- Вы верите в эту чушь, что владеющие копьем определяют судьбы мира? – удивилась Ива. - Это же сказки для младшего школьного возраста!
- Да мне плевать, сказки или нет, - небрежно кинул я. - Мне нужна сама вещь.
- Тогда обрадую вас, - произнесла Ива с некоторой снисходительностью, как и положено в разговоре со всякими недоумками, с риском для жизни занимающимися полной ерундой. – Копье в Катакомбах. Там хранилище.
- Уже хорошо, - тщательное скрывая радостное ликование, протянул я.
- И огорчу. Вряд ли вам удастся договориться с теми, кто его охраняет, - продолжила Ива.
- Это еще почему? – осведомился я.
- Потому что многие из них считают русских как бы ни худшими врагами, чем Халифат, - отчеканила она.
- А вы?
- А у меня одно желание – чтобы Халифат сдох! Желательно в корчах! И лучше, чтобы до единого последователя! – лицо Ивы изменилось, в глазах пылали злость и непримиримость. - А выполнить это могут только русские. Поэтому я сделаю все, чтобы устроить вам встречу с руководителями «Солнца Франции»…
Глава 11
- Что раскис? - спросил Леший, устраиваясь на скрипучем венском стуле напротив меня.
- Почти тысяча душ, - произнес я безрадостно. - Столько народу ни одному маньяку за всю свою жизнь не перекрошить. И они на нашей совести.
- Ты совесть нашу так широко не растягивай, - отмахнулся Леший. – Они на совести Халифата. А мы работаем. Дело делаем.
Расценки в Новом Халифате были простые и понятные. За каждого бойца рядового состава, погибшего от рук Сопротивления, казни подлежало сто заложников. За офицера – триста. Жертв брали из числа мирного населения, еще не удосужившегося принять «истинный Ислам» или поклоняющегося ваххабитскому Аллаху недостаточно ретиво.
Координаторы заверили, что у них есть вариант агентурным путем списать жертвы наших вылазок на «Волков пустыни». Есть такое оппозиционное движение внутри Халифата, претендующее на свой кусок властного пирога и подтверждающее эти претензии террористическими акциями, в основном, против своих единоверцев. Такой информационный вброс действительно был осуществлен, но к тому времени заложники уже томились в концлагере за городом и ждали своей участи. Также там сидели еще сотни человек, которые должны были заплатить жизнями за нападение неизвестных бойцов на нефтяную базу.
В общем, ожидалось массовое жертвоприношение. И отменять его шариатский лидер округа Париж не собирался.
- Чего тут голову пеплом посыпать? - воткнулся в разговор Писатель, усаживаясь за стол и ставя на него большую чашку, до краев полную кофе с молоком. – Местное население все равно уже мертво. Кто физически. Кто духовно. И оживить его можно только электрошоком. Через большую кровь и тотальное вышибание Халифата.
- И местный эмир все равно нашел бы повод для казни, - добавил Леший. – Им как воздух нужны постоянные казни. Чтобы сокращать нелояльное население, а оставшееся делать лояльным такими немудреными способами запугивания. Запугать до колик. До икоты. И ведь такая тактика приносит плоды.
- Да, у них хорошо получается, - мрачно произнес я.
- Это ад, Анатолий. А в аду и не таким вещам обучены, - со вздохом добавил Писатель.
Внизу послышался шум. В наш отельчик вернулись Ива и двое бойцов, которые сопровождали ее на оперативный простор. Она уже четвертый день пыталась добиться контакта с подпольем. Кое-какие успехи у нее были. Так, она сплавила в безопасное место Флорин, избавив нас от заботы о бывшей сестре Аллаха. Но главный вопрос не решался.
Ива стремительно влетела в комнату. Судя по лицу, отражавшему некое самолюбование и торжество, кое-чего она сегодня достигла.
- Нас встретят. Троих. Меня, Леонтия и вас, Анатолий, - объявила она.
- Годится,- прикинув варианты, кивнул я.
- Без оружия, - продолжила Ива. – В партикулярном платье.
Вот люблю историков. Всегда ввернут что-то такое эдакое. «Партикулярное платье». Не то, что мы, военные дуболома: «форма одежда гражданская! Ботинки вычищены до зеркального блеска! Выражение лица парадное».
Усмехнувшись, я осведомился:
- На милость принимающей стороны?
- Партнеры дают гарантии безопасности под свое честное слово, - изрекла Ива торжественно.
- Вам самой не смешно? – хмыкнул я. - Что стоят слова сегодня? Небольшое сотрясание воздуха. От свиста ветра в водосточных трубах толку больше.
- Отказываетесь? – даже как-то растерялась Ива.
- Конечно, нет, - произнес я устало. – Мы идем. Втроем. Под честное слово принимающей стороны.
- Завтра утром, - дополнила она. - Выходим в одиннадцать часов.
- Как скажете.
Пока что по городу наша команда могла передвигаться беспрепятственно. Мы свободно просматривали сводки, ориентировки в служебной локальной сети стражей, куда проник наш чудо-комп. И пока нас в розыск не объявляли. Наши идентификационные карточки не были аннулированы. Значит, стражи не докопались до нашего участия в расстреле шариатских воинов, подтвердив еще раз свою репутацию никчемных сыщиков. Это хорошо. Мы считались, как и раньше, «очистителями», славными воинами Халифа. Если, конечно¸ тут нет какой-то хитроумной каверзы.
Небольшая проблема имелась с гражданской одеждой. Нет ее у нас, все только камуфляж да бронежилеты. Но это разрешалось легко. Парижские магазины работали – ну, не может быть арабского города без торговли. Как плесень проросли везде лавочки, торговые точки, базары, на которых продавалось совершенно несусветное барахло, ставшее вдруг дефицитным и недоступным в стране победившего «истинного Ислама». Фешенебельные бутики перешли в собственность правоверных. Правда, парижскими брендовыми этикетками, стоящими в сто раз дороже шмоток, на которые они случаем налеплены, в них теперь не торговали. Но цены по старой памяти еще кусались.
Хозяином магазина «Кристин» являлся очень важный и болезненно жирный араб. При виде посетителей при оружии и камуфляже он тут же, подобно жирной жабе, выпрыгнул откуда-то из-за полок, чтобы встречать нас и заискивать перед нами.
Девушки-француженки, помогавшие нам найти что-то достойное, тоже лебезили перед клиентами, а еще испуганно угодничали перед хозяином. Они фактически были здесь рабынями, хотя по инерции в своих иллюзиях считали себя наемным персоналом.
Выбор шмотья был обширен. Меня так и тянуло ко всему камуфляжному. Брюки с рубашкой я выбрал легкие, темно-зеленого цвета. Туфли крепкие и практичные. Еще прикупил кожаную сумку для всего необходимого, что не влезает в карманы.
Писатель, в порыве оригинальности теша какие-то свои потаенные мечты, возжелал белый летний костюм и статусные крокодиловые туфли. На что я приземлил его с небес на землю:
- Тебе черте где шариться предстоит. А ты весь в белом. Ну не смеши мои подметки, модник.
С видимым огорчением Писатель приоделся в соответствующий обстоятельствам и поэтому очень похожий на мой, достаточно блеклый, практичный гардероб. Но не удержался и прикупил очень дорогой пояс с тяжелой пряжкой из настоящего серебра.
Денег, что золотых динаров Халифата, что евродолларов, которые здесь ходили без проблем, у нас было, как у дурака фантиков. Принимал от нас оплату товара лично хозяин магазина в торжественной обстановке, кланяясь и стараясь сдержать ликование – хорошо, когда люди не торгуются, и можно с них слупить втридорога.
Вернувшись на базу, мы еще раз обговорили с Лешим порядок действий при всех вариантах развития событий, наше прикрытие, прочие жизненно важные моменты. И отправились на встречу.
На конфискованной по случаю невзрачной машине «Шкода» мирно устремились к своей цели трое. Я за рулем, Писатель - на переднем сиденье. И Ива, вальяжно развалившаяся сзади, как будто находилась в дорогом лимузине.
Дороги нового Парижа. Мы стояли на них в пробках у блок-постов и обгоняли забитые пассажирами автобусы, так похожие на «шайтан-арбы» где-нибудь в Тунисе. Город уже давно нес на себе все следы присутствия анархической стороны арабского национального характера – когда ничего толком не работает, все делается спонтанно, везде грязь, мусор и дезорганизация бытия. Те самые пригороды Парижа, где я совершил налет на автомастерскую банды Хасида, в этом мире разрослись до масштаба всей Европы. Поражало, насколько быстро французы рухнули во все это.
