Мы добрались до Вандомской площади, раньше знаменитой самым дорогим отелем Парижа «Риц». Сейчас тут в неге и довольствии проживали всякие заезжие шишки из исламских административных и духовных органов. Сама площадь теперь носила имя Имама Хафиза, одного из основоположников Нового Халифата. В центре так и стояла колонна, отлитая из металла русских и австрийских пушек, захваченных Наполеоном при Аустерлице. Беспокойные исламисты прилепили на нее черный флаг Халифата, который реял сейчас под резкими, как удары в лицо, порывами ветра.
Около колонны тяжело вмялся широкими колесами в дорожную плитку английский бронетранспортер «Кугуар» пустынного песочного цвета. Рядом с ним чинно расхаживал кругами военный патруль. Бойцы в полной экипировке, в касках, бронежилетах, с автоматами наперевес, смотрели на всех зверьми, как будто прикидывая, кого бы съесть на обед. Такое оно, шариатское спокойствие.
Оставив машину на прилегающей улице, мы покрутились каких-то пару минут на площади. И к нам подошел высокий, рельефно мускулистый, смазливый француз в зеленых брюках, серой рубашке с длинными рукавами и повязкой с надписью «Содействие Шариату». Его плечо оттягивала многозарядная тяжелая винтовка «Браунинг».
Силы содействия шариату – это такие аналоги украинских полицаев времен Великой Отечественной войны. Предатели, которые порой отличаются куда большей жестокостью к собственному народу, чем сами захватчики. Они вечно голодные и неудовлетворенные. Хозяева за стол их не пускают, но не забывают подбрасывать им объедки.
- Это они? – спросил Иву полицай, оценивающе смотря на нас - не слишком доброжелательно, даже не стараясь выглядеть вежливым и изобразить хоть подобие улыбки.
- Они самые, - кивнула Ива.
- Двигайте быстрее! – отрывисто прокаркал полицай. – Улица направо!
В его голосе читалось неприкрытое раздражение, переходящее в злость. Да, похоже, в «Солнце Франции» нам не слишком рады.
Мы проследовали в указанном направлении. Притом сами шли впереди, а за нами, держа свой «карамультук» наперевес, гордо шествовал полицай. Это выглядело, будто он нас конвоирует. И, готов поклясться, эта роль ему нравилась.
На улице, выходящей на Вандомскую площадь, стоял старенький и невзрачный грузовой фургончик «Ситроен».
- Быстрее! - прикрикнул полицай, со скрежетом отодвинув заднюю дверцу.
Потом дверца за нами закрылась, отрезав от солнца и свежего воздуха. «Ситроен», отчаянно взревев мотором, двинулся с места.
Металлический темный душный кузов фургона трясло немилосердно, особенно когда мы ехали по брусчатке. На узких лавочках сидеть было неудобно. Но это все мелочи. Меня больше беспокоило другое. И я спросил Иву:
- Мы чем-то обидели нашего сопровождающего?
- Он из галльских львов, - пояснила она. - Молодежная националистическая группировка. Они ненавидят людей во всем мире, потому что те не французы. А французов ненавидят вдвойне, потому что те оказались мягкотелыми, ни на что не годными, и без боя сдали Францию.
- То есть ненавидят всех, - усмехнулся Писатель. - Да, только пожалеть их можно. Тяжелая у них ноша.
- У них все мысли об одном, как сделать ее тяжелой и другим, - усмехнулась Ива. – Зовут этого типа Эдуард Бессет. Он же Геракл, чемпион Франции по бодибилдингу. И он ничего не решает.
- А кто решает? – спросил я.
- Чиновник и Проповедник, - ответила Ива.
- Это оперативные псевдонимы? – поинтересовался я.
- Ну, конечно, - улыбнулась она. – И у вас, Анатолий, будет возможность увидеть их обладателей.
Фургон сбавил скорость. Застучал по каким-то преградам колесами. А вскоре и вовсе застыл. Двигатель заглох.
Дверь кузова стала со скрипом приоткрываться. И я напрягся. Сейчас можно увидеть что угодно. В том числе направленные на нас автоматы шариатского патруля…
Но все было спокойно. Тесный старинный парижский двор-колодец. Заколоченные досками окна первых этажей. Тишина и пустота.
В центре двора красовался массивный канализационный люк с вычурными узорами и надписью «Седьмой округ Парижа». Геракл зацепил пальцами его за отверстие и с усилием отвел в сторону. Сделал приглашающий жест.
Да, интрига крепнет, грозя перерасти в маразм. Но делать нечего. В люк так в люк.
Потом мы долго шли узкими туннелями. Они переплетались в головоломный лабиринт, сориентироваться в котором не представлялось ровным счетом никакой возможности. Еще здесь были соответствующие статусу канализации запахи. Местами плескалась грязь и жижа.
- Классно ты смотрелся бы здесь в белом костюме, - я придерживал Писателя за локоть, когда он, поскользнувшись, чуть не упал в жижу и едва не сшиб туда же зло чертыхнувшуюся Иву.
- Не был бы он уже белым, - буркнул Писатель. – Но я хотя бы на площади покрасовался.
- Это да, - хмыкнул я.
И мы поплелись дальше, понукаемые нашим недоброжелательным проводником.
Знаменитые Катакомбы Парижа. Сколько про них написано романтических эссе и книг ужасов. И вот занес же меня черт сюда.
Наконец, мы дошли до промежуточной цели. Свернув из очередного туннеля, поднялись по крутым каменным ступеням и оказались в небольшом круглом зале. По нему метались огни фонарей, все норовивших светить нам прямо в глаза.
Там нас ждали трое вооруженных парней. Закатанные рукава рубашек, у одного лихо заломленный сиреневый берет на голове. Ну, прямо бравые бойцы французского Сопротивления. Того самого, которое хоть и хилое, но вызывает уважение хотя бы своим наличием.
Нас тщательно обыскали. Забрали мой коммуникатор. Проверили одежду детектором на предмет спрятанных хитрых электронных устройств. В стиле дешевого триллера завязали нам глаза. Ну что же, предосторожность не лишняя.
Вели нас с завязанными глазами еще минут десять. Подошвы моих башмаков то скользили по чему-то склизкому, то под ними хлюпала вода и чавкала какая-то субстанция. Запахи порой были отвратные.
Наконец, повязки сняли. И я увидел, что наша группа поредела – Ива отстала по дороге. Ей хозяева подземелий, похоже, определили индивидуальный экскурсионный тур.
Перед нами предстал квадратный предбанник со стенами из очень старого облупившегося кирпича. И дверь, как в противоатомном бункере.
За этой дверью нас ждала комната с низким потолком, чесавшим затылок. Тусклые мигающие лампы, похоже, питались от генератора.
Люди за длинным дощатым столом на массивных тумбах выглядели как заседатели народного суда.
Господи, снова он! Не ждали, не гадали!..
Глава 12
Их было двое. И именно они в настоящий момент управляли разветвленной подпольной организацией «Солнце Франции».
Основной контингент этой националистической полумасонской структуры состоял из профессуры, студентов и примкнувшего к ним разношерстного люда, в том числе и военного. Каркас был создан задолго до воцарения Халифата. Изначальной целью являлся весьма наивный план прорыва к влиянию и управлению страной в целях реализации и защиты глубинных интересов Франции. Такое благодушное стремление добрым словом и ненасильственным делом сохранить угасающий дух некогда великой Державы. Эта затея в мирные времена выглядела совершенно инфантильной.
Понятно, присматривали в свое время за этими патриотами-энтузиастами и спецслужбы Франции, и серьезные теневые организации, прикидывающие, как можно использовать энергию этого интеллигентского междусобойчика в своих целях. И, когда осыпались все государственные институты, ушедшие в подполье жалкие осколки французского государства стали набирать с миру по сосенке всех, кто был способен хоть на какие-то поступки.
Как ни странно, ряженые масоны из «Солнца Франции» оказались вполне годны для решения ряда вопросов. И они начали действовать.
Конечно, сами они ничего бы не смогли без помощи спецслужб, которые после падения Франции были уже и не спецслужбами, а просто людьми, пытающимися голыми руками удержать цунами и рассечь перочинным ножиком ураган. Но вместе с тем именно эти не сдавшиеся представители военной контрразведки, жандармерии и внешней разведки являлись инициаторами и вдохновителями основных операций, проведенных боевиками «Солнца Франции». И они же открыли организации доступ к Парижским Катакомбам.
