Да, Саргия не смогла покорить вольных островитян, но капля астийского дегтя меркнет в огромной бочке меда, которую Борей умудрился заполнить. Теперь на горизонте сияла возможность эту бочку расширить за счет равенских побережий, чем Борей и занялся, вернувшись из конфликта с Астией изрядно потрепанным…
С нарастающей тревогой Триумвират Равении наблюдал за блестящими успехами саргов в центральном Нордикте, но все, что могли сделать представители этой страны — безуспешно пытаться наладить союзные отношения с ближайшими соседями. Даже мрачная тень угрозы поглощения северным гигантом не побудила срединников поменять свое отношение к южанам. Именно поэтому, когда за стенами пограничных с Равенией и уже оккупированных саргами крепостей начали собираться огромные силы, равенцы готовились их встретить в гордом и отчаянном одиночестве…
Казалось бы, чего еще ждать Борею-триумфатору на южном поприще? У саргов есть огненное оружие и тяжелые доспехи, их ряды пестрятся бесчисленными батальонами, собранными на покоренных землях, боевой дух воинов своим сиянием затмит ярчайший свет Звезды. Но стоит ли его винить в стремлении достичь еще большего превосходства, которое смазало бы елеем его беспокойную душу?.. Пожалуй, что нет. Потому то его последующий ход не вызовет противоречья, как можно полагать. Уже было сказано, что Заголовье изобилует богачами, коих нет и не могло быть в других частях Равении. И именно на этом различии и сыграл Борей, причем весьма умело, скрытно убедив заголовского триумвира и его придворных толстосумов заключить сепаратный договор, по которому Заголовью не будет причинен ущерб, а его жителям будет выплачена крупная ссуда за бездействие в последующей войне. Наиболее развращенные златным блеском, заголовцы согласились, обрекая свою родину на безнадежное поражение…
Осознание предательского бездействия пришло к оставшимся представителям распавшегося Триумвирата тогда, когда первые эскадроны всадников Саргии показались неподалеку от степей коневодов Поручья. Наскоро собрав оставшиеся части неполного войска, предводители Равении укрепились в своих подозрениях, не встретив на военном совете ни своего третьего товарища, ни генералов от Заголовья, ни заголовских полков. Но даже то, что после приведения равенского войска в порядок от Равении осталось уже лишь Изножье, не остудило пыл защитников своего народа, и они приняли первый и решающий бой с саргами на граничных степях между Изножьем и Поручьем.
От оставшихся предводителей Триумвирата войска возглавил представитель Изножья — Артакан. Его хладнокровие и решительность, проглядываемые в постоянстве уверенного выражения лица, должны были нивелировать безнадежное положение Равении перед лицом могущественного противника. Но едва ли это цепляние утопающих за соломинку могло бы спасти бедный народ, войско защитников которого уступало наступающим армиям по числу аж в семь раз! Впрочем, начало сражения показало беспримерную доблесть и мастерство равенцев, не дрогнувших перед залпами еще не идеальных, но уже смертоносных саргийских пушек. А уж молниеносные фланговые контрудары блестящих конников Поручья, молодецки потрясывающих плюмажами из смольно-черных конских хвостов, приводили саргийскую пехоту в полное замешательство. Но подавляющий численный и технологический перевес сделал исход сражения однозначным. И вот уже почти не осталось в живых ни одного чернохвостого всадника, пехотные порядки равенцев разрознены пушечными ядрами, погиб и Артакан, и вся его гвардия, все храброе воинство взято в кольцо… Может, умерли бы и все бойцы, если бы сын Артакана, Артинзан, ужаснувшийся сложившейся обстановкой, не поднял белый флаг, обильно окропленный кровью отца. Разбитая армия равенцев сдалась, но результат короля Саргии не устроил. Озлобленный тем, что равенцы посмели нанести его войску довольно ощутимый ущерб, Борей публично сжег заживо оставшегося предводителя Триумвирата от Поручья, всех оставшихся в живых главарей равенского войска обезглавил, кроме сдавшегося Артинзана, а народы Поручья и Изножья обложил такой данью, что многие из крестьянских семей вскоре пошли по миру от таких налогов. Всех, кого сарги лишь отдаленно заподозрили в противодействии и неподчинении новому режиму, ссылали целыми семьями на каторгу, да не куда либо, а на безжизненные просторы Гунталя, разведывать и добывать в невыносимых условиях все, что может найтись ценного в несговорчивых недрах испепеляющего континента, под неусыпным контролем сформированного после войны Надзора, главной задачей которого было поддержание среди покоренных равенцев угнетающего порядка… Заголовским предателям же осталось мучиться совестливой бессонницей, видя, на что они обрекли своих братьев и сестер.
С победой над Равенией поход Борея закончился, а из всех покоренных земель он создал Нордиктовскую Лигу с метрополией в новой столице Саргии — Кастелате, которую Борей на закате жизни обнес огромными круглыми стенами. Особенностью столицы являлось то, что она стояла, подпертая с обоих концов высокими горными хребтами севера Нордикта, так называемыми Братьями, а узкий проход промеж них являлся частью города, разделяя его на гарнизонную половину за стеной, содержащую средства обороны, и ремесленную, сокрытую позади хребтов Братьев. В ремесленной части, окруженной склонами других гор, обитали и трудились в безопасности жители Кастелата.
Но безопасности не испытывал Борей, особенного не доверяя астийской царице Олии, принуждая всех «умелых в камне» людей новоиспеченной Лиги выстроить сеть артиллерийских укреплений по всей восточной прибрежной линии Нордикта там, где нет защиты горными хребтами, уходящими своими корнями на дно Океана. Когда строительство завершилось, Борей, оглянув всю эту мощь умилительным взглядом сентиментального старика, скромно назвал самую внушительную сеть укреплений Вирида Нордиктовской Десной.
Основательность Кастелата и Десны Нордикта была призвана показать всем, кто проживал в Лиге, нерушимость нового мирового режима. Но, как покажут некоторые события, далеко не все поддались сему внушительному влиянию…
