Ознакомительная версия.
— Пока не вернется генерал Валис, — ответил Агот, щурясь от яркого солнца.
Сорук достал фляжку с водой и немного отпил. Затем он передал ее Аготу со словами:
— Я бы хотел пойти в Таулос вместе с армией и остаться там.
— Не волнуйся, Сорук, обязательно пойдешь, — улыбнувшись, пообещал Сенгтай.
— Почему ты так думаешь? — спросил Сорук.
— Полагаю, что мы все туда пойдем, — объяснил Сенгтай, прикрыв глаза рукой, — вряд ли Хантаго отпустит Локаи обратно в Таштак так скоро. Думаю, он пригласит его в Таулос, чтобы отметить победу.
— И не только Локаи, — отозвался Агот, вглядываясь вдаль, туда, где извилистая дорога выходила из леса и направлялась к воротам Харангола. На этой дороге минуту назад показался обоз. Он быстро двигался к городу.
— А кого еще? — спросил Сорук.
— Всех, — ответил Агот, не сводя глаз с дороги, — князя Дапта и Митца тоже пригласит.
Услышав имя Митца, Сенгтай вздохнул и сказал:
— Как жаль У-Фаса, он так не дожил до победы!
— Да, — согласился Агот, — совсем немного.
— Я видел, как он погиб, — продолжал Сенгтай, — жаль, что меня не было рядом.
— Я тоже видел, — отозвался Сорук.
— Уже ничего нельзя сделать, — произнес Агот, — но мы должны верить в то, что он отдал свою жизнь не зря. И не только он один.
— Ты прав, — согласился Сенгтай, — многие отдали и продолжают отдавать.
— О чем ты? — не понял Сорук.
— Сегодня похоронили еще тридцать человек, — ответил Агот.
— А вчера еще больше, — сообщил Сенгтай, — в лагере около четырех тысяч раненых, и я боюсь, что далеко не все они вернутся в Таулос.
Сорук кивнул, соглашаясь со словами Сенгтая. А Агот продолжал следить за обозом, который, миновав ворота Харангола, продолжал двигаться в их сторону. Рядом с обозом шли несколько человек, судя по всему, погонщики. Один из них неотрывно смотрел на лагерь. Скорее всего, он вел обоз именно туда.
— Куда ты смотришь? — спросил Сорук.
— Вон на тот обоз, — ответил тот, указывая рукой, — я думал, что они больше не ходят.
— Почему? — удивился Сенгтай, приподнявшись на локтях и вглядываясь вдаль на движущийся обоз.
— Так ведь война, — ответил Агот, — дороги теперь опасны.
— Надеюсь, что она закончилась, — произнес Сенгтай.
— Я тоже надеюсь, — сказал Агот, поднимаясь на ноги.
— Сорук последовал за ним.
— Как думаешь, зачем они идут сюда? — спросил Сорук у Агота.
Тот развел руками.
— Откуда мне знать. Вот подъедут, ты и спроси, — предложил он.
Сенгтай тоже поднялся и отряхнул одежду. В этот момент из палатки вышел Локаи. Он остановился и посмотрел на своих друзей, а затем, подойдя ближе, с улыбкой произнес:
— Надеюсь, вы не зажарились тут, пока ждали меня?
— Как все прошло? — поинтересовался Сенгтай.
— Хорошо, — ответил Локаи и добавил, — идемте в наш лагерь, я все расскажу вам на месте.
Локаи пошел впереди. Остальные последовали за ним.
Когда они перешли дорогу, Агот еще раз обернулся: обоз уже вошел в лагерь и теперь медленно направлялся к его центру.
Вернувшись к своему отряду, все четверо присели в тени палатки. Локаи вкратце рассказал, о чем шла речь на совещании. Закончив рассказ, он предложил пообедать и немного отдохнуть, так как вечером предстояло заступать в ночной дозор. Без лишних вопросов Сорук поставил котелок на огонь, и они вместе с Аготом принялись готовить еду.
Остальные воины из отряда Таштака делали то же самое. Собравшись возле костров, они кипятили воду, жарили мясо и нарезали хлеб. Когда же все было готово, солдаты расселись у костров и принялись за еду.
После полудня все разошлись по своим палаткам и легли спать. Солнце спряталось за облаками, и с запада подул прохладный ветерок. Над лагерем повисла тишина, лишь изредка нарушаемая фырканьем лошадей, да стуком копыт коня посыльного, спешащего по своим делам.
* * *
Когда совещание было окончено, и все разошлись, Хантаго и Моши задержались ненадолго, чтобы обсудить обратную дорогу в Таулос. Примерно четверть часа они стояли, склонившись над картой и выбирая наиболее удобный маршрут. Наконец всё было решено, и Моши собирался уже покинуть палатку, когда отодвинув занавеску, внутрь, неуверенно вошёл высокий худощавый мужчина лет сорока. Он был одет в походные одежды, которыми пользовались пастухи и погонщики. Лицо его было открытым, с длинными прямыми чертами. На щеках виднелась чёрная щетина, на которую уже больше месяца хозяин не обращал никакого внимания.
Посмотрев по сторонам, мужчина сделал шаг навстречу, смотревшим на него Моши и Хантаго и низко поклонился.
— Прошу меня простить! — произнес он. — Могу ли я видеть императора или кого-нибудь из его окружения?
— Вряд ли это возможно, — ответил Моши, выходя вперед, — император сейчас в Таулосе.
— У меня есть очень важное сообщение, — продолжал мужчина, — скажите, кому я могу его передать?
— Ты можешь передать его мне, — сказал Хантаго, — я его сын и командую армией.
Мужчина снова поклонился, повернувшись к Хантаго.
— Что привело тебя сюда и как твое имя? — поинтересовался Моши.
— Меня зовут Голцу, — ответил мужчина, — я главный погонщик одного из обозов, следующих от Таулоса до Таштака.
— А-а, — протянул Моши, — мне знакомы некоторые из погонщиков, но вот тебя вижу впервые. Скажи, зачем ты пришел сюда? Разве обозы еще ходят?
— Уже нет, — ответил Голцу, — но я узнал о нападении дродов, когда двигался по лесам инаров к Таштаку. Когда мы достигли Таштака, он был уже пуст. Увидев разоренный город, мы остановились возле него, но, прежде чем уйти, я отправился с парой моих людей дальше на север. Через день, когда мы вышли из леса к границам пустоши, я увидел недалеко на востоке вражескую армию.
— Какую еще армию?! — Моши настороженно прищурился.
— Армию дродов, — ответил Голцу, — тысячи и тысячи воинов. Они стояли лагерем недалеко от побережья.
— Когда, ты говоришь, это было? — спросил Хантаго.
— Больше месяца назад, — ответил Голцу, — мы наблюдали за ними два дня. К ним постоянно прибывало подкрепление.
Хантаго несколько раз прошелся вдоль стены, размышляя о чем-то. Наконец, остановившись, он сказал:
— Спасибо тебе, Голцу! Ты можешь идти, но я просил бы тебя не покидать пока лагерь. Возможно, ты нам еще понадобишься.
— Хорошо, — согласился Голцу, — по правде говоря, я и не хотел уходить. Если вы не против, я хотел бы остаться и помочь. Мой обоз почти пуст, но у нас еще осталось достаточно провизии, мы не будем вам в тягость.
Ознакомительная версия.
