мне о нем рассказал корабль. Или если вам так проще, мне удалось расшифровать данные судового журнала. В общем, я решил, что если я захвачу японского военачальника, это будет достаточной компенсацией за смерть Ландсберга.
— И где он сейчас?
— Связанный в двигательном отсеке, — пожал плечами Март, после чего добавил извиняющимся тоном. — Тут так мало места…
— Тебе следовало прежде связаться с нами! — мрачно заметил Зимин. — Чудо, что вы втроем вообще живы остались…
— В другое время я бы так и сделал. Но меня искали из-за убийства его превосходительства. Пока я бы всем все объяснил, японцы обо всем узнали. Сменили дислокацию или усилили охрану… в общем, надо было действовать.
— Он прав, — кивнул Семен Наумович. — Даже сейчас я не очень представляю, как все это объяснить следователю, а уж тогда…
— Если позволите, я продолжу.
— Изволь.
— Мы долетели над самой водой почти до острова. Погрузились. Дошли до берега под водой, осмотрелись и подвсплыли. Там патрулей немного по берегу, в основном держат «воздух»: ПВО, наблюдатели, радары — все как положено. Прошли наверх, сняли охрану. Генерал уже спал. Зашли прямиком к нему в спальню. Спеленали, прихватив его форму и документы и сразу назад. Повезло, что экземпляр попался худой и мелкий, крестный его без проблем дотащил в одиночку. Ушли под воду и медленно ползли к нашему берегу весь день. Ночью вышли к устью реки, поднялись до этой протоки и вам отзвонились. Вот, собственно, и вся история.
— Кто-нибудь рассказал бы, ни за что не поверил, — усмехнулся Зимин. — Но что будем делать дальше?
— Знаете что, — решился Беньямин. — Нужно все это рассказать Макарову!
— До Пхеньяна мы не долетим, — возразил Март. — Горючее на исходе.
— Так далеко не надо. Командующий сейчас здесь в Сеуле.
— Но как к нему попасть?
— Примерно так же как к Цукахаре. Нахрапом! Кстати, генерала можно взять с собой. Так сказать, в качестве доказательства. А я тем временем, свяжусь с жандармами и полицией. Расскажу им о происшествии в порту и лежащие там трупы. Марков, конечно, тот еще прохиндей, но дело свое знает. Лукин тоже будет рад уничтоженной диверсионной группе.
— Не факт. Это ведь получится, что у контрразведки под носом целый отряд неприятеля квартировал и свободно ездил по городу… Адмирала убили… Прилетит им по первое число…
— Ну, тут уже как карта ляжет… Когда Вадим Степанович окончательно убедиться, в том, что эта необычайная история не выдумка, придет время для демонстрации этой самой «Ночной птицы».
— Хм, пожалуй, может сработать…
За долгие годы службы адмирал Макаров впервые угодил в такую ситуацию. То, что в Сеуле царил бардак, одним из главных виновников которого являлся покойный Ландсберг, ему представлялось очевидным. Но в высших эшелонах трагически погибшего Феликса Янушевича были склонны объявить героем, павшим за царя и отечество и он, даже будучи полновластным главнокомандующим, никак не мог это игнорировать.
Так же, имелась весьма мощная придворная группировка, выступавшая за то, чтобы пресечь приватирскую вольницу. Дескать, времена каперов давно прошли, и Российской империи совершенно не стоит покровительствовать пиратам и контрабандистам. Отчасти подобные обвинения являлись справедливыми. Как ни крути, рейдеров трудно упрекнуть в безукоризненном следовании букве закона.
Но, с другой стороны, частные корабли составляли большую часть легких сил флота, и ссориться с их владельцами во время войны, по меньшей мере, крайне неосмотрительно. Но мало ему всего этого, так вот теперь еще и эта совершенно невероятная история! Было отчего потерять голову… В таких случаях, Вадим Степанович всегда спрашивал себя, а как бы поступил его прославленный отец?
— Вот что я вам скажу, господа! — решился, наконец, адмирал. — Ваш рейд, проведенный против сильного и опасного противника, несомненно, войдет в соответствующие пособия по обучению тайных сил. Но для широкой публики, будет известно лишь то, что это был ответ на подлое убийство адмирала Ландсберга. Проведенное, прошу заметить, по указанию и под руководством командования флотом!
На лицах внимательно выслушивавших вердикт его высокопревосходительства Зимина, Колычева и Беньямина одновременно появилось странное выражение. Как будто приватиры хотели спросить, не треснет ли от такого счастья физиономия многоуважаемого Вадима Степановича.
— И, поскольку оная операция увенчалась полным успехом, — продолжил с легкой усмешкой главком, — награда так же будет велика!
— Покорно благодарим, ваше высокопревосходительство, — изобразил почтительный поклон управляющий «Одессой». — Но все же хотелось бы знать, насколько велика?
— Что ж, я вполне понимаю ваше любопытство и, пожалуй, смогу его удовлетворить. Но, если позволите, начну все же со старшего в чине.
— Как вам будет угодно, — еще раз поклонился Бенчик, сердце которого екнуло от радостного предчувствия.
— Что касается вас, господин Зимин, — начал раздачу слонов Макаров. — То я рад поздравить ваше высокоблагородие с монаршей милостью. Узнав о блестящей операции по вывозу платиноидов из Китая, его императорское величество, сочли за благо, вернуть вас на службу, засчитав в ценз все время, которое вы командовали «Бураном» и присвоением чина капитана первого ранга со старшинством с … тринадцатого апреля 1931 года! Иными словами, Владимир Васильевич, ты уже одной ногой в адмиралах!
— Щедро, — не без иронии прокомментировал награду Беньямин, тонко намекая, что награда и без того была заслужена.
— Если учесть, что за захват «Ночной Птицы» государь-император так же не станет скупиться, более чем!
— А ведь и верно! — вынужден был согласиться управляющий.
— Что касается вас, милейший, — продолжил адмирал, — то вот рапорт генерала Толубеева о необходимости лишения базы приватиров экстерриториальности.
С этими словами он взял документ в руки и сделал вид, что хочет его надорвать.
— Э… нижайше прошу прощения, — впился в него глазами Бенчик, — а нельзя ли мне эту прокламацию на память? Закажу самую дорогую рамку и повешу на стену в память о доброте вашего высокопревосходительства!
— Отчего же нет? — ухмыльнулся Макаров. — Извольте.
— Покорно благодарю! — по-солдатски вытянулся Беньямин и впрямь служивший в свое время в нижних чинах.
— Ну, а что касается вас, Мартемьян Андреевич, то я нахожусь в некотором затруднении. Вы, несмотря на столь юный возраст, уже не раз проявили себя самым наилучшим образом, оказав немалые услуги Отечеству. Однако чина у вас нет и… в общем, поступим так. Основная награда вам, конечно же, будет от его императорского величества,
