– У вас есть Переходы, – напомнил я, вглядываясь в неясные тени приближающейся рощи. – Забейся в какую-нибудь дыру. Начни всё сначала. А в Поле тебе жизни не будет. Я не могу за тобой всё время присматривать.
– Фигня! Я из народа скитальцев. У меня врождённые способности. Всё будет в порядке!
Он провалился по колено в грунт, но я успел подхватить его под локоть. Так что обошлось испуганным «ох!» и очередной порцией моих сомнений в его «способностях».
Присмотревшись к норе, в которой побывала нога моего спутника, я вспомнил, что собирался ужинать.
– Сейчас будем охотиться, – сказал я, усаживая Каина. – Просто смотри на рощу и говори.
– О чём говорить? – забеспокоился он, оборачиваясь, когда я зашёл ему за спину.
– Смотри на рощу! – прикрикнул я, и он послушно отвернулся. – И говори что хочешь. К примеру, как получилось, что заточка не пробила макинтош дружинника?
– Так ведь фандр! – Каин пожал плечами. – Ткань-непробивайка!
Я остановился в двух шагах за норой. Каин сидел метрах в десяти и производил достаточно шума, чтобы заинтересовать любого обитателя подземного жилища. Я надеялся, что из норы выползет не химера, а что-нибудь съедобное. Нора никак не пахла, и это крепило мои надежды. Известные мне химеры обладали резким запахом, который даже отвратительным не назовёшь, скорее чужим, чуждым нашей природе.
– …Привозят купцы, вроде Пека, – «шумел» Каин. – Купцов этих чуть больше десятка. К Перевалу везут обычные ткани: одежду, ковры, полотенца, покрывала… там что-то с этими вещами делают и возвращаются с тем же барахлом, только уже с фандровыми свойствами. Самый ходовой товар – непробивайка. За неё больше всего денег дают. Но есть леталки, как твой платок, только большие, огромные. Двигаются ненамного быстрее скорохода, зато над землёй. Ещё есть кухонные ткани: заворачиваешь грязную посуду, а когда развернёшь – сияет, как новенькая. Есть печи: заворачиваешь холодный чайник, разворачиваешь – кипяток!
Края норы дрогнули, небольшие камешки сдвинулись и упали вниз. «Что-то быстро, – подумал я. – Химера?»
– …Хамелеоны, крепости, перины. Ходят слухи о «длинной руке»: человек засовывает руку в фандровую трубу, и его ладонь оказывается за тыщу километров! И «оттуда» можно вещи всякие таскать. Эх! Мечта! Только враки это всё. Потому что владельцу такой полезной вещи проще язык себе отрезать, чем о своём сокровище проболтаться. А если все молчат, откуда слухи? Потому и говорю – выдумки.
Из норы приподнялась голова молодого полоза. Судя по размерам черепа – метра три. «Здесь мяса на двоих хватит, – обрадовался я, – и ещё останется!»
– Купцов никто не грабит, потому что хохлы новичков не жалуют. Купцы помалкивают, и, что там за Шосткой делается, никто не знает. Сколько народу шло на Западный перевал – не перечесть. Мало кто вернулся. Потому и не трогают купцов: убить можно, заменить как? А без фандра нам всем полный геймовер. Хотя в последние годы слух пошёл, что вырождается фандр. Старые вещи «выдыхаются». А новые только вполсилы работают…
Полоз уже почти весь высунулся из норы. Он был длинным и тощим. Значит, именно от голода потерял осторожность и осмотрительность.
– …Суеверия, конечно. Давалки купцов инкубами быть не могут. Инкубы – это мужики. Девок этих правильнее суккубами называть. От слова «сука»: красивые, даже голова кружится. А посмотрят – как обухом по башке…
Я схватил полоза за хвост, высоко поднял к небу и хлестнул о землю. Каин, услышав возню за спиной, на мгновение умолк, а потом спокойно продолжил:
– Почему с купцами никто не возвращается – неизвестно. Конвой они собирают в Москве. Обычно из бедноты. Платят за работу родственникам наёмников. Оплата много больше обычной виры, так что по невозвращенке претензий не предъявляют. Возможно, что это работорговля. Но жалобщиков нет. А дружине и без этого есть чем заниматься…
Протерев ладонью вымазанную грунтом голову полоза, я разжал ему челюсти и лезвием выломал клыки. Сложил дубинку, намотал змею на руку (кило десять будет!) и вошёл в поле зрения Каина.
– То, что фандры – не раритеты рухнувшей цивилизации, точно! Фандры изготавливаются, а раритеты вроде твоего режика можно только найти. Кроме того, раритеты – это механизмы. А фандр – это тряпка, только с полезными свойствами.
– Каин! – Я покачал головой. Нет. Не жилец он. Во всяком случае, в Поле – точно не жилец. В этих краях нужно самому думать, а не слепо подчиняться. – Кончай базар, Каин. Конец охоте!
И я кивнул на полоза.
– Змея? – с удивлением воскликнул он. – Ты собираешься её есть?
– Разумеется. Могу и тебя угостить.
– Мой народ не ест змей! – гордо сказал Каин, поднимаясь и отряхиваясь. – Нам пока хватает продуктовых складов.
– Что ж, к поискам лабаза можешь приступить немедленно. После отбоя двинем к реке. Будет не до складов.
Сухость моих слов ему не понравилась. Но для меня было важно, что он поднялся и безропотно пошёл за мной. И пошёл ровно, без спотыков и падений.
По дороге нам попался кориандр и щавель. А перед самой рощей по пояс поднимались заросли петрушки.
– Зачем ты это обламываешь? – спросил Каин, увидев, как я рву листья.
– Еда.
– Это непохоже на еду!
Я улыбнулся:
– Конечно, непохоже! Растёт на земле и не завёрнуто в пластик или фольгу.
За рощей я наблюдал по мере подхода, то есть уже часа два. В том, что в ней пусто, – не сомневался. Поэтому с разгону, не останавливаясь, ворвался в прохладный полумрак, побросал продукты под дерево и сладко потянулся. Хорошо!
Каин всё ещё стоял на солнцепёке, недоверчиво всматриваясь в полумрак зарослей.
– Ты уверен, что можно? – спросил он.
– Уверен, – сказал я. – Побереги здоровье, Каин. Заходи в тень и ложись, отдыхай. В сумерках прячется только наша природа. Химеры без солнца не живут.
Сбросив ботинки, я вскарабкался на ближайшее дерево. Поднявшись на самый верх, глянул на восток: тёмное пятно заросших развалин города неуверенно колыхалось в знойном мареве. Севернее над горизонтом висели две чёрные точки стервятников. А с другой стороны города, южнее, в небе рябило целое облако точек – там, скорее всего, двигалась большая стая химер. Но всё это было очень далеко. Главное: за нами никто не шёл, мы никого не интересовали. Если бы не стервятники, имеющие привычку сопровождать крупных животных, можно было подумать, что меня занесло в самое сердце пустыни…
Снизу донёсся испуганный вопль Каина.
Со всей возможной поспешностью я спустился. Каин прыгал между деревьями и кричал: пришедший в себя полоз вцепился ему в ногу, чуть ниже колена. Штанина вокруг укуса успела потемнеть от крови. Я приподнял змею за хвост и отрубил ей голову. Тело, судорожно извиваясь и дёргаясь, покатилось в сторону.
