Денис Чекалов - Зомби

Ближний Восток

зона боевых действий

Вертолет снижался.

Под нами, словно гнилые зубы дракона, темнели стены древнего замка.

Много веков назад здесь уже кипела война, – люди убивали друг друга мечами и копьями. Прошли века, но нам все так же нравится проливать кровь.

Почему?

Мы знаем, что ни на что большее не годны.

Внизу, в долине, слышались взрывы и перестук автоматов. Бой начался на рассвете. Я не знал, кто там побеждает, – да мне было наплевать.

Чужая война и чужая боль меня не касались.

Я спрыгнул с вертолета.

На горной площадке нас уже ждали двое солдат, из миротворческих сил ООН.

Рядом стоял высокий, седой человек.

– Сенатор Мак-Дугалл! – закричал я, тщетно пытаясь заглушить рокот вертолета. – Мы здесь, чтобы вытащить вас отсюда.

Где-то внизу прогрохотал взрыв.

Я обернулся.

От древнего замка уже давно остались одни развалины. Но там, на краю скалы, – еще сохранилась башня, и в окнах ее я заметил тени людей.

– Что там, сержант?

– Неважно.

Как мне хотелось его ударить…

Их прислали сюда – «миротворцев», – а для чего? Здесь, на краю земли, не умолкает оружие, и люди гибнут за просто так.

Но ведь это никого не волнует, верно?

– Мы будем там пролетать, – бросил я. – Вы проверили башню? Вдруг там засада с гранатометами?

Солдат лишь помотал головой.

– Нет, сэр, там ничего важного! Медресе. Школа. Дюжина детей и учительница.

Я поднес бинокль к глазам.

– Беженцы, – пробормотал я. – Не очень-то им повезло сегодня.

– Мятежники скоро будут здесь, – прокричал сержант. – Они убьют всех, кого найдут.

Его лицо потемнело.

– Садитесь в свой гребаный вертолет.

– И бросить детей?

Я покачал головой.

– Так дело не пойдет. Места хватит; прикажите своим людям привести их.

– На это нет времени. Вы должны увезти сенатора. Это все.

– Я так не думаю.

Обернувшись к пилоту, я прокричал:

– Встретишь меня у башни!

Сержант выхватил пистолет.

– У меня приказ, – процедил он. – Или вы сейчас же сядете в вертолет, и мы улетим отсюда, – или я вас прикончу.

Вот они, миротворцы.

Чуть им что не понравится, – и сразу умиротворят навеки.

– Шагай, – приказал сержант.

Никогда не тычьте оружием в человека, – если он стоит прямо перед вами.

Я выломил ему руку, отобрал ствол.

Второй миротворец вскинул винтовку, но мой пистолет уже целился ему в голову.

– Брось, – велел я. – И твоей маме не придется тратить денег на похороны.

Сержант пытался что-то сказать.

Но когда тебе выломали руку за спину, это сложно.

– Проследишь за ними, Хосе? – спросил я.

Летчик кивнул.

В его руке появился короткий автомат.

– Какого черта? – в бешенстве прорычал Мак-Дугалл. – Вы не посмеете. Я сенатор.

А я не слушал.

Спускался вниз, по отлогому склону. В правой руке нож «Randall», в левой сжимал пистолет с глушителем.

Выстрелы в долине стихли. Я шагнул вправо, и тут же увидел их, – двое солдат повстанческой армии, шли прямо навстречу.

Я выстрелил дважды.

Первый получил пулю в голову, второй – в шею. Он захрипел, пытаясь что-то сказать. Надеюсь, ничего важного.

Я стал спускаться дальше.

Человек мелькнул на дальнем склоне.

Можно было бы выстрелить, – но делать этого я не стал.

Пистолет с глушителем, – не лучшая штука, когда хочешь издали вышибить кому-то мозги. Потому я лишь вжался в скалу, и стал молиться, чтобы парень меня не заметил.

Не знаю, услышал ли бог мои молитвы, а если да, то какую он скорчил рожу.

Я осторожно зашагал дальше.

– Вон там! – услышал я громкий голос. – Эти недо-человеки прячутся там!

Трое солдат, и майор поднимались по горной тропе.

– А правда, что за их головы назначена награда? – спросил один из солдат.

– Да, Питер! – отвечал майор. – Мы должны очистить нашу родину от этих нелюдей. Скоро в Кареджаге не останется ни одного шхурта.

О чем он болтает?

А, это же старый добрый геноцид. Хорошая штука, если хочешь утопить мир в крови.

Людям нравится ненавидеть.

А ненавидеть тех, кто принадлежит к другому народу, – проще всего.

– Сколько их?

– Четырнадцать, – ответил майор. – Смотри, чтобы ни один не сбежал.

Я прижался к скале.

Посмотрел на свой пистолет.

Нет, приятель. Здесь пушка не поможет.

Я осторожно вынул нож. Пусть подойдут поближе.

– А сучку мы сперва трахнем! – смеялся второй солдат.

Майор вдруг остановился, и с размаху врезал ему в лицо.

– Чтоб я такого не слышал! – рявкнул он в бешенстве. – Мерзость какая! Она же шхурт, недо-человек. Трахать их, все равно, что зверей.

Солдат утирал кровь с губ.

Я вышел из-за скалы.

Тому, что оказался поближе, – я перерезал горло. Не прекращая движение, вонзил клинок в шею второму. Третий повернулся, и я всадил ему пулю в живот.

В кино вам показывают разные эффектные трюки.

Но в реальном бою, в реальной жизни, – все по-другому.

Если у тебя нож, и ты умеешь им пользоваться, – то все, что тебе осталось, это подкрасться к врагу на пару шагов.

Майор успел поднять глаза, потом я всадил ему нож в сердце.

Там и оставил.

Хотел было вытащить, – но тогда весь в крови перепачкаюсь. Меня и так заляпало, а мне к детям еще идти.

Я поднялся по растрескавшимся ступеням.

Их оказалось больше, чем я думал. Около двадцати. С ними, – учительница, седая, с мудрыми темными глазами.

Они молились.

Ангел с шестью крылами, из потемневшего камня, смотрел на меня с тоской.

Что я им скажу?

«Не бойтесь, я пришел вас спасти?»

Хорошие слова, но когда в руке пистолет, а вся твоя одежда заляпана свежей кровью, – тебе мало кто поверит.

Я вошел.

Все глаза повернулись ко мне. Я слышал слова молитвы, – и тут вдруг понял, что не говорю на их языке.

Молодец.

Сейчас они испугаются, и кинутся прочь, – к подножью скалы, под выстрелы автоматов.

Славно же я их спас.

Я встал колени, и начал молиться.

Кого они просили о помощи, – я не знал. Христа? Аллаха? Иегову? Да кто знает этих шхуртов.

Черт, это вообще народ или религия?

Ах я старая неученая обезьяна.

Стоило, видно, почитать о них хоть немного, пока я летел сюда.

Но какая разница?

– Кто вы? – спросила старая женщина.

По-английски.

Я солгал.

– Меня прислали вывезти вас отсюда. Через пару минут здесь будет вертолет. Приготовьтесь; надо спешить.

Дети сбились в кучу.

Я думал, что увижу в их взглядах страх, – но ошибся. После того, что им пришлось пережить, они уже не боялись.