– Нет, – мне становится дурно от понимания, что сам заварил эту кашу. – Там потайная кнопка есть. И это не кинжал. Это вибронож. Такие делали перед Упадком.
Рыжий уважительно качает головой:
– Учёный! Наверное, до фига знаешь.
– Знаю! – огрызаюсь в ответ. – К примеру, что дорога нам в Московию закрыта…
Но он меня не слушает. Идёт к химере, которая вновь обратилась в дерево, вытаскивает из-под неё ботинки и приносит их мне.
– А мне по фигу! – говорит Рыжий. – Я начало Тьмы ищу. Если хочешь, иди рядом.
Обуваюсь и вздрагиваю от сырости в ногах. Кажется, меня сейчас вырвет: ведь это был пот дружинника, которого Рыжий зарезал.
Или прибил дубинкой.
– Пожалуй, я с тобой, – говорю. – Вот только что мы жрать будем, Рыжий? И пить?
А он смеётся:
– Чудак! Это же Поле! Оно и кормит, и поит. Нужно только знать, с какой стороны к столу подойти. И как попросить.
– Но ты-то знаешь?
Кажется, у меня дрожит голос. Рыжий бросает мне лепиху охранника, пояс и дубинку.
– Ты тоже узнаешь, – говорит он. – Если, конечно, жить захочешь…
Да, братцы. Добрые дела – это, я вам скажу, не портки на солнце сушить.
Навязался же этот деп на мою голову!
Поначалу я даже обрадовался: четыре глаза лучше двух. Но когда через час взмок от неуклюжести Каина – проклял всё на свете. Прёт, не разбирая дороги. И ничего ему не указ. Когда он во второй раз в термитник угодил, я попросил его дышать мне в затылок. Шаг в шаг, след в след…
Ага! Так он на каждом десятом шаге об меня спотыкаться начал. То кусты шевелятся, то корневище за ним погналось. А потом упал на меня: на ровном месте споткнулся. Весело вам, да?
В болото такое веселье!
А торопился я, потому что хотел подальше уйти от города. На случай погони там, или какого преследования. Мало ли? И растительность моему желанию вполне способствовала: трава была невысокой и редкой. Видимо, здесь совсем недавно ураган отутюжил. Но ведь с этим гражданином «шире шаг» только под барабан и по асфальту… он так разволновался от нашей свободы, что в любую минуту мог в обморок хлопнуться. Или ногу сломать.
– Давай-ка, Каин, поужинаем, – сказал я после пяти часов движения. – Скоро отбой, самое время перекусить.
– Не хочу я ужинать, – ответил он с достоинством. – Скорее, наоборот… подождёшь? Надо бы шлак откинуть.
Забавный малый. Надо же, как дипломатично выразился: «шлак откинуть». Сразу видно, в школе учился. Я остановился: справа малинник, слева крапива. В километре, не дальше, по ходу движения зеленела рощица. Отсюда, конечно, не разобрать, но деревья кажутся настоящими. Вряд ли вот так, с ходу, на химер нарвёмся…
Я взмахнул дубинкой – хорошо! – тяжёлая. И вдруг увидел, что напарник мой недалёкий, цивилизацией ушибленный, уже возле малинника. Вот-вот в заросли войдёт.
– Стой! – закричал я. – Стой, дурак! Сожрёт!
Услышал он меня. Замешкался. А кустарник не сдержался: дёрнулся навстречу. Каин отпрянул, на задницу упал. Малинник клейкие побеги на него набросил, ноги опутал, к себе потянул.
Ох и завизжал этот парень!
А потом он меня удивил: лёжа на спине, разломил дубинку, и на обеих половинках клинки засверкали. Одно лезвие выронил, зато вторым в момент освободился. Я-то уже рядом был. Видел, как он усики отсекал. Вот только близко подходить не решился: человек с оружием – вопрос сложный, легко ошибиться. Особенно в Чистом Поле…
– Эта штука на меня кинулась! Почему не сказал?
– Ты о лезвиях тоже помалкивал, – напомнил я, поднимая брошенный им клинок. – В дубинке ещё что-нибудь припрятано?
– Больше ничего, – пробурчал он. Но я видел, что он уже пришёл в себя и хорохорился больше от пережитого страха, чем от злости. – Если бы ты сказал о кустах, ни за что бы к ним не подошёл.
«Если бы ты сказал о клинках, – подумал я, – ни за что не пустил бы тебя за спину».
– Кто же знал, что ты в малинник попрёшься?
– А куда? В бурьян, что ли?
Я бросил взгляд на крапиву и заскучал. Исчезли последние сомнения в том, что гражданин умрёт в ближайшие два-три отбоя.
– Нет, – сказал я. – В крапиву было бы ещё хуже. В Поле это не так делается.
– А как ЭТО делается в Поле? – скривился Каин.
– Для начала давай-ка отойдём от малинника.
Он посмотрел на кусты и попятился.
– А теперь покажи этот фокус с дубинкой. Только медленно! С платком я не справился.
Оказалось, нужно было одновременно надавить на скрытые под упругой поверхностью кнопки, расположенные на обоих концах оружия. Лезвия прятались в ножнах-рукоятях встречным надавливанием до щелчка.
– Так что там с уборной? – напомнил Каин, приплясывая.
Я дважды разобрал-собрал его дубинку и только тогда посоветовал:
– Вот прямо здесь и садись. Только дерьмо нужно прикапывать. Чтоб по его запаху никто на наш след не вышел. Грунтом-пылью забросай и травой укрой…
Я отвернулся и «разломил» дубинку. Отличная сталь! Отблески солнца заставляют болезненно щуриться. Лезвие отливает голубой волной, и кромка заточена чисто, без царапин. Было бы чуть изогнуто – хорошая замена серпам. Только рукоять чересчур длинная, почти древко! И к прямым клинкам придётся приспосабливаться…
Сзади завозился Каин. Чуть обернувшись, я разглядел у него в руке широкий лист лопуха.
– Только не вздумай чистить этим задницу. Если, конечно, не хочешь подсадить клеща в кишечник.
– А чем? – заволновался Каин. – Чем чистить?
– Если заранее чистый лист не выпаривал, то лучше майкой.
– Майкой?! – В его голосе послышалось негодование культурного человека. – Шутишь?
– Подумаешь… После отбоя будем переходить реку. Пока до середины доплывёшь, само отстирается. И не натрёшь ничего.
На самом деле мои пояснения ничего не значили. Что Каина нужно срочно вернуть в город, я уже понял. Но как это сделать? Не возвращаться же самому?
– А какого депа ты за мной увязался? – спросил я, когда он оправился и мы двинулись дальше. – Я ведь далеко иду. Очень далеко.
– Ты меня пригласил.
– Пригласил? – Я задумался. Пожалуй, некоторые мои слова и вправду можно было принять за приглашение. – Я ошибся, Каин. Мне и в голову не приходило, что ты такой неприспособленный.
Он попытался что-то ответить, но я продолжил:
– Ещё не поздно повернуть. Если прямо сейчас пойдёшь обратно – будешь жить.
– Глупости. Жить или умирать, не мы решаем.
– Надеешься на своего Бога?
– Это и твой Бог, Рыжий. Это Он думает, кем тебе быть: странником или трупом.
Я ухмыльнулся и промолчал: не ссориться же по таким пустякам?
– У меня было место в лавке, – продолжал Каин. – Были соседи, приятели. Меня уважали. Но вот Бог сделал так, что теперь мне нужно идти. Если я вернусь, меня убьют. Поэтому я пойду с тобой.
