презрения. — Пока ты, как последняя собака, ловил отходняки, твоя мать в соседней комнате мучилась с температурой под сорок. Она звала тебя, просила принести лекарств и воды, сама не могла даже с постели встать. А твое жалкое создание ничего не слышало. У тебя вместо мозга — каша из дерьма и наркоты.
— Но… Но… а где же был ты?
— Я в это время летел над Атлантикой, заключил контракт в Штатах. Я работал, хотя ты не знаешь, что это такое. Деньги зарабатывал. А ты готовься, с первым призывом потащишь свою тощую задницу в военкомат. Никаких рехабов, пусть тебе в армии всю дурь из башки выбьют. И поверь, если с твоей матерью случится что-нибудь серьезное, ты всю жизнь будешь вагоны разгружать или на кладбище ямы рыть. Я не только заберу всё, что дал, но и сделаю так, чтобы ты не смог ничего добиться в этой жизни. Будешь зубами себе гроши на пропитание выгрызать, — Юрий Павлович снес со стола все, что на нем было, и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Через минуту за окном послышался звук сигнализации и шум уезжающего автомобиля. Саша так и остался стоять на кухне, прислонившись спиной к холодильнику. Слезы обиды и злости душили, не давая нормально дышать.
«Отправит в армию? Да пошел он на хер! Мне было не легче, чем матери. Чуть не сдох. Самого-то дома не было. Контракт, ага, так и поверил. А если бы мы на пару тут помирали? Что бы он тогда сказал? Нашел козла отпущения. И вообще, я не сиделка, чтобы постоянно выполнять чьи-то приказы. Я вправе проводить время так, как хочу. В армию! Пусть только попробует, тиран хренов!»
Набрав стакан воды, Саша запил таблетку от головной боли и вышел в коридор. Натягивая мокасины, похлопал себя по карманам в поисках ключей. Вспышкой перед глазами промелькнула картина разбитой машины, и Саша с досады ударил в стоящий рядом шкаф кулаком. Боль резким порывом пробежалась по всей руке и погасила приступ гнева. Достал из кармана брюк телефон и набрал номер друга.
— Ник, привет. У меня проблемы небольшие, не можешь меня забрать сейчас? Да, я тебе потом все расскажу. Ага. Ну, разбил вчера. Короче приезжай, хватит болтать. Давай, жду.
Снимать обувь не хотелось, и он уселся прямо на полу в коридоре. Прохладный кафель чувствовался даже через брюки. Каждая минута, проведенная в ожидание друга, тянулась мучительно долго и только разжигала злость и обиду. Вспомнил взгляд и голос отца, который еще никогда прежде так с ним не разговаривал. Хлипкий фундамент веселой жизни дал трещину. Уверенность, что отец будет терпеть любые его выходки, улетучилась. Саша был единственным ребенком в семье и достаточно поздним. С самого детства мать баловала любимого сына, и он привык, что мир крутится вокруг него одного. Любая прихоть и каприз исполнялись моментально. Отец изредка пытался высказаться против, но мама, с её мягким голосом и безмерной любовью к единственному сыну, тут же разбивала все его противоречия. Позже, уже в более сознательном возрасте, понял, что отец шел на компромисс больше из любви к матери, чем к нему, но тогда казалось, что они готовы разбиться в лепешку на потеху отпрыску. Жизнь родителей не всегда была богатой. Голодная и злая юность в перестроечное время по коммуналкам и общежитиям. Вместе прошли через всё препятствия, на своем горбу таща зародыш тогда еще скудного бизнеса. Совсем молодой Алене Васильевне пришлось посидеть и на воде с хлебом, и поработать продавцом в ларьках, чтобы хоть на что-то жить, пока супруг вкладывал все силы в дело. С годами его упорство дало результаты, и бизнес расцвел. Добившись достатка, Юрий Павлович показал всю ширь своего благородства и сполна отплатил жене за верность: заграничные курорты, вещи от кутюрье и дорогие украшения. Но ей был не нужен пафос и лоск. По-настоящему она расцвела, когда наконец-то смогла забеременеть. Ребенок стал самым большим счастьем в ее жизни. Понимание того, что после всех мучений их сын родится в достатке и не будет знать нужды, сделала её самой счастливой женщиной и окупило тяжелые годы. Но палка благополучия оказалась о двух концах, и поняли родители это слишком поздно. Первые сигналы прозвучали еще в подростковом возрасте, когда в карманах одежды ребенка начали находить не только сигареты, но и легкие наркотики. На уговоры родителей завязать, сын реагировал приступами агрессии и бесконечными обвинениями в нелюбви. После каждой такой сцены Алена Васильевна уходила почти на месяц в депрессию и сильно болела сердцем. Сергей Петрович решил для себя, что здоровье и жизнь жены ему дороже, и стал просто игнорировать выходки сына. Такой нейтралитет сохранялся до сегодняшнего дня.
Звонок в дверь заставил Сашу вздрогнуть и резко встать на ноги. За дверью ждал Никита, друг с университетских пор.
— Ты что, уснул? Выглядишь вообще неважно, — спросил Никита.
— Да вчера всю ночь гудел, теперь расплачиваюсь. Ладно, пошли.
— А дома никого? Я в туалет хочу, умираю!
— В кафешке сходишь, поперли, уже тошнит от квартиры, — захлопнув дверь, спешно сбежали по лестнице и вышли из подъезда.
На улице смеркалось, дул легкий вечерний ветер. Небо затянуло низкими тучами, и Саша, наконец, увидел, что облака окрасились в довольно необычный цвет.
— Что это за хрень?
— Ты про цвет? — Никита достал ключи и нажал кнопку отключения сигнализации. — А фиг его знает. С утра такое. Что-то там с загазованностью связанно, толком не помню, сказали, скоро пройдет.
— Я думал, это у меня уже отходняк такой. Давай сначала съездим в «Яму», я там вчера на парковке свою машину оставил, забрать надо.
— А на кой ты её там бросил? — Ник сел на водительское сидение и завел двигатель.
— Новой химии попробовал, всю ночь накрывало. Под утро отпустило, такой «бэдтрип» был, думал сдохну. Сел за руль и на парковке влепился куда-то, уже точно не помню куда. В таком состоянии был, что даже разбираться не стал, поймал тачку и уехал домой.
— Ну, ты, блин, даешь, — друг от удивления щелкнул языком. — Ладно, поехали.
Машина неспешно выехала из двора многоэтажки и помчалась в сторону центра.
— Ого, а пробок-то нет, я думал, сейчас стоять будем, — Саша рассматривал почти пустой проспект, приоткрыв окно.
— Да я тоже в шоке, вроде не выходные. Одно удовольствие по городу кататься.
Всего через двадцать минут они подъехали к парковке ночного клуба. Силуэт разбитой машины, уткнувшейся мордой в ограждение, было видно издалека. Картина повреждений удручала: капот, бампер, фары и радиатор под замену. На
