Москва на Связи - Кир Неизвестный

Умрешь и ты.

Как близкие твои.

Во времени утонут и деяния.

И так останется навечно.

Лишь то, что люди будут помнить

В граните высекут словами –

Мы помним о тебе!

Юля бежала по утренней июньской Москве и видела её такой, какой она никогда не бывает, кроме этих коротких рассветных часов. Объятая нежной розовой негой, умытая, такая… беззащитная. Такой Москва нравилась девушке, благодаря её доступности. Открытости, словно в ней не пряталась двусмысленность, многоличность. Не было в ней человеческого копошения мыслей. Сама собой была Москва.

В наушниках играла мелодия, рекомендованная для утренних пробежек. Легкий ветер поднимал челку и вместе с пробуждение улиц, пробуждались эмоции в девушке, напитывались дневным потенциалом.

А еще в пробежках было то, что не мог дать день, и тем более вечер. Уединенность. Некое самадхи внутреннего и внешнего мира. Полное осознание целостности личности и мира. Их неделимости. Розовый восход над графическими границами города. Солнце наползало своими краями, словно нагревающийся блин на сковороде, на бетонные ограды многовековых человейников. И хотя эти бетонные постройки возвели недавно, но выглядели они так, словно были идейно рождены в темноте веков. Но это её не омрачало. Она привыкла к изрезанной разновеликими зубами панораме, и она не мешала.

Юля повернула на транспортном кольце. Ей осталось немного – взобраться в небольшой подъем, нырнуть в частокол пик и наконечников стальной калитки их огороженной от плебса территорию, а потом по короткой лестнице цокольного этажа, вбежать в нутро своего дома. Элитного подъезда, элитного дома, с элитными швейцарами – охранниками, обладавшими невыносимо цепкими взглядами.

На крути показался её квартал. Она провентилировала легкие, готовясь к финальному этапу, ускорила темп. Шагах в двадцати замаячила подозрительная фигура в длинном, почти до умытого асфальта, плаще. Все в ней говорило, что это был мужчина, причем не самого высокого достатка. Мужик стоял к ней, бегущей ему навстречу спиной, и что-то ковырял в руках. Она забеспокоилась и завертела головой в поисках альтернативного пути. Было бы очевидно перебежать автомобильную дорогу и продолжить путь по противоположной стороне, но к её неудовлетворению, там не было пешеходной зоны. Но, пока все было так не очевидно с мужиком впереди, девушка решила продолжить путь.

Фигура не торопясь повернулась, обожгла её восприятие неузнаваемой, нечеловеческой в струпьях отваливавшейся кожи, рожей. И она, вскрикнув, отпрянула. Мужик поднял кусок картона, на котором корявыми буквами, нацарапанное, в кляксах перелитой красной краски значилось:

- Адоржан уже здесь. Бойся его демонов. Спасай себя.

У отца появился новый водитель. Звали его Алексей. Кудрявый, улыбчивый и странно молчаливый. С вечно закатанными рукавами клетчатой рубашки, обнажающей жилистые предплечья. Сверху неизменная жилетка. Своим видом, Алексей попирал все то, что она знала о телохранителях. Она-то всегда мечтала о романтике историй похожих на фильм «Телохранитель»: черный лоснящийся костюм, идеальная вышколенность, черные солнцезащитные очки, офицерская осанка. Но всё это не касалось Лехи. И на все её просьбы одеться «нормально» и по-человечески начать выглядеть, всегда кивал головой и неизменно улыбался. Он всегда ей улыбался.

Алексей подогнал черный «Пульман», открыл дверь. Юля вошла, села на заднее сидение, хрустнувшее новой кожей, хлопнула парня по руке, отвергая его помощь, и попыталась сама толкнуть на себя дверь. Но она, словно заклинила, никак не поддавалась ей. Девушке, иногда казалось, стоя перед зеркалом и напрягая бицепс на худой руке, что силы в ней, что в мыши. И сейчас она еще больше в этом уверилась.

Водитель стоял терпеливо рядом и улыбался ей. Юлю раздражала в нем эта особенность, ей казалось, что он просто издевается. Но, в который раз посмотрев ему в глаза, она понимала, что Алексей не садист. Он просто такой, всегда такой.

Девушка фыркнула, скрестила обиженно руки на груди, давая телохранителю понять, что она разрешила закончить начатое дело. Парень легко толкнул тяжеленную дверь, та не хлопнув, беззвучно присосалась. Потом так же закрылась водительская дверь. И тут же наружный мир исчез, отраженный бронированным корпусом. Вдалеке, словно через дорогу, забубнил мощный двигатель, машина плавно тронулась и выехала с безопасного островка защищенной территории, на свободу опасного дневного московского мира. Юля поискала глазами странную фигуру мужика, встреченного утром и напугавшего её. Но тротуары были полны хорошо одетыми людьми, и вечно спешащими офисными клерками. Она мысленно отмахнулась от утренней встречи, тем более вряд ли она еще раз увидит того мужчину – бдительные социальные службы, скорее всего забрали этого страшного человека.

Водитель включил музыку, ей, сидящей сзади, было прекрасно слышно о чем…. Исполнитель не пел. Сложно было назвать песней, искусством, плевки словами в микрофон, человека, который вряд ли знал что-либо о нотах.

… - Продавец адреналина и драйва. Закись вместо крови.

Под ногами земля горит.

Как же порой этот Алексей был невыносим! Просто до жути! Её он определенно бесил! Юля еще пока не могла понять, чем именно он её раздражал, но определенно, Алексей был несносным.

- Надо попросить папу, чтобы сменил водителя. – Думала она про себя, сидя на заднем диване их представительской машины. Хотя, возможно, именно эта была служебной. Юля их часто путала, потому, что у отца была точно такая же. Вновь ударили барабаны, и тяжелая музыка, раскручиваясь торнадо, раскачала монолитный автомобиль. Черный англосакс мастерски загундосил горловым пением:

… - От взгляда полыхают сердца

от слов сгорают до тла….

Бум, буду-бум. Били барабаны. Жжжжж – истеричная циркулярная пила разрезала дерево. Алексей стучал пальцами руки по рулю, отделанным ореховым деревом. Бум, буду-бум.

… - Пепел и угли. В следующий раз тени и тлен.

Продавец адреналина и драйва. Сожги её, сожги

память о вчерашнем дне.