"Сложнее некуда", – Реутов вернул листок с текстом на стол, вытряхнул из пачки папиросу и, не торопясь, закурил.
"… неравномерная регенерация тканей не должна удивлять. Впрочем, как я полагаю, вопросы эстетики врядли озаботят тебя настолько, чтобы забивать этим голову. Поэтому позволю себе напомнить главное. Период адаптации занимает от трех до восемнадцати дней. Точнее, предсказать, как будет развиваться процесс,сейчас невозможно.Однаконельзя исключать и парадоксальной реакции организма на некоторые внешние факторы:аминоглюканы, например,эндогенные опиаты, или электромагнитное стимулирование. В этом варианте, можно ожидать и лавинообразного протекания процесса адаптации. Но я не стал бы полагать такой исход статистически значимым, хотя – подчеркиваю специально для тебя – теоретически он вполне возможен. В любом случае… "
"Галиматья! Или нет… Зависит…"
И тут зазвонил телефон.
– Да, – не называясь, сказал Реутов в трубку.
– Привет! – Голос Давида звучал, как всегда ровно. Иди, знай, что у него сейчас на душе!
– Привет! Вы как? – Осторожно ответил Вадим.
– Так, сяк, – усмехнулся Казареев. – Ни шатко, ни валко.
– Тебя, что на ридну мову пробило? – Поинтересовался Реутов, которого и всегда-то раздражал обмен бессмысленными "фольклорными" репликами вместо содержательного разговора.
– В детство впадаю, – ответил Давид. – Но ты и сам можешь представить. Впечатлений море.
– Рад за тебя, – усмехнулся Вадим, пытаясь представить, как бы реагировал он сам на посещение Хазарии, в которой не был ни разу с тех пор, как ушел на войну. – А как жена?
– Она прекрасна, – явственно улыбнулся Давид.
– Я знаю.
– Ну тогда, ты меня понимаешь.
– Она рядом?
– Да.
– Передавай привет!
– Обязательно. А как у вас?
– Тоже нормально.
– И жена?
– Она прекрасна, – ответил Реутов, решив ни в чем не уступать Давиду. – Но сейчас спит, а привет от тебя я передам ей утром.
– Заметано, – как ни в чем, ни бывало, сказал Давид. – Не хотите к нам присоединиться?
– А стоит?
– Думаю, что да.
"Даже так?!"
– Хорошо, – сказал он после короткой паузы, вызванной необходимостью проверить список неотложных дел. – Завтра мы заняты, а вот послезавтра вполне.
– Позвони перед вылетом, – попросил Казареев. – Или вы на колесах?
"А что, – подумал вдруг Реутов. – Совсем не плохая идея".
– А что, имеет смысл? – Спросил он вслух.
– Вообще-то да, – ответил Давид. – И имущество нам не помешало бы. А тут и ехать-то всего ничего.
– Ну да!
– Две тысячи верст. Выйдешь через Тверь на стратегическое А98, и жми до самого Царицына по прямой. А там уже, действительно, рукой подать. Без остановок сутки, с остановками – чуть больше.
– Ладно, – обдумав предложение Давида, согласился Реутов. – Если все будет хорошо, выезжаем послезавтра.
9.
Всю оставшуюся часть дня Илья гасил пожар. Впрочем, это слишком громко сказано – пожар. К тому времени, когда они расстались с Реутовым, огня в сущности уже не осталось. Он погас сам за неимением физической возможности распространяться дальше. Люди Домфрона зацепили Мыша и, догадавшись, что сам он "сесть" на их линии связи не мог, вычислили группу Механика. Тревогу поднял Бета, видевший, как берут наблюдателя из группы Типунова, и Караваев успел предупредить остальных, но от судьбы не уйдешь. Почему Механик промедлил? Теперь об этом могли бы рассказать только костоломы полковника Постникова, но вряд ли они будут так любезны.
"Или будут?" – Задумался Илья, прокручивая в голове все детали создавшейся ситуации и стараясь не упустить при этом ни одной мелочи. Получалось, что могут и рассказать, если, разумеется, знать, как спросить.
Однако подробности гибели группы Типунова Илью не интересовали. Все равно он ничего уже не мог изменить, и, следовательно, все это являлось неважным. А вот система охраны господина Домфрона интересовала Караваева по-прежнему. И время для этого, кажется, пришло.
– Здравствуйте, Карл Иванович, – сказал он, соединившись с Альфой. – Как поживаете?
– Благодарствуйте, – ответил Альфа, говоривший по-русски правильно, но с сильным ирландским акцентом. – Божьим промыслом, все идет хорошо.
– Ну и слава богу, – поддерживая, заданный "Карлом Ивановичем" стиль разговора, сказал Илья. – А у меня к вам просьба образовалась.
– Я весь внимание, уважаемый Григорий Матвеевич.
– Надо бы познакомиться с одним человеком и обсудить с ним вопросы взаимовыгодного сотрудничества. Экспорт – импорт, сами понимаете.
– Понимаю, – не стал спорить Альфа. – Жду подробностей.
– Уже, – ответил на это Караваев, сбрасывая на электронный адрес "Карла Ивановича" файл со всеми полученными им от своих источников данными на Ивана Силовича Постникова. – Сейчас будет.
– Секунду, – попросил Альфа и после короткой паузы подтвердил получение: – Есть. Не извольте беспокоиться, сегодня же и займусь.
– Ну бог вам в помощь! – Вполне искренне пожелал Илья и выключил телефон.
Решив, таким образом, главную задачу дня, Караваев переключился на другие срочные дела. Группа Механика из игры выбыла, это, к сожалению, являлось медицинским фактом. Но охота на Домфрона продолжалась. И хотя в рядах загонщиков образовались прорехи, которые, разумеется, следовало как можно скорее закрыть, вырваться за линию флажков Князю уже удастся вряд ли. А функции Механика возьмет на себя Каппа. Вот введением в игру резервной группы Гюнтера Паля по кличке Фельдфебель Илья теперь и занялся.
10.
"Нет, – решил наконец Реутов. – Рутберг был со мной искренен ровно настолько, насколько это выгодно для него самого".
Однако Вадим себя иллюзиями не тешил с самого начала. Возможно, на данный момент генерал и являлся союзником, но только сейчас и ровно настолько, насколько это соответствовало его собственным – до конца Реутову, к слову сказать, неизвестным – планам. И вытекало это отнюдь не из общих соображений, а становилось вполне очевидным, если правильно проанализировать все имеющиеся факты. Помог ли Рутберг им бежать с баржи? Вполне возможно. Но что это была за помощь? А была она такой, чтобы, с одной стороны, уровнять шансы жертвы и преследователя, а, с другой, не дай бог не подставиться самому. Ну а дальше, как бог рассудит. Сможет Реутов сбежать – хорошо, не сможет – кисмет. По крайней мере, так все это выглядело, если посмотреть на события того дня беспристрастно. Но именно это Вадим сейчас и делал. Сидел на кухне, пил крепкий кофе, листал полученные от генерала документы, и думал. Анализировал факты, сопоставлял, искал противоречия и пытался при этом построить непротиворечивую модель событий. И получалось, что Рутберг передал Реутову весьма ценные документы, которые, несомненно, позволяли продвинуться вперед в поисках ответов на те вопросы, которые из просто интересных давно уже превратились в жизненно важные. Но при этом, что-то важное и, судя по всему, принципиальное для понимания известных Реутову фактов, Моисей Аронович все-таки придержал. Дело в том, что из тех бумаг, которые Реутов уже выучил едва ли не наизусть, совершенно невозможно оказывалось вывести, почему Рутберг приготовил для Вадима свой "клад капитана Крузо". Вернее, в данном случае, правильнее было бы говорить о "посылке капитана Немо", которую однажды обнаружили на морском берегу обитатели "Таинственного острова". Но капитан Немо знал, что может понадобиться Сайресу Смиту и его спутникам, чтобы выжить на необитаемом острове. Содержимое же двух чемоданов, найденных Вадимом на конспиративной квартире, наводило совсем на другие мысли. Закладка, судя по слою пыли на полу и самих чемоданах, была сделана как минимум за несколько дней до того, как Реутов встретился с "полковником". Даты на банковских упаковках тоже были не свежие. Деньги были получены через два дня после ночного заплыва в Неве. То есть даже если предположить, что собирали чемоданы не в тот же день, а несколько – но все равно ненамного – позже, то и тогда, оставалось непонятным, откуда Рутберг знал, что понадобиться Вадиму могут не только паспорт и деньги, но и оружие. Как он вообще мог предположить, что Реутов сможет – да еще в таком состоянии – сбежать с баржи? Ведь не мог же этот обер-шпион не знать, что Вадиму в любом случае придется рвать цепь, снимать часового и плыть ночью через холодную реку. На что он надеялся? На Давида? Возможно. Однако должен был понимать, что один Казареев двоих не вытащит. Но тогда получалось, что генералу заранее было известно, что электрошок и нервный стресс способны или даже должны помочь Реутову не только вспомнить прошлое, но и восстановиться физически.
