Все это не укрылось от нетрезвого ока майора Котова. Однажды он вызвал Вайзмана и потребовал объяснений. Вайзман, в общих чертах, рассказал ему о Книге Перемен. Котов попросил ему, как он выразился, поколдовать. Его мучила паранойя, Котову казалось, что кто-то из его окружения под него копает. Вайзман разложил ситуацию по методу на-цзя, он хорошо подходил для таких случаев, и указал на одного из его подчиненных. И правда, в кабинете своего замполита Котов нашел готовый к отправке донос. Котов успел первый и с тех пор смотрел на Иосифа совсем другими глазами. Остаток своего срока Вайзман провел среди книг. Котов освободил его от туфты (в то время уже вовсю шло строительство Иглы) и сделал лагерным библиотекарем. Карьера Котова стремительно шла в гору, благодаря Вайзману он строчил доносы на упреждение. Котов очень дорожил Иосифом и хотел, чтобы Вайзман принадлежал только ему. Но сам же все и разболтал по пьянке. Так, однажды в библиотеку к Вайзману пожаловал сам начальник Воркуйлага. Этого сурового, прошедшего всю войну генерала за какую-то провинность сослали в воркуйские болота пасти зэков. Но несмотря на грозный вид, его точил изнутри точно такой же страх, какой жил в душе каждого зэка в ГУЛАГе. Да и не только зэка – в то время разница между лагерем и свободой была чисто умозрительная. В их первый сеанс Иосиф вовремя предупредил генерала о предстоящей проверке. С тех пор, по лагерным меркам, он вообще ни в чем не нуждался. Питался он, во всяком случае, гораздо лучше, чем на воле. Генерал похлопотал, Иосифу вернули его японские шифровальные книги, и он продолжал изучение И-цзин.
Генерал часто брал Вайзмана с собой в поездки по многочисленным лагерям Воркуйлага, в этих поездках Иосиф повидал всякое. Тот воровской клад Вайзман надежно перепрятал, рассчитав место тайника при помощи метода компаса из фэн-шуй. Все богатства он растратил на помощь людям. Помогал, как мог, кому лекарствами, кому едой и теплой одеждой, взятки давал вертухаям, чтоб не сильно лютовали. Он старался при этом держаться в тени. Благодарности он не ждал.
Освободился Иосиф по амнистии спустя год после смерти Сталина (в предсказании даты смерти Отца народов Вайзман ошибся на два месяца и считал это своей неудачей). Книга советовала остаться в Воркуйске. И он остался.
Меж тем слава о воркуйском оракуле выплеснулась за пределы местных болот. К Иосифу косяками потянулись все более и более высокие начальники (при этом каждый новый вышестоящий начальник первым делом отсекал от Вайзмана нижестоящих). Иосиф и глазом не успел моргнуть, как стал гадать для самых первых лиц страны: членов ЦК и Верховного Совета, министров, высших военных чинов. Поначалу Иосиф наивно полагал, что сможет повлиять на этих людей и таким образом сделать свою страну лучше. Но где там. Никто из этих высоких шишек ни разу не спросил, что сделать для страны, их интересовали более важные вещи. Интриги, деньги, секс. Их мироощущение не сильно отличалось от мироощущения лагерных уголовников – у них тоже в глубине души стоял простой, грубо вытесанный деревянный идол, и его надо было периодически мазать бычьей кровью. Для понимания знаков Книги необходимо напряжение сознания, нужно хотя бы желание измениться. Но эти люди не желали меняться. Они придавали значение только ритуалу, они думали, достаточно того, что этот странный еврей зажжет ароматические палочки, застелет стол красным шелком, начнет перекладывать палочки, бормоча при этом по-китайски, и все наладится само собой. Иосиф для них был всего лишь одним из целой толпы придворных шарлатанов – астрологов, целителей, колдунов-шаманов… Эти люди тоже смотрели на него как на живой талисман, который, говорят, приносит удачу. И они не скупились на дары.
Поначалу Иосиф не придавал этому значения, но потом как-то незаметно стал разбираться в сортах виски, полюбил дорогие сигары, безошибочно отличал костюмы, пошитые в Милане, от костюмов, пошитых в Париже… И все это начало ему нравиться. В мире беспросветной советской нищеты Вайзман жил прямо-таки в капиталистической роскоши. Один, в пятикомнатной квартире, под завязку забитой всем этим красивым, удобным, заграничным. У него было две машины, и не какие-то там советские гробы на колесах, а «Мерседес» и «Кадиллак». У него появились личный парикмахер, повар, домработница. И ему хотелось больше, все больше и больше. И он получал больше, это было легко – надо было всего лишь говорить своим высокопоставленным клиентам то, что они хотели услышать. Вайзман обрюзг, пил и жрал за двоих, сорил деньгами, менял женщин так же часто, как и все эти шмотки, которыми были набиты его шкафы. Он вел себя нарочито вызывающе, но ему все сходило с рук. Все знали о его высоких покровителях, даже местные высшие чины КГБ отдавали ему честь при встрече. Простые люди его ненавидели. Это просто зависть, успокаивал себя Вайзман и ненавидел в ответ. У него не было друзей, кроме всех этих шлюх на одну ночь.
Иосиф все реже пользовался Книгой для себя. Книга, раз за разом, бесстрастно констатировала, в какого слизняка он превратился. Плевать я хотел! – кричал на Книгу Вайзман, очередной раз надравшись. Что ты можешь знать об этом? – Вайзман широким жестом обводил всю ту роскошь, что его окружала. Инь-Ян… Ха! Деньги и власть – вот и весь Инь-Ян! Вот на чем держится мир! А вся эта чушь о вселенской правде нужна лишь потому, что этого (он опять тыкал Книге своим богатством) на всех не хватает! Мне просто повезло! Просто по-вез-ло! И Вайзман продолжал жрать, делая небольшие перерывы только для того, чтобы тщательно и с чувством полизать очередную высокопоставленную жопу. Высокие гости, глядя на Иосифа, покровительственно усмехались. Наконец он стал таким же, как они. Понял, наконец, главную правду жизни: ты мне – я тебе. И все же несмотря на весь этот, непрекращающийся ни на секунду праздник, Иосиф с каждым днем получал все меньше и меньше удовольствия от жизни. Не помогали ни алкоголь, ни кокаин, ни все новые и новые женщины…
В тот день Вайзман проснулся, как обычно, в районе полудня. Голова, как всегда, трещала после вчерашней попойки. Как всегда, Вайзман решил поправиться проверенным способом – достал банку с коксом и сделал себе дорогу. Так тогда выглядел его Путь. Иосиф было прицелился трубочкой из купюры, намереваясь сделать первый шаг из тысячи ли, но вдруг неожиданно поднял голову и посмотрел в окно. Стоял прекрасный весенний день, Иосиф невольно засмотрелся на свежее, нежно-бирюзовое небо без единого облачка. Его портила лишь одна дымная полоса; небосвод перечеркнул инверсионный след от самолета, очень похожий на кокаиновую дорожку перед его носом. Вайзман зачарованно смотрел, как она постепенно растворяется в безмятежной бесконечности. Иосиф вдруг почувствовал себя до крайности мерзко. Он с ненавистью осмотрелся вокруг. Его не сломали жизненные невзгоды. Его не сломало НКВД. Его не сломали бандиты в лагере. Его сломали все эти… вещи.
