— Хонор, что случилось?
— Можешь говорить?
— Да, только что пришла к себе после того, как вернула идиота-вампира.
— Уже? — Эш, вероятно, поставила рекорд.
— Он гениально придумал — спрятаться у своей мамы, будто мы не начнём поиски оттуда.
Именно в такие моменты Хонор вынужденно напоминала себе, что вампиры когда-то были людьми. И многие десятилетия отголоски человечности могли не затихать… и она была уверена, что в Дмитрии ничего не осталось.
— Ты как-то обмолвилась о свободной квартире у тебя в доме, — сказала Хонор, злясь на себя, что не могла перестать думать о смертоносном, чувственном существе, которое не прятало в глазах порочное намерение. — Она ещё свободна?
— Нет, потому что ты её арендовала.
Хонор села на кровать.
— Ты знала.
— Квартира открытой планировки, — добавила Эшвини, вместо того, чтобы отвечать. — Везде стекло, и хоть это немного небезопасно, ты будешь жить на тридцать первом этаже. Я ещё могла вскрыть замок на твоём складе и перевезла все вещи ещё на прошлой неделе. Но если ты кому-то расскажешь, я свалю всё на гремлинов.
В любое другое время, и будь там другой человек, Хонор разозлилась, но это же Эшвини, которая понимает, что Хонор нужна свобода.
— За мной должок.
— Хочешь, заеду за тобой? Машина, которую я брала на охоту, ещё у меня.
Хонор огляделась.
— Дай пару часов, чтобы собраться. — Вещей у неё тут немного, но по негласному правилу — перед выездом кровать должна быть разобрана, пол пропылесосен, а мусор вынесен. — Буду ждать тебя у главных ворот.
— Хонор?
— Да?
— Хорошо, что ты вернулась.
Глава 5
Он солгал Фаваши. Дмитрий направил Феррари обратно на Манхэттен, проехав ранним утром через реку к Анклаву ангелов — к дому Рафаэля. За всё время, проведённое в клетке, он лишь раз пригрозил Исисе скормить её псам. Но на самом деле, Дмитрий ударил ангела столько раз, что её сердце превратилось в кровавое месиво, а Рафаэль одним яростным рывком оторвал ей голову. Затем они вдвоём разрубили суку на мелкие кусочки, но не скормили собакам. Нет, они сожгли каждый кусок дотла в костре, разожжённом в центре двора. В отличие от архангелов, после такого Исиса не смогла бы ожить. И Дмитрий ни разу за всё существование не пожалел о жестокости содеянного. Необходимо было увериться, что она больше никогда не восстанет. Дмитрий только желал, чтобы она дольше кричала, умоляла и просила… как, должно быть, делала его жена.
Но напуганный Миша — приоритет номер один для Дмитрия — один сидел в лишённом света месте.
«— Папа, папа! — Его сын пытался ползти, маленькие ручки распухли и были все в синяках и ссадинах от тщетных попыток сорвать оковы с шеи. Эти оковы чудовищны, и ни Дмитрий, ни Рафаэль не смогли их снять, не причинив Мише боль.
— Тс-с-с, Миша. — Дмитрий старался говорить спокойно, чтобы не выдать всей боли, когда взял израненные руки в свои и поднёс к губам. — Это всего лишь царапина. С папой всё хорошо. — Забрав у Исисы ключ, он отпёр железные оковы и отшвырнул их. — Я здесь. — Маленькое, дрожащее тельце сына оказалось в крепких объятиях Дмитрия. — Всё будет хорошо».
Грудь сдавила боль, которая никогда не ослабевала, и Дмитрий нажал кнопку на пульте, чтобы въехать на огромную парковку под башней. Ворота быстро и бесшумно открылись. Феррари с урчанием мотора занял привычное место, через пару минут Дмитрий вышел и направился к лифту, заперев воспоминания за стенами, которые никто никогда не сломает.
Как только двери открылись, у него зазвонил телефон, и секретарь сообщила, что пришла Хонор. По телу разлилось мрачное предвкушение, и оно было такой силы, что Дмитрий понял — он не освободит Хонор, пока не утолит голод.
— Я её провожу, — сказал он. Секретарша подняла взгляд, как только он вышел в вестибюль, и поджала прелестные губы.
— Сэр, ещё…
— Дмитрий, — раздался тихий, хрипловатый женский голос. Обернувшись, он увидел, что от стены оттолкнулась пышнотелая блондинка.
— Кармен, — поздоровался он, сознавая, что Хонор стоит в паре ярдов от него. — Ты по делам пришла в Башню? — Он махнул подошедшему охраннику, Дмитрий сам решит эту проблему. Сногсшибательная женщины — волосы взъерошены так, будто она только что встала с кровати, губы накрашены до совершенства, большие голубые глаза подведены — положила руки ему на грудь, провела ими наверх и схватила лацканы пиджака.
— По делам к тебе. — Кроме элегантности в знойной сексуальности в ней больше ничего не было. Кармен склонила голову влево. Он не упустил её приглашения, но обхватив за запястье, отстранил с аккуратностью, которую она приняла за нежность. Пока Дмитрий не протянул:
— Кармен, мы лишь раз трахались, и это больше не повторится. — Она покраснела, а в глазах заблестели эмоции, не гнев, но такие же обжигающие.
— Господи, ты такой ублюдок. — Она покраснела до самой груди, которую практически обнажило деловое платье-футляр. — Я сделаю всё, что ты захочешь.
— Знаю.
Это одна из причин, почему он больше никогда не уложит Кармен в свою постель. С самого начала она была готова ко всему. Даже чересчур. И хотя Дмитрий был не против — ему нравились женщины, которые податливы и нежны в страсти — Кармен хотела большего, чем секс. В отличие от Дмитрия.
Только не с ней. Ни с одной из женщин.
— Иди домой, Кармен. — Но она прижалась к нему, её соски тёрлись об него сквозь голубовато-серый материал платья, говоря, что на ней не было лифчика.
— Дмитрий, ну ещё разок. — В её голосе слышался голод. — Я вновь хочу почувствовать, как ты вонзаешь в меня клыки. — Она задрожала, почти, как во время оргазма. — Пожалуйста, лишь раз.
— Кармен, мы оба знаем, что тебе подойдёт любой вампир. — Она стала зависимой от удовольствия, которое мог подарить Поцелуй вампира, чего Дмитрий не знал до тех пор, пока не уложил её в постель. — Я не трахаюсь и не питаюсь от одной и той же женщины дважды. — Это железное правило. Она вцепилась в лацканы его костюма.
— Дмитрий, всё что угодно.
— Не стоит такое мне говорить. — Он выпустил хладнокровного, опасного хищника, который жил внутри, тот отразился в его глазах, и понизил голос, сохраняя чистейшую угрозу. — Я не играю в хорошего и никогда не останавливаюсь, когда просят. — Подняв палец, он почти нежно провёл по её скуле, насилие в нём — безжалостное лезвие из-за воспоминаний, которые внезапно начали всплывать на поверхность. — Хочешь, чтобы я тебе больно сделал?
Кармен побледнела и перестала сопротивляться, когда один из охранников-вампиров положил руку ей на плечо и увёл. После этого Дмитрий повернулся к Хонор.
— Теперь ты, — пробормотал он, так и не упустив ощущения ритмичного биения её сердца, неровного дыхания и едва уловимого, хитросплетённого запаха. — Скажи то, что должна. — Она втянула воздух.
— Я не сплю с мужчинами, которые получают удовольствие, пуская мне кровь. — В этих словах сквозил гнев… и что-то ещё старее, богаче и темнее. Подойдя к ней, он улыбнулся и по её глазам понял, что проявил слишком много хищника, что стало для неё слишком острым ударом.
— Хорошо, — пробормотал он. — Ну, со мной, всё будет неиспорченно. — Она покраснела, а сердце колотилось, как у маленького, паникующего и верещащего пойманного в ловушку существа.
— Я не свяжусь с тобой.
— С тобой, — сказал он, желая прикоснуться губами к её пульсу, — я и не буду так «связываться». Во всяком случае, не в первый раз.
***
Независимо от выбора слов, Хонор не была уверена, что Дмитрий говорил о сексе. А его мрачное мурлыканье было одновременно самым греховным декадентством и смертельным предупреждением.
Дмитрий напугал Кармен тихой, расчётливой угрозой, которую боялись все вампиры в городе… и всё же Хонор обнаружила, что остаётся верной своим убеждениям, и её мужество исходило из какой-то скрытой части, которую она не совсем понимала.
