Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

* * *

Белый тигр Барра ждал очень долго. Во всяком случае, ему так казалось, потому что голод подступал к нему не один раз. Тогда он охотился, никогда не отходя далеко от Границы.

Там, за чертой, колыхался серый туман. Он тоже был хищным, в нём пропадали другие обитатели Межреальности, слишком сильные, чтобы быть осторожными, или слишком глупые.

Клубящаяся завеса, в которой исчезал след хозяйки Райны, казалась непреодолимой; однако тигр умел ждать, а ещё он твёрдо знал неведомым инстинктом, что нет таких преград, из-за которых никто никогда не показывается, как нет и таких логовищ. Любая тварь, сколь угодно хитрая и коварная, рано или поздно себя проявит, даже если и не сдвинется с места.

И настал миг, когда скрывавшиеся за туманным пологом не смогли уже больше прятаться.

Потянуло кровью. Подул ветер, неся на крыльях запах беды, отчаяния и смерти. Мук и ужаса, гибельной опасности, исчезающих надежд. Серая завеса раздувалась, в ней появлялись прорехи, они затягивались быстро, но всё-таки недостаточно быстро, чтобы опередить стремительного тигра.

Он не думал, что случится с ним, стоит ему нырнуть в один из этих разрывов. Да и деваться ему было некуда — туманный купол рос, быстро расширялся, и отступать стало бессмысленно.

Граница двигалась всё стремительнее, и твердь Упорядоченного под лапами Барры начала сперва содрогаться, потом крошиться, потом таять — льдинки, подхваченные внезапно закипевшей рекой.

Тигр сперва бежал, потом мчался, а под конец — летел. Снизу, сверху, по бокам вспыхивало пламя, горела сама Межреальность, распадалась, под тонкими покровами испаряющейся тверди раскрывались поистине бездонные провалы, ведущие неведомо куда. Катились незримые валы силы, сметая острова Междумирья и их обитателей, обращая всё в ничто, в нечто, тоньше и незримее пыли.

Тигр ни на что не обращал внимания. Ибо, несмотря на царящий вокруг хаос, несмотря на пламя и едкий дым, несмотря на катящуюся завесу всеуничтожительного тумана, он уловил впереди след хозяйки. Она была там, точно и несомненно; тигр распластался в прыжке, лапы оттолкнулись от пустоты — здесь мчалось бурным потоком столько силы, что даже он, всего лишь магический зверь, не колдун, не чародей, мог от неё оттолкнуться.

Под ним возникали крошечные, тотчас исчезавшие островки тверди; серая стена поднималась уже совсем рядом, но имелись в ней и разрывы, откуда на свободу рвался невиданный и невидимый поток мощи.

Он мог зажигать звёзды, творить миры и прокладывать новые тракты в неоформленном. Он потеснил бы сам Хаос; он был почти как Пламя Неуничтожимое, полыхавшее в самый первый миг творения.

Почти — но не оно.

Белый тигр нырнул в первый разрыв, метнулся в сторону, проскользнул в следующий, затем в ещё один и ещё. Они тотчас смыкались, словно разумные, пытающиеся уловить Барру сущности, но тигр ещё одним прыжком одолел очередной распахнувшийся прямо перед ним провал, и туманный купол остался позади.

На него обрушилась лавина запахов, звуков, огней, лавина стремительной силы, здесь завитой причудливыми узорами; за пределами серой завесы она всё уничтожала, тут, напротив, творила, поддерживала. Перед тигром вновь расстилалась твердь, здесь была привычная тяга, как в большинстве миров; здесь было небо, но словно бы рассечённое, смотрящее на Барру исполинским многофасеточным взглядом быстрокрылой стрекозы. Где-то небо заливала тьма, где-то полыхали нестерпимо-яркие светила; где-то расправляли дивные крылья огненные птицы-фениксы; где-то свивали кольца золотые драконы, где-то устремлялись с высот белокрылые орлы.

А впереди… впереди кипела битва, и тигр знал — это её запах, её кровь достигли его ноздрей. Где-то там, среди множества незримых следов, плутал след хозяйки. Её следовало отыскать, немедленно.

Тигр не знал и не мог объяснить, как и почему это понимал; однако не сомневался ни на йоту — скоро здесь ничего не останется, ничего воплощённого, ничего, что сможет дышать и жить. И хозяйки не станет тоже, а этого допустить он не мог. Нет, нет, это невозможно, нельзя, никак!..

Впереди лился дневной свет; справа лежали сумерки, а слева — глубокая ночь. Какие-то крылатые твари пронеслись над тигром, перекликаясь пронзительно и режуще; в них был страх, несмотря на всю свирепость и жажду убийства.

Барра много встречал подобных чудищ; если такие удирают без оглядки, ясно, что впереди — пожар, пылают леса и заросли, и негде укрыться, кроме как в небесах.

Вздымаются впереди стволы векового леса, пахнет водой, гнилью, хвоей, папоротником — тигр бывал в таких мирах. Он не знает слов «гниль», или «хвоя», или «папоротник», но они ему и не нужны.

Из тьмы справа доносится жуткий рёв и тотчас — отчаянные крики. Ужас, боль, там сейчас гуляет смерть, смерть кошмарная и мучительная, но тигр даже не поворачивает головы. Хозяйки там нет, а драться он станет, лишь если ему преградят дорогу к ней.

Перед ним лес, а в небе над вершинами, в радостном и светлом сиянии, в голубой лазури, сталкиваются и вновь разлетаются двое — белый орёл и золотой дракон.

Барра ощущает толчки силы, они катятся с небес подобно волнам, и тигр, магическое существо, впитывает их, жадно окунается в них, это словно прохладная влага в жаркий полдень, когда не отыскать и самой короткой тени.

Вперёд!..

Из сумерек справа доносится хлопанье множества крыл, гортанные вскрики, и снова — крики, крики, крики. Кто-то собирает там кровавую жатву.

Лес. Мшистые стволы, хвоя под лапами, звон насекомых, запахи мелкой добычи; но Барра знает, что всё это лишь игра силы. Могучие тёмные ели есть лишь призраки в потоке магии, ничего больше.

Где-то тут рядом хозяйка.

К её запаху примешиваются иные, Барра их знает — минотавры. Знает и не любит.

Зачем хозяйке эти тупые быки, если у неё есть Барра?

Лес становится всё гуще, а в высоте хлопают вновь бесчисленные крыла. Летят, бьют воздух, всё ближе и ближе, и вместе с ними летят несдерживаемая злоба и неутолимый голод.

Голод, что терзает только мёртвых.

Скорее, Барра, скорее!.. Хозяйка прошла здесь совсем недавно. А эти твари даже быстрее тебя!..

Стволы вокруг вдруг начинают угрожающе скрипеть и раскачиваться. Кто-то, быть может, сказал бы, что за них взялась незримая длань какого-то исполина, но тигр Барра таких вещей не знает. Он просто мчится, растягиваясь в невероятных прыжках, белой молнией сквозь предательский лесной сумрак. За ним рушатся деревья, словно тут