– Чего стоишь, пошли! – Майор весело толкнула меня в плечо, и мы двинулись. Вдвоем, охрана осталась у шлюза.
На сей раз она шла рядом, не сдерживая довольную усмешку.
– И какая же муха тебя укусила, что ты решил податься в самоубийцы? – Ее голос был не злым, ненависти, как мне показалось в первой проверочной, она не испытывала. Сейчас ею двигал лишь интерес пресытившегося на работе скукой офицера. Я меланхолично пожал плечами:
– Так получилось.
Дальше шли молча, петляя по коридорам, останавливаясь перед гермозатворами, куда моя спутница прикладывала руку с браслетом, после чего они отъезжали вверх или в сторону.
– Как все запутано! – усмехнулся я, не выдержав, кивая на коридор, следующий за очередным затвором. – Если не знать, что тут где, враз потеряешься!
– Не потеряешься. Тут все под наблюдением, – ответила моя спутница. – Ты-то, возможно, потеряешься, но тебя быстро найдут. К тому же не так уж тут и запутано. Если знать, где что, не заблудишься.
Понятненько.
Мы подошли к двери, которая, судя по всему, и была нашей целью. Сеньора майор вновь приложила браслет, дверь открылась. Вошли.
И оказались в большой просторной светлой комнате с длинным столом из натурального дерева, во главе которого сидела…
…Красивая сеньора с белыми, точнее, золотыми волосами, волнами спускавшимися на плечи, которой я бы дал не больше тридцати, хотя ей однозначно больше. Сколько – затрудняюсь предположить, но не меньше сорока. Просто очень хорошо, великолепно сохранившаяся сеньора!
Одета она была в форменную белую блузку «ангелов» с взлетающим кондором на шевроне и эмблемы на кармане в виде золотой Короны. На стуле рядом с ней висел форменный белый китель, на котором отчетливо выделялись золотые погоны полковника. Мод. Очень красивая мод! И, в отличие от Бэль и Сильвии, отнюдь не со смуглой, а молочно-белой кожей. Невероятно редкий цвет. На губах сеньоры играла добродушная улыбка, но я бы не стал расслабляться – было что-то в ней колючее и бескомпромиссное. Опасная, весьма опасная сеньора! Судя по всему, внутри она не злая, но строгая. К тем, кто оступился, вряд ли проявит снисхождение.
Строгая сеньора кивнула моей провожатой, та молча кивнула в ответ и удалилась. Люк закрылся. Мы остались наедине.
Молчание. Я стоял на том же месте, не смея двигаться, она смотрела на меня, не проявляя эмоций, делая какие-то выводы по поводу моей внешности.
Перед сеньорой лежали отнятые у меня вещи – браслет, навигатор и папка с документами. Открытая папка. Невдалеке стояла большая ваза с натуральными фруктами – бананы, яблоки, ананас, персики, что-то еще, мне незнакомое. Я непроизвольно сглотнул – нам с мамой такая роскошь не по карману. Нет, иногда мама позволяла себе купить подобное, не часто, по праздникам, но не в таком количестве.
– Угощайся, – услышал я довольный голос. Мягкий, какой-то бархатистый. Но одновременно грубоватый, с хрипотцой. Я вновь сглотнул, неужели смотрел настолько жадно? Позорище!
Сеньора полковник явно получала удовольствие от моей неловкости. Потом указала мне на кресло недалеко от себя.
– Присаживайся, Хуан Шимановский.
Я сел. Она достала из ящика стола перед собой сигарету, зажигалку, прикурила и смачно затянулась вонючим дымом с запахом ментола. Как можно потреблять эту гадость? Я не про ментол, про табак. И тут же понял, что не так у сеньоры с голосом, – последствия курения. Наверху, в потолке, зажужжала автоматически включившаяся вытяжка.
– Сразу первый же вопрос, почему при такой фамилии у тебя такое странное имя?
Я пожал плечами:
– Это надо спросить у мамы. Наверняка что-то связанное с отцом, не знаю, кто он, как его зовут.
– Печально, – потянула сеньора. – Меня зовут Мишель, Мишель Тьерри, я возглавляю корпус телохранителей. Как считаешь, в мою компетенцию входят кадровые вопросы?
Я вновь пожал плечами, мне это стало надоедать, но иной реакции на шпильку не придумал.
– Сеньора, поймите меня правильно, я не хочу относиться к вашим офицерам с вызовом или, не дайте высшие силы, неуважением, просто желаю, чтобы меня банально выслушали, а уже потом вышвыривали.
Она кивнула:
– Считай, у тебя получилось. Я тебя слушаю.
– Я… – Я раскрыл рот и понял, что растерялся.
Сеньора Тьерри вновь улыбнулась.
– Куришь? – кивнула мне.
Я отрицательно покачал головой.
– И вам не советую. Вредно это.
Она засмеялась:
– Мальчик, все мы сдохнем. Кто-то раньше, кто-то позже. Позволь уж мне самой решать, какое удовольствие и в каком количестве перед этим я получу.
Я опасливо заткнулся. Нашел кому морали читать о вреде курения! Сеньора мои волнения заметила и вновь улыбнулась.
– Ты остановился на том, что не знаешь своего отца.
Я кивнул:
– Да, не знаю, кто он, а мать не говорит. Никаких документов с его именем, везде фигурирует только мать. Это ее фамилия, Стефания Шимановская, потому такой казус с именем. Я даже не похож на нее нисколько, весь в неизвестного мне отца!
– Бывает, – потянула сеньора, выпуская ароматно-удушающую струю дыма. – Она полька?
Скорее утверждение, чем вопрос. Я кивнул:
– Да, но не из Полонии, а из русского сектора. Она в большей степени русская. Я даже языка польского не знаю.
– Значит, ты у нас русский, Хуан Шимановский? – В ее глазах появились веселые искорки.
Я задумался.
– Наверное, нет, сеньора. Я больше латинос, хотя язык знаю. Меня так воспитала мать.
– У тебя очень мудрая мать! – усмехнулась вдруг сеньора, гася остаток сигареты в красивой фарфоровой пепельнице в виде большого китайского дракона. – Очень правильно поступила.
Я вдруг почувствовал, что она говорит предельно серьезно.
– Почему?
Любопытство когда-нибудь меня погубит, но надеюсь, не скоро. Сеньора Тьерри бегло пожала плечами, не желая развивать эту тему:
– Потом поймешь. Как ты к ней относишься?
– В смысле? – не понял я.
– В смысле ее прежней профессии. Как ты относишься к ней из-за этого?
«Что, Шимановский, обломался? А как ты хотел, в руках этих людей все планетарные базы данных. Или думал, что сей факт останется за бортом?»
«Нет, не думал, – сам себе ответил я. – Но эта сеньора так спрашивает. С хитринкой в глазах. Будто проверяет!»
«Почему «будто»? И есть проверяет. Психи им тут не нужны, они только адекватных берут. Твое отношение к матери, Хуанито, для их тестов значит многое. И учти, Шимановский, врать даже не пытайся! Посмотри в ее выжидательные глаза, она тебя уже тестирует! Эта сеньора – психолог, и в момент раскусит любую ложь».
Я решил внять предостережению внутреннего голоса, отвечать четко, как есть, не юлить. В конце концов, это не так уж и важно. Главное, кто я сейчас, кем меня вырастила и воспитала мать, а не то, чем она когда-то занималась и кто мой отец.
