до утра.
Царевич не хотел думать об этом ни сейчас, ни утром, но выбора ему никто не оставил. Устало он лёг у костра, заворачиваясь в тонкое одеяло, надеясь, что завтра каким-нибудь чудесным образом всё решится само.
Следующий день начался сумбурно. Стараниями Мианго Ахратта пришёл в себя, но не слишком этому радовался. Царевич тоже внезапно чувствовал себя лучше, хотя до полного выздоровления было ещё далеко, а впереди ждал нелёгкий путь назад в Кирму.
К Ренэфу то и дело подходили солдаты, похлопывали по плечу, сердечно поздравляли, спрашивали подробности об охоте, щедро делились своей пищей. Даже суровый Шебаф улыбался, вспоминал какие-то старинные охотничьи сказания Нэбу и довольно прищёлкивал языком.
Что до Кирану – она приветливо общалась со всеми, кроме царевича. Вокруг него словно был очерчен особый ритуальный круг, делавший его невидимым для нга-ину.
Последние почести Оджу были вознесены, и отряд начал готовиться к отбытию. Тело босамва куда-то исчезло – Ренэф не решился спрашивать, что с ним сделали.
Он проверял оружие, сетуя, что не уцелело ни одной стрелы, когда подошёл Мианго, жестом отогнал товарищей по отряду.
– Что ты решил, господин царевич? – тихо спросил шаман, глядя на него так спокойно, словно они обсуждали товар, а не чужую судьбу. – Возьмёшь оплату долга службой или жизнью?
Дикие, дикие нравы. Ренэф мрачно посмотрел на Мианго и перевёл взгляд на лагерь, где Ахратта говорил о чём-то с Кирану. Как будто почувствовав его взгляд, южанин обернулся, нахмурился. Никаких тёплых чувств к нему царевич не испытывал, но не обрекать же поэтому на смерть?
– И долгая должна быть служба? – спросил он без особой надежды.
– Пока долг не будет уплачен. Встанет на ноги – будет хороший телохранитель.
– У меня уже есть телохранители.
– Хорошая старая кровь, кровь вождей, – продолжал шаман, словно не слышал его. – Силён, как буйвол. Ума бы только побольше.
– Я не стану убивать того, кого спасал.
– Стало быть, решено.
Мианго распрямился и коротко кивнул Ахратте. Ренэф скрипнул зубами, думая, что теперь делать с новым невольным телохранителем. Вот заслужит звание – можно будет определить южанина в отряд. А пока пусть держится подальше, вместе со своими долгами и предками.
* * *
Путь в Кирму полным отрядом оказался легче и мог бы быть быстрее, если б не раны Ахратты и Ренэфа. Отряд шёл через джунгли другими тропами – хожеными, насколько мог судить царевич. Буйная растительность здесь немного отступила, но всё равно упрямо отвоёвывала клочок за клочком. Там, где приходилось прорубаться сквозь заросли, солдаты работали ловко и слаженно.
Вечерами можно было не прислушиваться к каждому звуку, а полагаться на дозорных. У костров царила атмосфера веселья – шутки, разговоры за жизнь, открытость, с которой теперь привечали Ренэфа воины. Их отношение к Ахратте тоже изменилось – царевич замечал это по случайным жестам и оговоркам. Товарищи сторонились южанина – насколько вообще можно сторониться того, кого несёшь на носилках. Никто не говорил этого вслух, оно просто витало в воздухе: Ахратту винили в гибели уважаемого боукори, осуждали.
Кирану никогда не задерживалась у костра, если там сидел Ренэф – предпочитала вернуться к Ахратте или обсуждала что-то с учителем. Поначалу солдаты пытались по-доброму подшучивать, что мол даже нга-ину боятся убийц непобедимых чудовищ, но царевич жёстко пресёк любые разговоры на эту тему.
Чёрный больше не появлялся. А тем утром, когда до Кирмы оставался последний дневной переход, исчезла и Кирану, и настроение у Ренэфа окончательно испортилось. Он обратился к Старому Мианго, но шаман только пожал плечами и сказал: «Увидишь сам».
В гарнизон они добрались с наступлением темноты. Кирма приветствовала их музыкой и яркими огнями, а у ворот собралась целая толпа. Наверное, сегодня был какой-то очередной местный праздник.
Ренэф праздновать не хотел – мечтал только о том, чтобы добраться до казарм и рухнуть спать. А может, удастся отоспаться во владениях знахарей – пусть даже придётся оказаться там вместе с Ахраттой.
У ворот маленький отряд выстроился так, что Ренэф оказался впереди вместе с Мианго. Старик хитро улыбнулся и положил руку ему на плечо.
Когда они прошли через ворота, толпа разразилась приветственными криками. «Икхаве-босамва! – звучало со всех сторон. – Защитник! Победитель!»
Ренэф понял, что отдохнуть получится нескоро. Под бой тамтамов толпа сопроводила их на центральную площадь Кирмы. Там на помосте Кушта, командир гарнизона, громко призывал всех к порядку. За его спиной на ритуальном столбе среди тотемов висела голова чудовища. Всем хотелось поглазеть поближе – солдаты едва удерживали оцепление.
Сердце пропустило пару ударов. Значит, Кирану уже вернулась, рассказала! На миг показалось, что всё ещё образуется.
У помоста Ренэф замешкался, ища девушку глазами в толпе, но Мианго цепко ухватил его за локоть и потащил за собой наверх. Кушта почтительно отсалютовал царевичу, и солдаты, окружавшие помост, синхронно отсалютовали следом.
Толпа приветствовала его, совсем как когда-то в Леддне, но приветствовала не царевича – простого солдата, одолевшего воплощённый ужас нэбуйцев. От сердца немного отлегло, хотя Кушта проницательно наблюдал за ним – он ведь знал тайну. В первых рядах у помоста Ренэф разглядел своих телохранителей, торговца, которого они сопровождали по легенде, и наставника по военной истории. Да-а-а, он задолжал объяснения за эти несколько дней… но все рассказы подождут до завтра.
Боукори в масках окружили царевича, окуривая благовониями под звон и перестук ритуальных музыкальных инструментов. Была ли Кирану среди них, Ренэф не знал.
Старый Мианго коснулся своего лба и прижал пальцы ко лбу царевича, потом к сердцу. Ренэф ощутил вспыхнувшее внутри тепло – тяжёлую волну, захлестнувшую его и наполнившую Силой.
– Впредь, когда бы ты ни оказался в землях Нэбу, здесь тебя будут ждать, как дома, Ренэф, защитник Кирмы, – проговорил шаман, кладя ладони ему на плечи в жесте благословения. – Да хранят тебя Боги и предки.
И сказано это было так искренне, что царевич не нашёлся со словами, только почтительно склонил голову.
Праздновать народ Нэбу любил и умел. Кирма веселилась всю ночь, но Мианго проявил милосердие – отпустил Ренэфа отдыхать, пригласил расположиться в его доме, оказав тем самым великую честь. Куда доставили Ахратту, царевич не знал. Знахари занялись им, не слушая возражений, и когда оставили в покое, он уже едва что-то соображал, не в силах даже хвост поднять от циновки.
Завтра будет новый день. Завтра нужно будет успокоить телохранителей и наставника, придумать что-нибудь утешительное. А может, Старый Мианго уже всё придумал, ещё когда отправлялся за ним в джунгли – чтоб не поднимать переполох…
Мысли ускользали,
