раз поклонились.
Справа от хана восседала его супруга Дорегене, имевшая, по сведениям разведки, немалый вес в ханстве. Ее парчовый синий халат были густо ушит серебром и крупными жемчугами. Ее белое лицо с черными бровями и густо красными губами светилось под красной епанчой, усыпанной самоцветами и жемчугом.
— Вы почему не встали на колени перед великим ханом? — грозно вопросил сидящий по левую руку от хана канцлер.
— По нашим понятиям, перед царем нашим благородные дворяне кладут поясной поклон, а на колени встают только простолюдины. А простолюдинов среди нас нет, — с достоинством ответил старший посол Опанас. Толмач перевел хану ответ. Подумав, хан махнул рукой: дескать, можете продолжать.
— Великий Хан великой империи монголов! Юрий Всеволодович, царь Всея Руси, — далее последовал полный титул царя, — послал нас к тебе, Великий хан, с предложением жить в мире и согласии, и не воевать друг с другом. Царь направил тебе дары, взятые нашими войсками в походах на закатные земли императора Германского, а также королей Французского, Английского, владетелей Венецианского, Нидерландского, Византийского и самого папы Римского.
По мановению руки воины стражи хана внесли дары: пять комплектов золоченых рыцарских доспехов германской работы, пять италийских парадных мечей, золотую королевскую корону, соболью шубу и шапку, халаты, расшитые золотом и самоцветами. Все это разложили на ковре перед строем стражников.
— А также, повелел нам царь наш передать тебе собственноручно написанные грамоты от сына твоего Кадана Угэдэевича, и нойона Субэдэя, попавших к нам в плен ранеными.
До сих пор сведения о пленниках были тайными. После этих слов в свите хана произошло быстрое шевеление и краткий обмен репликами. Хан моргнул, а ханша хлопнула руками по подлокотникам трона и даже привстала. Посол передал грамоты подскочившему толмачу. Тот передал их хану. Угэдэй прочитал обе, затем одну отдал ханше, а другую — канцлеру.
— Как здоровье сына моего Кадана и нойона Субэдэя? — осведомился хан.
— Лечат их лучшие лекари, и содержатся они в плену с почетом. Сын твой царевич Кадан был ранен в стрелой в левую руку и пулей в правую ногу. Когда посольство выезжало, раны его уже заживали. Нойон Субэдэй потерял левую ногу до колена, оторванную пушечным ядром. Его тоже лечат, но он еще не вставал с постели при нашем отъезде. — Ответил Опанас.
— Благодарю вас послы за дары и важные известия. А теперь идите и отдыхайте в отведенные вам юрты. А мы пока обсудим ваши новости. — Заключил церемонию представления посольства хан.
Когда послы вышли, Угэдэй подозвал начальника личной стражи и повелел окружить юрты посольства двойным кольцом.
— Никого к ним не пускать и их тоже не выпускать. Чтобы с ними и их сопровождением ничего не случилось, не дай
