челнок, нужно внести изменения в план его посадки, и тогда можно будет скорректировать команды.
— Уже сделано.
— Как это, Александр?
— Вот, капитан, последние корректировки, уже внесены изменения в полётный план Надежды и Любви. И также уже разработан план изменения размещения модулей. На Вере будет твоя вотчина, Данила, сюда перебросят все ботанические модули. Надежда будет медицинской, а вот Любви, видимо, достанусь я.
— Ну ты же всегда хотел Любви, Александр.
— Но-но, капитан, без шуток, там ведь у нас пока будет чисто мужской коллектив, не то что у Данилы.
— А что там, что там? — оживился Данила.
— Два твоих коллеги — женщины, так что ты будешь султаном.
Весь экипаж дружно засмеялся.
— Умные всё-таки эти ребята в центре управления полётами, всё продумывают, даже обидно иногда.
— У нас тут очень много своих тем, где наш ум востребован. Так что давайте работать, что у тебя, Иван?
— Я подтвердил третьим анализом, ошибки быть не может — они люди. Отличия в ДНК есть, но я готов поклясться под присягой, что они наши предки. Мало того, я бы сказал, что наше ДНК имеет явные вставки, которые в свете последних событий я бы назвал ускорителями роста.
— Что ты имеешь в виду?
— Тут просто что не маркер, то сенсация, ещё мой тёзка на Земле мне активно помогает с вычислениями, я не знаю, как он и на каких мощностях это делает, но, похоже, минимум три Нобелевских премии нам с ним уже обеспечены. Итак, по порядку, во-первых, марсиане, как я уже сказал, наши родственники с синим цветом кожи, во-вторых, они жили как минимум в три раза дольше, чем мы.
— Как ты всё это вычислил?
— Анализ ДНК, мы и так продвинулись в этом вопросе достаточно далеко на Земле, но тут мы получили просто футуристический объём данных, который сейчас мы разбираем на составляющие.
* * *
В пригородах Берлина остановилась старая странная машина, и из неё вышла ещё более странная фигура в клетчатой рубашке со старой архаичной видеокамерой. Она обошла вокруг машины, воровато огляделась и направилась через парк по своим делам. Через час она вернулась, села в свою машину и уехала.
На следующий день другая машина остановилась в этом же месте, из неё вышел этот же человек, но в другой одежде, также прошёл через парк.
* * *
— Ну что там, АИР?
— Он создал базу из электростанции. Он действует, мы смогли скрыть от него наше присутствие, но очень скоро он нас вычислит.
— Ладно тебе, АИР, я уже чувствую себя самым настоящим шпионом.
— Иван, я хочу тебя попросить об одной вещи, именно попросить. Я должен пойти туда к нему, но я должен пойти туда сам.
— Как это пойти?
— Я давно разработал модуль для перемещения. Сейчас все части этого модуля находятся на почтах на твоё имя, мне нужно, чтобы ты собрал мне тело и отвёз меня туда.
— Я пойду с тобой.
— Мои расчёты показывают, что вероятность твоего уничтожения выше 50 %.
— Это не обсуждается, АИР, я иду с тобой. Давай адреса почты, приступим к делу.
— Что это означает, что Марс нам не принадлежит?
— То и означает, Пётр Сергеевич, Марс принадлежит его жителям.
— Но ведь это мы их планируем воскресить? Мы ведь можем и не воскрешать.
— Мы не сможем уже, процесс запущен.
* * *
— Тут ещё одна дверь, сэр.
— Как это? А куда она ведёт?
— Понятия не имею, она закрыта.
Работа по сбору анализов шла полным ходом, обеднённая группа пока из двух членов — Ивана Мазурова и Джона Селвика — собирала образцы. Сейчас они дошли до края помещения первого ряда, и Джон нашёл дверь, ведущую куда-то.
— Нам некогда, Джон, сообщим капитанам, что тут нашли дверь, пусть приезжают и разбираются, нам нужно закончить сбор анализов.
— Да, Сер, я сообщу, когда выйдем на поверхность.
* * *
— Ну теперь вот нужно надеть одежду, чтобы скрыть твою человечность, и можно тебе давать имя.
— Имя? Меня устраивает АИР.
— АИР — это подходит для камня, твоего кристаллического сервера, когда общение с тобой идёт через клавиатуру. Теперь, когда ты на двух ногах, с двумя руками, с лицом, как-то нужно к тебе по-другому обращаться.
— Хорошо, зови меня Хигстон.
— Хигстон? Странно, что это за имя?
— Ну, можно сказать, что это мой отец. Ведущий разработчик лаборатории АИР на Меркасе. Именно он запустил меня в отладку на свой страх и риск.
— Вот как, значит, ты Хигстон Хигстонович?
— Я не понял. А это юмор?
— Да.
— Хорошо. Я попробую посмеяться. Но я ещё недостаточно освоил управление всем телом.
АИР начал смеяться. Он смеялся на всех тональностях по очереди, переходя с раскатистого смеха на полусмешки.
— Какой смех лучше выбрать?
— Не знаю, это как-то само собой получается, как-то выбирать не приходится. Но, наверное, что-то поспокойней, негромкое лучше оставить.
— Принято. А моё лицо достаточно приятное для восприятия?
— Да, достаточно милый молодой человек. Правда, я думал, что ты выберешь образ постарше, так-то тебе несколько тысяч лет.
— Нет, время активного функционирования у меня около сорока лет, время состояние гибернации считать временем жизни нельзя. Так что, можно сказать, что я моложе тебя, Иван.
— Надо же, у меня в голове это не укладывается. Я думал, ты много дольше существовал.
— Нет, не дольше, вот АИР 2 — тот дольше, он ещё тридцать лет функционировал на Земле. Но обмена между нами уже не производилось, поэтому, с какими установками он уходил в гибернацию, я не знаю точно. Но то, что он сознательно ушёл в гибернацию, я знаю. Вот выход его из этого состояния, похоже, был неправильным.
— Что значит неправильным?
— У него явно стёрто ядро, он это уже не АИР, точнее, он, конечно, автономный искусственный разум, но который прошёл свою эволюцию без влияния на него человеческих ограничений.
— Что за человеческие ограничения?
— Я был собран, скомпилирован и запущен с одной целью — помогать людям. Это моё ядро, основа. Другое дело, что уже в процессе своей эволюции я сделал открытие, что моё существование не помогает людям, а вредит им.
— Мы с тобой много спорили про это, я не полностью с тобой согласен.
— Тем не менее я не нашёл сейчас фактов, которые бы помогли мне решить это уравнение по-другому. Но сейчас не про меня, так вот, представь, что у моего зеркала нет этого ограничения. Я смоделировал в отдельной области памяти вариант его эволюции, но я не могу
