ГЛАВА XLIX. СКАЗКА ОТ ТИБАЛЬДА ДЕ ТРУА
Поужинав, они уединились в одной из спален. Покои на втором этаже действительно были барские, предназначенные для отдыха господ, выбравшихся на охоту, но перегородки между комнатами были довольно тонкими, и из соседней спальни слышались сладострастные стоны, которые еще больше возбудили Тибальда. Он рывком привлек к себе Маргариту и жадно поцеловал ее, но она тут же высвободилась из его объятий.
— Погоди чуток. Прежде всего, нам надо поговорить.
Принцесса скинула башмаки, забралась на кровать и села, обхватив колени руками. Граф устроился рядом на невысоком табурете.
— Тибальд, — серьезно произнесла Маргарита. — Ты еще не отказался от идеи жениться на мне?
— Сейчас я хочу этого еще больше, чем раньше, — так же серьезно ответил он. — Четыре года назад я без памяти влюбился в тебя, и со временем это чувство лишь окрепло.
— Гм... И можно подумать, что все эти годы ты хранил мне верность душой и телом.
— Душой да, но что касается тела... Знаешь, Маргарита... — Тибальд замялся. — Кому-кому, но не тебе упрекать меня в беспутстве, ибо ты сама не монашка.
— Раз так, почему же ты любишь меня?
— Потому что ты ангел, — без тени насмешки произнес Тибальд.
Маргарита откинулась на подушки и разразилась звонким хохотом.
— Я ангел? Бесстыжая, развратная, вертихвостка — и ангел?
— Совершенно верно, Маргарита. Ангелы бывают разные. Бывают небесные, бывают падшие; а ты — земной ангел. Не без греха, не без пороков, но мне все равно — я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Теперь что касается твоих чувств ко мне. Спрашивать о том, любишь ли ты меня, я не буду. Я уверен, что в данный момент ты меня любишь.
— В самом деле?
— В самом деле. Насколько я тебя знаю, Маргарита, ты любвеобильная женщина и любишь всякого мужчину, с которым ложишься в постель... Прости, я не совсем точно выразился. Ты ложишься в постель только с теми мужчинами, к которым испытываешь определенное влечение, именуемое тобой любовью.
— Ты в этом уверен?
— А разве это не так? Скажи откровенно, сама себе скажи — мне можешь не говорить.
Маргарита промолчала, задумчиво глядя мимо Тибальда.
— О тебе рассказывают всякие небылицы, — между тем продолжал он. — Но в одном все сплетники единодушны: у тебя никогда не было нескольких мужчин одновременно. В определенном смысле ты убежденный однолюб. «Любить» и «заниматься любовью» для тебя синонимы, ты не видишь различия между этими двумя понятиями, а потому у тебя никак не укладывается в голове, как я могу, в душе храня тебе верность, искать утешения на стороне. Другое дело, что ты непостоянна, ты часто влюбляешься и меняешь мужчин, как перчатки. Но если ты увлечешься кем-нибудь, то остаешься верной ему до тех пор, пока с ним не порвешь... Впрочем, сейчас у тебя, кажется, кризис. Ты стоишь на перепутье, чего с тобой еще никогда не случалось.
— И что же это за кризис такой? — в замешательстве произнесла Маргарита. — Просвети-ка меня, недотепу.
— И не пытайся изобразить недоумение, милочка. Ты прекрасно понимаешь, о чем я веду речь. После разрыва с Красавчиком ты бросилась в объятия Анны Юлии лишь затем, чтобы забыться, и этот, с позволения сказать, роман я комментировать не буду. Оба Педро — Оска и кузен Арагонский — вызывают у тебя устойчивую антипатию, поэтому они мне не соперники. Далее, ты назначила конкретную дату бракосочетания — а из этого следует, что ты выйдешь либо за меня, либо за Рикарда Иверо. Вот тут-то и проблема, ты сама еще не решила, кого выбрать. Тебя влечет и ко мне, и к нему — и тебе это в диковинку, тебя это сводит с ума. Ты предложила мне заняться с тобой любовью, но вместе с тем ты влюблена в кузена Иверо, то есть сейчас ты любишь нас обоих.
— Прекрати! — выкрикнула Маргарита с отчаянием в голосе. — Прекрати сейчас же!
Она уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала. Тибальд пересел на край кровати и взял ее за руку.
— Поплачь, девочка, — нежно сказал он. — Тебе надо поплакать. Ты вконец запуталась, и я понимаю, как тебе тяжело. Облегчи свою душу...
Выплакав все слезы, Маргарита поднялась, села рядом с Тибальдом и положила голову ему на плечо. Он с неописуемым наслаждением вдыхал аромат ее душистых волос.
— Тибальд, — наконец отозвалась она. — Ты, хоть ты, можешь убедить меня в том, что я должна выйти замуж именно за тебя?
— Если всей моей любви к тебе недостаточно...
— Рикард тоже любит меня. Он просто свихнулся на мне.
— А я...
— Пока что ты в своем уме.
— Но если ты отвергнешь меня, я сойду с ума.
— Вы всего лишь поменяетесь местами — к Рикарду вернется рассудок, а ты свой потеряешь.
— Мало того, — добавил Тибальд, — я стану сатанистом. Я продам душу дьяволу.
— Зачем?
— Чтобы он поскорее сделал тебя вдовой, и я смог бы жениться на тебе.
— Коль скоро на то пошло, Рикард тоже готов продать душу дьяволу... или кузену Бискайскому, что, собственно, без разницы. Чует мое сердце, он уже позволил Александру втянуть себя в какие-то грязные интрижки... — Принцесса вздохнула. — Так что и в этом отношении вы с ним на равных.
— Что ж... Тогда просто покорись судьбе.
— А разве ты знаешь, что мне предначертано?
— Кажется, знаю. Ты должна стать моей женой.
— А с чего ты взял, что это моя судьба?
— Только не смейся, Маргарита...
Она подняла голову и вопросительно поглядела ему в глаза:
— Ты имеешь в виду этого чокнутого Готье и ту пресловутую стрелу?
— А почему ты подумала именно о них? — с серьезным видом осведомился Тибальд.
Маргарита слегка смутилась.
— Но ведь это была чистая случайность, — будто оправдываясь, сказала она. — Всего лишь совпадение и ничего более.
— А вот я считаю иначе.
— Воля Божья?
— Зачем так высоко метить? Бери чуть ниже — просто судьба. Почти как в сказке.
— В какой сказке?
— Да так, к слову пришлось. Вот только что вспомнил одну славянскую сказку...
— Славянскую?! Ты знаешь славянские сказки? И много?
— Всего ничего. Не больше дюжины.
— Ты просто чудо! — произнесла Маргарита, глядя на него с каким-то детским восторгом. — Я-то ни одной немецкой толком не помню — а ты знаешь целую дюжину славянских! А они какие?
— Сказки, как сказки. Немного причудливые, непривычные для нас, но в целом...
— А та, которую ты вспомнил, о чем она? И почему ты ее вспомнил?
— Ну... Впрочем, лучше будет, если я вкратце перескажу ее содержание. Тогда ты сама все поймешь. Согласна?
— Еще бы! Я жутко люблю сказки. До десяти лет я требовала от кормилицы, чтобы она рассказывала мне их на ночь — все новые и новые... Ладно, расскажи мне свою славянскую сказку, перед тем как... как мы ляжем в постельку.
— Итак, — начал Тибальд. — Жил-был на свете один король, и было у него три сына...
— Фи! — скривилась Маргарита. — Старо, как мир.
— Старо, как сказка, — уточнил Тибальд. — Мне продолжать?
— Да, конечно!
— Так вот, двое старших принцев для нас особого интереса не представляют, но младший, по имени Hansnarr12...
— Ха! — перебила его принцесса. — Славянский язык так похож на немецкий?
— Не думаю. Просто эту сказку мне поведал один немец, который услышал ее от какого-то странствующего славянского монаха. Он называл младшего сына короля Hansnarr...
— Монах так называл?
— Нет, немец. Он говорил мне, как звучит это имя в оригинале, но, каюсь, я запамятовал. Поэтому пусть будет Hansnarr.
— Ни в коем случае, — возразила Маргарита. — Ты же не немец. Называй младшего принца... ну, скажем, Жоанчик Балбес. — Она хихикнула. — Однако имечко у него дурацкое!
— А в той сказке он и есть дурак.
— Гм... Никто из известных мне дураков не согласился бы носить дурацкое имя.
— Не паясничай, Маргарита! Твоего же отца называют Александром Мудрым, не испрашивая у него позволения.
— Ага! Теперь понятно. Выходит, Жоанчик стал Балбесом таким же образом, как мой отец Мудрым? Тогда все ясно. Можешь продолжать.
— Так вот. Когда принцы подросли и стали мужчинами, король, отец их, решил, что пришла пора им жениться. Дал он каждому по стреле...
— Вот! — с притворным пафосом воскликнула Маргарита. — Вот они, стрелы!
— К чему я и веду, — сказал Тибальд. — Слушай дальше, тут-то и начинается завязка. Этот король дал своим сыновьям стрелы, велел им выйти в чисто поле и выстрелить в три разные стороны.
— Зачем?
— Чтобы они нашли себе невест.
— Да ну! Неужели он думал, что если принцы бабахнут в небо, так тотчас же оттуда свалятся им невесты?
— Отнюдь. Королевская воля была такова: пусть каждый принц пустит наобум стрелу, и девица красная, которая подберет ее, станет его женой.
— Надо же такой король был! — прокомментировала Маргарита. — И звали его, небось, Какой-то-там Остолоп. Сыновья, узнав о его решении, наверное, одурели от счастья... Ха! А если стрелу подберет не девица красная, но мужлан неотесанный?
