Пограничник. Том 2: Смертельный дозор - Артём Март

— М-да-а-а-а… — Протянул Таран.

— Только ты его еще не побей, — Ухмыльнулся Строев.

— Да ну тебя, Дима. Короче, надо пока не афишировать, что случилось. Попробуем решить все своими силами.

— Пальму кто абортировать будет? — Горько хмыкнул замполит.

— Может, еще не станет она щенная.

— Хе… Ну да. Не станет. Как же.

— Давай, Дима, решать проблемы по мере их поступления.

Внезапно в дверь постучали.

— Да! — громко сказал Таран

Внутрь заглянул дежурный по заставе.

— Товарищ старший лейтенант, к вам капитан Сорокин.

Лейтенанты переглянулись. В глазах Строева отразились такая тревога и уныние, что Тарану стало не по себе.

— Пусть войдет, — ответил Таран дежурному, а когда тот исчез за дверью, тихо добавил: — тьфу ты… черт его дернул именно сегодня на заставу заявиться.

* * *

Когда во двор заставы вошел особист Сорокин, мы кололи дрова для заставской печи отопления.

Я выпрямился от пня, утер со лба пот и закинул топор на плечо. Пока Уткин собирал нарубленное, я глянул на особиста Сорокина, которого уже встретил дежурный и повел в канцелярию.

Подумав, что ничего хорошего визит особиста не несет, я отправился к козлам, на которых парни распиливали ствол акации. Хотел взять себе новое поленце.

Интересно, это Сарокин так о собаках оперативно узнал? Или приехал по какой-то другой причине?

Выбрав полено, я увидел, как топает за новым Богдан Семипалов. Видок у него, конечно, был тот еще. Я бы сказал, в душе солдата преобладало упадническое настроение. Оно и понятно.

— Слушай, Саша, подожди, — вдруг сказал он, когда я собирался уже уходить.

Я наградил Богдана холодным взглядом.

Спасибо, что заступился, — сказал Семипалов тихо, — сам не знаю, что на меня нашло. Уже сто раз пожалел, что выкинул всю эту глупость сегодня ночью.

— Ты пожалел, не что выкинул, а что поймали, — сухо ответил я.

Семипалов, вдруг удивился. Вскинул брови. Видимо, думал он, что раз я не дал его побить, так значит стою на его стороне. Он вдруг погрустнел еще сильнее. Опустил взгляд, не зная, что мне ответить.

— Да у меня вообще жизнь тут наперекосяк… — Заблеял он понуро. — Невеста вот…

— А ты решил и другим ее наперекосяк пустить? — Перебил я Богдана.

Семипалов широко и удивленно раскрыл глаза.

— Тут у всех невесты. У всех браться-сватья. У всем мамки дома больные, — я сурово заглянул ему в глаза. — Друзья, погибшие на войне. И ничего. Служат. Один ты у нас получаешься необычная снежинка, так?

— Саша… — замявшись, промямлил Семипалов.

— Молись, что б с собаками все решилось, Богдан.

С этими словами я направился к пню, дрова колоть. Не успел взяться за топор, как увидел дежурного, торопливо бегущего ко мне.

— Селихов, Саша, — сказал он, — шеф к себе вызывает. Давай в канцелярию.

Когда дежурный завел меня в кабинет к шефу, тот уже болтал о чем-то с Сорокиным, вальяжно откинувшемся на стуле у стола начзаставы. Как раз на том стуле, где сидел не так давно Шарипов.

— Товарищ старший лейтенант, рядовой Селихов по вашему приказанию прибыл.

— Присаживайтесь, рядовой, — устало сказал Таран, указывая на стул, стоящий у стены под окном.

Я взял стул, поставил посреди комнаты и сел.

— Товарищ капитан хочет задать вам несколько вопросов, рядовой, — Таран глянул на Сорокина с каким-то подозрением во взгляде.

К чести шефа, он ничем не выдал своего беспокойства по поводу ЧП с собаками. Лицо его было привычно усталым, пальцы привычно сплетены на столешнице. Ничем не показывал Таран своего беспокойства.

— Если вы не против, товарищ Лейтенант, я бы хотел переговорить с Селиховым с глазу на глаз, — как-то расслабленно проговорил Сорокин.

Таран на мгновение нахмурил брови, но взял себя в руки. Обратился к особисту:

— Я думаю, в этом нет никакой необходимости. Обычно я всегда присутствую во время подобных бесед. Вы можете не стесняться, товарищ капитан. Открыто говорить, что думаете и хотите узнать.

— Я настаиваю.

Теперь Таран уже не скрывал своего недовольства.

— Разрешите узнать, в чем причина такой секретности? Я знаю о своем личном составе все. С тем же успехом вы можете поговорить лично со мной. Без Селихова.

— Повторяю, — Особист выпрямился на стуле и в его глазах блеснула мрачная раздражительность, — я бы хотел поговорить с Селиховым один на один, если вы не против. А после мы с вами обсудим мой рапорт.

— Рапорт? — Таран вопросительно приподнял бровь.

— Рапорт. Я считаю, что на Шамабаде следует провести инспекцию уровня боеготовности сил и средств. Особенно учитывая обстановку на границе. Думаю, начальство поддержит мою инициативу, — Сорокин хитро ухмыльнулся, — если, конечно, обсудить рапорт останется время. Наш с Селиховым разговор с глазу на глаз может оказаться довольно длинным. В вашем же присутствии он будет предельно коротким.

Таран даже не побледнел, услышав явную провокацию от Сорокина. Держался молодцом, учитывая обстоятельства на заставе.

— Товарищ старший лейтенант, — вмешался я. — Разрешите обратиться.

— Разрешаю, — бросил Таран, не сводя взгляда с Сорокина.

— Я готов поговорить с товарищем капитаном наедине.

Таран задумался. Глянул на меня. Потом подался вперед и опер голову о руки, локтями стоявшие на столе. Вздохнув, встал.

— Прошу, товарищ капитан, не задерживайте Селихова слишком надолго. До боевого расчета осталось меньше часа. У нас служба.

— Мы управимся до боевого расчета.

Таран одернул китель, взял шапку и вышел из канцелярии. Дождавшись, когда за спиной старшего лейтенанта закроется дверь, Сорокин тоже встал и нахально пересел за стол начальника. Откинулся на стуле, сплетя пальцы на животе.

— М-да… — протянул особист. — Ситуация у вас тут сложная. Серьезный бой на границе, усиление чуть-чуть запаздывает. Стычки постоянные с духами. Как служится в такой обстановке, товарищ Селихов?

— Товарищ капитан, разрешите обратиться, — внезапно для особиста сказал я.

Сорокина явно заинтересовала моя реакция. Он даже привстал на стуле, устроился поудобнее.

— Ну разрешаю.

— Не знаете ли вы, почему запаздывает усиление?

— Не знаю, — его интерес тут же пропал. — Так что? Как на заставе себя чувствуете?

— Служим. Нарушителя границы мало волнует, как себя чувствует пограничник.

Особист хмыкнул.

— Это верно. А вот особый