чёрных риелторов? Да. Надо выяснить у отца мимоходом, что он накопал по ним, раз кто-то решил его устранять. Придумать, как ему объяснить, насколько это серьёзно, и пусть расскажет, какие у него есть наработки.
И вполне могло быть так, что я выяснил пока ещё не всё, и только из-за этого не вижу связи между двумя этими, казалось бы, разными случаями. Дальше может что-то всплыть.
Но и у других бандитов был повод стрелять в него. РУОП — особая структура, просуществует все девяностые. Через пару лет их переименуют в РУБОП, и региональное управление организованной преступности станет региональным управлением по борьбе с организованной преступностью (что породит кучу шуток по этому поводу).
Занимается она борьбой с преступлениями, причём, что называется, по-крупному — воюет с бандитизмом, коррупцией, с похищениями людей и терроризмом. При этом не подчиняется местному милицейскому руководству, поэтому братва их боится, ведь рычагов воздействия на на это управление намного меньше, чем на городскую милицию.
Методы у них свои, и не всех это устраивало. В начале двухтысячных структура обзаведется усеченным преемником — УБОП, потом такой службы больше не будет, а борьбу с организованной преступностью спустят на места. Но там и сами ОПГ изменятся. Уже не станет сегодняшнего барьера между «синими» и «спортсменами», ведь и сами «спортсмены» уже будут вовсю мотать сроки, многие известные банды уровня «Ореховских», «Уралмаша» или «Хади Такташ» разгромят, а их главари будут сидеть пожизненно в тюрьмах, ну а ещё больше авторитетов будет лежать на кладбищах.
Но, конечно, наивно полагать, что ОПГ вдруг исчезнут как явление. Останутся самые умные, кто успел пролезть в бизнес и власть, кто сумел наладить работу в новых условиях, да и новые будут появляться пачками, более дерзкие, более умные и более осторожные, куда лучше разбирающиеся в современных технологиях. К таким будет нужен свой подход.
А такие бандиты старого формата, как Виктор Орлов образца того 21-го века, в котором я уже умер, к тому времени станут настоящими музейными экспонатами, реликтами, которые будут восприниматься как внезапно ожившие динозавры или мамонты.
Впрочем, Орлов у меня на контроле. Позвать его к нам? У него есть вышка, есть офицерское звание, его перезачтут в МВД, да и выслугу тоже.
Мысли перед сном смешались в кучу, но одно я всё же понимал точно — надо копать дальше.
* * *
Пейджер и телефон молчали всю ночь. Отца у себя дома не было, и кабинет, где он работал, стоял пустым. Все куда-то сорвались ещё ночью, как рассказали опера из соседнего кабинета, перед этим опустошив свою оружейку. Так что я пошёл в свой кабинет, ведь осталась ещё куча вопросов, которые надо решить.
— Мужики!
Судя по этому тону, Шухов зашёл не поорать, а снова что-то нам втюхивать, мёд или китайские штаны с начёсом. Голос немного гундосый — у шефа, похоже, начался насморк после затянувшегося визита в морг.
— Мужики! — повторил он. — Кабачков уродилось — во! — Шухов поднял большой палец. — Девать некуда, выбрасывать жалко. Надо кому? Отдаю, почти даром, по полторы тыщи за кило!
— Окстись, Петрович! — возмутился Устинов. — Их на рынке по тыще отдают за кило, а вечером вообще бесплатно дарят, в довесок, если чё-нибудь другое возьмёшь! А то куда их девать? Гниют.
— Так у меня-то своё, с дачки! Тесть выращивал! А на рынке химия одна! — Шухов откашлялся и обвёл нас суровым взглядом. — Ладно, короче! Скоро совещание, отчитываться надо. Чё по расчленёнке?
— Да всё уже с ней, — Якут пожал плечами. — Подозреваемый дал признательные показания, как протрезвел, осталось только в бюро СМЭ заключение получить, когда Ручка сделает… когда закончит в морге.
Шухов поёжился при этом слове и шумно высморкался в платок.
— А чё по квартирам? Чё предпринимается?
— Занимаемся, — сказал я. — Работаем сегодня с новым следователем, будем поднимать из архива старые отказные, искать связь, возможно, найдем зацепки и выход на оставшихся участников группировки. Если что-то нароем, а я думаю, что обязательно накопаем — отказные отменим через прокурора и дела возбудим.
— Вот шороху-то будет! Это что, серия ещё больше станет? — почему-то возмутился Шухов.
— Возможно. Зато представьте, когда раскроем, как все запоют, — я усмехнулся. — Сразу всё начальство подмазываться начнёт к успеху. Мол, планировали, руководили.
— А оно так и есть, — шеф закивал, не уловил иронии. — Их хлебом не корми, дай себя в приказ вписать, будто сами над всем работали! Васильев! — вдруг рявкнул он. — Ты чё это работать-то не хочешь?
— Хочу, но не дают, — я притворно вздохнул. — Лечиться отправляют.
— Да лишь бы не работать, — невпопад произнёс Шухов и задумался. — И ксиву не пролюби, а то знаю я вас. Как свободу почувствуете, так сразу кабаки, сауна и бабы. Тебя-то не жалко, а мне за тебя отписываться, еще и как непосредственному руководителю вместе с тобой за компанию выговор навешают. Скажут, что недоглядел за молодым сотрудником. В общем, это… инструктаж я с тобой провел. Понял? Если кадровик спросит, скажешь, что беседа была. Ясно?
— Так точно! — с деланной бравадой отозвался я, а потом вдруг изобразил озабоченную физиономию. — А вот ксива действительно под угрозой… Понаслушался от старых коллег рассказов, там же на как в пионерском лагере — кормят, поят и спать укладывают. А мы же не привычны к такой жизни. Можем и делов наворотить. Я бы вообще удостоверение лучше здесь, в сейфе оставил, а с собой бы справочку из кадров взял. От греха подальше.
— Так сделай в кадрах справку! — наконец, дошел до него мой посыл. — И с ней езжай, а ксиву в сейф убери.
— Вот сразу видно умного человека, да же, Иваныч? — я переглянулся с Устиновым, и тот закивал, пряча ухмылку в усы. — Только бы кадровики не заартачились. Точно, вспомнил! Вадим Петрович, у вас же там жена работает! Посодействуете в вопросе?
— Да канеш, без базара… так, — довольный от похвалы Шухов остановился на пороге, о чём-то вспомнив. — У вас тестирование ещё с психологом, не забывайте, список тех, кому это обязательно, на доске в коридоре висит. Кто пропустит, тому выговор! Всё понятно⁈
Выпалив последнюю фразу, Шухов убежал доставать других. Якут выжидательно посмотрел на меня.
— Значит, отдыхать не хочешь? — спросил он. — И решил в городе
