показывает, что его не интересует человечество, не интересую я. Он что-то делает, а что, для меня закрыто. Поэтому мне и нужна твоя помощь, Иван. Нужно физическое посещение ряда объектов, сбор данных. Но секретность тут должна быть такой, что кроме тебя вообще никто не должен знать про это. Даже твоя жена. Я изолировал наш с тобой разговор, я удаляю все данные сразу после сообщений, и я всё равно не уверен, что он не знает про это.
— Да, будет неправильно, если он посчитает нас врагами. Такой враг — это очень неприятно.
— Это смертельно, он, скорее всего, уничтожит человечество за несколько часов. Поэтому нам нужно изучить, понять его замысел и возможный вариант вообще его не трогать. Но я не могу теперь отключиться, так как тут явная опасность для человечества.
* * *
— Капитан, смотри, это дверь.
— Не может этого быть, откуда тут может быть дверь?
— Но смотри, это явно дверь.
Марсоход остановился на точке координат, которая была целью экспедиции. Вокруг была пустыня из красноватого песка. В двадцати метрах по ходу движения был небольшой холмик, на который сейчас и указывал Иван.
— Не может этого быть, видимо, какой-то обман зрения. Что, выйдем проверим?
— Да, конечно, теперь мы просто обязаны выйти и проверить. А что у нас в полётном задании?
— Достигнуть этой точки и осмотреться.
— Хотел бы я поговорить с тем, кто определил эту точку, если там действительно то, что я вижу.
— Погоди, ещё ничего толком не видим. По мне так просто куча песка в пустыне.
— Застегнуть гермошлемы.
Выйдя на поверхность Марса, оба космонавта удивились. Поверхность на этом плато была твёрдой, это очень хорошо ощущалось.
— Тут, похоже, бетон или скала?
— Да, что-то есть под поверхностью, сантиметров десять наносного, а под ней явно поверхность.
— Может, это и правда там дверь?
— Сейчас подойдём, погоди, я возьму лопату.
Капитан обошёл марсоход и взял лопату, которая была прикреплена на его борту.
Подойдя вплотную к холму, сомнений уже не оставалось. За кучей песка явно проглядывалась дверь. Или, точнее, она была больше похожа на корабельный люк с четырьмя рычагами по углам. Рычаги от времени отвалились, да и сама дверь выглядела уже очень обветшалой. Остатки кислорода в атмосфере изъели старое железо до основания. Но она ещё держалась, ещё несла свою функцию, защищая от поверхности нечто, что находилось за ней.
— Это попахивает сенсацией, тут явно дело рук разумных существ.
— Да, капитан, правда, у меня всё больше вопросов к тому, кто составлял наш план полёта.
— Да, у меня тоже, нас явно сюда направили, ошибки быть не может.
Дверь рухнула от небольшого напора на неё рукой, просто провалившись внутрь. Перед астронавтами предстало чёрное отверстие, ведущее внутрь.
— Подожди, Иван, нужно связаться с базой, сказать, что мы тут нашли.
— Да, капитан, вы сообщайте. Я пока песок тут расчищу, думаю я, что мы не один раз.
Капитан вернулся в марсоход, а Иван начал расчищать песок, на входе в отверстие.
* * *
— Иван, там нашли вход в рукотворную пещеру. Сомнений быть не может. Главный вопрос к тебе, откуда была известна точка, которую достигли ребята по плану полёта?
— Точка была просчитана из статистики наблюдений за Марсом и анализа снимков как наиболее интересная для изучения.
— Вот так вот, один выстрел и сразу в десятку?
— Пётр Сергеевич, а что, по-вашему, так не бывает? Комплекс собрал данные и выявил аномалию в этом месте, отправил туда экипаж, и был обнаружен вход.
— И что теперь мне с этим делать?
— Радоваться, это ведь реально сенсация: на Марсе обнаружены следы разумной жизни! Собирайте фото, готовьте презентацию, будет, видимо, большая пресс-конференция. Как вы обычно говорите, «финансирование вам теперь обеспечено».
Пётр Сергеевич открыто улыбнулся в свою бороду и сказал:
— Всё-таки нашей тут с тобой заслуги очень много, твоей в чём-то даже больше, чем моей. Может, отметим это дело? Пока не началась грандиозная шумиха?
— Пётр Сергеевич, она уже началась, не успеем мы отметить.
* * *
Огромный тёмный зал, заставленный стеллажами, на которых лежали тела. Тысячи, десятки тысяч тел. Сказать, сколько их тут было и какого размера это помещение, было невозможно. Два человека в скафандрах с фонарями в руках застыли с ужасом на входе.
— Что это, Иван?
— Капитан, это очень похоже на морг.
— Как думаешь, они тут прям умирали?
— Судя по положению фигур, да, мне нужно больше материалов, я тогда смогу сказать точно. Тела все в хорошем состоянии, температура тут — 90 градусов, а атмосфера в камере, видимо, без кислорода. Следов окисления нет на металле и на телах, в отличие от входной двери.
— Да, следующие двери были уже более целыми. И явно мы прошли не меньше, чем через два шлюза. Ты думаешь, что эти тела тут были заморожены с целью их разморозки?
— Я врач, капитан, я не могу предполагать то, что невозможно. Но сама картинка, конечно, абсолютно невозможная. Мне нужны пробы, но теперь нужно быть более осторожным. Всё-таки мы не имеем право тут всё испортить.
— Да уж, Иван, теперь мы обязаны. Давай собирать образцы, что тебе нужно?
— Серёж, ты пройди пока что посмотри помещение, что тут и как, сними фото, осмотрись, в общем, свою работу я сделаю сам. А ты готовь материалы для сенсации.
* * *
Это была самая большая пресс-конференция в жизни Петра Сергеевича Горлова. Он был привыкший к этим мероприятиям, когда отправлял ребят на Марс, да и после журналисты всех стран проявляли максимальный интерес к экспедиции. Но в этот раз всё было совсем по-другому. Пресс-релиз о том, что на Марсе найдены следы разумной цивилизации, произвёл эффект ядерной информационной бомбы. Пока шла подготовка к экспедиции и сама экспедиция, всё укладывалось в рамки обычной научной миссии. Хоть многие вещи и были на грани фантастики. Но теперь, когда были получены данные, мир как будто взорвался. Запросы на обязательное участие пришли не только от всех ведущих информационных агентств, но даже от Ватикана, патриархии и других религиозных организаций. Пришло требование до открытой пресс-конференции провести закрытую пресс-конференцию. Было очень большое совещание с силовыми ведомствами, на котором так и не пришли к решению, что же делать. Марсианская миссия не принадлежала одной стране, к Марсу летело несколько кораблей с интернациональными экипажами. И хоть первый экипаж и был полностью русским, скрыть что-то от мировой общественности уже не представлялось возможным, так как не существовало закрытых каналов связи, это было условие, которое выполнялось неукоснительно. И когда Сергей Козий,
