Ученик касты глубин - Игорь Чиркунов

Вдох.

…Тёмно-багровый, уже потускневший диск солнца устало опускался в умиротворённый бирюзовый океан, неспешно накатывающий водяные валы на прокалённый дневным жаром белоснежный коралловый песок. Волны с тихим плеском лениво омывали вытащенную на берег мою личную пирогу.

Усталое после дневной нырялки тело растеклось в удобном шезлонге, в правой руке уютно устроился кокосовый орех со срезанной верхушкой и содержимым, что щекотало ноздри сладковатым букетом фруктов и лёгкого алкоголя.

К запаху коктейля уже некоторое время примешивался дразнящий аромат жареного на углях тунцового стейка. Вот-вот за спиной раздадутся лёгкие шаги, бархатные руки нежно обовьют шею и чарующий женский голосок возвестит: «Ужин готов, любимый. Я жду тебя на веранде нашего дома»…

—…тридцать восемь, тридцать девять… —блин, какой же у Хэча мерзкий голос! Такую красивую иллюзию к чертям собачим разрушил, —…сорок! Выдох, Скат!

Пф-ф-ф-ф-ф… Вы-ы-до-о-х-х…

— шесть, семь, восемь. Задержка!

Еще чуть-чуть.

—…девять, десять… Всё, Скат, — на плечо легла маленькая, но жёсткая вся в мозолях ручонка, — двенадцать циклов!

Блин… Кольнула досада.

— Просил же довести до пятнадцати! — в сердцах оглянулся я на пацана.

И натолкнулся на растерянно дрогнувшую физиономию приятеля.

— Лан, извини, — я поспешил поправить ситуацию. — Не стоит срываться на друзьях, тем более что их у меня раз-два и обчёлся, наверное, забыл предупредить. Давай теперь я тебе посчитаю, — предложил я, поднимаясь с жёсткой циновки, служащей и постелью, и ковриком для занятий.

— Не, Скат, в другой раз, — замялся невысокий тщедушный парнишка с лицом настолько детским, что хотелось спросить: «Ты-то тут что делаешь?».

— А чё так? Хэч, дружище, тебе надо развивать устойчивость к… отсутствию воздуха. Это основа нашей будущей… будущего основного занятия в жизни. А квадратное дыхание — идеальное для этого упражнение.

Лично я сейчас больше половины дыхательных упражнений затачиваю на развитие толерантности к гипоксии. Даже часть разминки провожу на задержке дыхания, тренируя организм работать в условиях отсутствия кислорода и повышенного це-о-два в лёгких.

— Наставник зовёт, — кисло пояснил Хэч.

Вот чёрт!

— Чего это он так рано припёрся? — удивился я. — Мы ж ещё не ели… Даже солнце из-за горы не вышло!

Я покосился на не такой уж далёкий склон вулкана. Хоть риф Учеников и отстоял от основного острова на приличное расстояние, но гора всё ещё закрывала восходящее светило. Обычно Наставник пригребал на своей лодчонке не раньше, чем тень покидала временное обиталище будущих людей касты глубин.

— Пойдём, Скат, — чуть ли не умоляюще посмотрел малыш-Хэч, — не стоит его сердить больше, чем…

Он не договорил, и так понятно.

— Мы с тобой пока ещё не люди глубин.

Не сдержавшись, скрипнул зубами. Ну да, такими темпами я вообще рискую не закончить обучение, на которое с таким трудом попал. Эх…

— Хорошо, приятель, пойдём, — хлопнул я по плечу малыша.

На миг взгляд непроизвольно задержался на небольшой пироге, что недавно заякорилась в лагуне в полукилометре от нашего рифа. Понятно, что это «настоящий» ныряльщик, больше некому. Тем же рыбакам, как я уже знал, во время обучения юной поросли касты глубин подходить к рифу Учеников ближе чем на километр запрещено. Запрещено под страхом смерти. Вот так, и никак не меньше.

Я посмотрел ещё, как одинокий ныряльщик скользнул в воду, подождал, пока его голова какое-то время маячила рядом с бортом лодки, — человек глубин готовился к нырку. А потом безо всяких эффектов — переворотов, размахивания в воздухе ногами — он просто ушёл под воду. Словно камень булькнул.

* * *

С сожалением — не дали как следует позаниматься — я потащился за Хэчем.

Занятия с Наставником почти не оставляли времени для полноценных тренировок, поэтому мне оставались лишь утренние и немного вечерние часы. Плаванье, физуха, растяжка и, конечно же, — дыхательные упражнения. Но сегодня успел только «раздышаться».

Половинка рифа, на которой жила мужская часть Учеников и проходили все занятия, имела в центре небольшой пригорок, если смотреть от воды — высотой метра в полтора, с торчащими из него четырьмя пальмами. Это и обеспечивало мне хоть какую-то призрачную уединённость — вся жизнь протекала ближе к мелководью, где возвышался загадочный, непонятно как здесь оказавшийся валун и совсем недавно проходило Испытание. Вот я и уходил для занятий на берег лагуны.

На пляже рядом с мелководьем ждали только нас. Семь пар мальчишеских и три пары девичьих глаз уставились на меня и малыша Хэча под ироническую отповедь деда-Наставника:

— Долго спите, Ученики, — высохший и прокопчённый под жарким тропическим солнцем дед в вальяжной позе традиционно опирался о валун. — Кто за вас будет постигать премудрости людей глубин?

Вылитый брат шамана, разве что, в отличие от «говорящего с духами», у Наставника не было такой седой бороды — лишь тёмная, жёсткая щетина на изборождённых морщинами щеках да такого же цвета коротко обстриженные волосы.

— Да какие там премудрости, — пробормотал я под нос, не боясь, что глуховатый Наставник расслышит.

И плюхнулся на песок рядом с Руйхой с левого края «подковы», образованной сидящими вокруг Наставника ребятами.

Но Хэч… Эх, малыш-Хэч, мой верный приятель с самого знакомства сразу после Испытаний. Ну не было у него за спиной службы в Советской Армии или ВМФ. И поэтому о бесперспективности спора со «старшим по званию» знать ему было неоткуда.

— Мы не спали, Наставник! Скат занимался…

Блин. Зря он так! Сколько раз советовал пацану — пофиг на слова. Пусть говорят что хотят, слова — это бла-бла-бла. Пока за словами не стоит дел — забей.

— Не тем твой друг занимается, — укоризненно покачал головой скрюченный как саксаул дед, вздохнул, — не тем… То, что многие из вас готовились к Испытаниям, — улыбнулся он мягкой улыбкой умудрённого жизнью учителя, — молодцы… Но сейчас вы стали Учениками!

Он поднял руку с вытянутым указательным пальцем, эдаким «перстом указующим»:

— Не надо ничего придумывать! У вас теперь есть я, ваш старый-мудрый, воспитавший не одно поколение людей глубин Наставник! И всё, что вам нужно теперь, — только точно и правильно выполнять то, что я говорю. Лишь тогда вы станете полноправными людьми глубин. Уяснили?

Да конечно уяснили, поморщился я. «Виноват-исправлюсь, разрешите встать в строй?»

— А они, видать, решили, — донёсся глумливый голосок с противоположного конца группы Учеников, — что раз прошли Испытания, то всё, поймали удачу и можно расслабиться!

Это Ма́ка, каевский друган, один из пятёрки потомственных ныряльщиков среди дюжины Учеников и зубоскал-любитель, лезущий со своими подколками всюду. Ах, сколько раз возникало у меня желание притопить его по-тихому…

Подколку я проигнорировал, словно не заметив.

— Расслабиться? — тут же нахмурился дед, стрельнул сердитым взглядом в мою сторону, потом вновь оглядел всех Учеников. — Кто-нибудь ещё так думает?

Молчанье. Лишь плеск волн на мелководье да шум в отдалении накатывающего на кольцевой риф океана. Да крики птиц в небе. Да шёпот ветра в длинных листьях пальм.

— Запомните, Ученики. Сейчас у вас у каждого по одному отличительному знаку на груди, — дед ткнул себя во впалую грудь, где у него красовалась целый забор из наклонных татуированных полосок, видимо должных изображать жабры.

У нас у каждого было по одной косой полоске, от ключичной выемки на шее и почти до соска, зеркально. Нанесли их сразу, как только было решено, что мы Испытание прошли.

— Это знак Ученика касты глубин, — продолжил вещать Наставник насквозь торжественным тоном. — Когда я решу… — как же пафосно прозвучало это «Я»! — что обучение моё вы закончили, вам нанесут рядом ещё один, — он провёл у себя по татуировке.

Видимо, имелось в виду, что параллельно одной «сопле» нам вытатуируют ещё одну. Я чуть не заржал: ну никуда мне от лычек не деться!

Сдержался, храня на лице такую же серьёзность и даже торжественность, как у окружающих. Хэч даже вздохнул судорожно, так проникся моментом. У сидящего боком ко мне Се́миса глаза предательски заблестели.

«Наследственные» — Та́йпен, Хори, Ма́ка, образовавшие правый фланг «подковы», — чуть задрали носы и с лёгким пренебрежением заскользили взглядами по «ненаследственным»: мне, Хэ́чу, Але́ки, Хе́ми, Семису.